На очень давнем снимке, который я случайно обнаружил в своем архиве, собирая в традиционный для прифронтового города «тревожный чемоданчик» документы, чтобы они всегда были под рукой, изображены моя мать, я, прижимающийся к ее коленям, моя сестра Раиса и брат Валерий. На обратной стороне снимка есть подпись: «Чугуевский район, село Матвеевка, 1962 год».

Это не Харьковская область, откуда был родом художник Илья Репин - из города Чугуева, а Приморский край, где земляки автора легендарных запорожцев, написавших однажды знаменитое письмо турецкому султану, основали в 1903 году село Чугуевку, которая в будущем станет центром одного из районов Приморского края. Место для села выбрали приметное: рядом с тысячелетней давности - восьмого века, крепостью Бохайского царства. Оно, к слову, не было подчинено Китаю и даже воевало с ним.

Между прочим, бохайские юноши не имели права жениться, если не умели читать и считать (и думать, значит, - мыслить). В моем детстве, после нашего переезда из Матвееки в райцентр, земляные валы крепости в некоторых местах достигали высоты второго этажа, пожалуй, а диаметр ее превышал, как я узнал со временем, шестьсот метров. Ров же с внешней стороны валов когда-то заполняла вода из специально подведенной к крепости реки. О египетских пирамидах я в ту пору еще не знал, а вот крепость Бохайского царства – колоссальное сооружение древности, было всегда перед глазами: мы жили не очень далеко от  него. По периметру я крепость обтопал несколько раз. А, уже став взрослым, удивлялся, почему о ней не оставил записей писатель Александр Фадеев, детство которого тоже, как и мое, прошло в Чугуевке. И жил он чуть ли не под крепостным валом.

Но вернемся к фото из моего детства, пока я его не упрятал в «тревожный чемоданчик». Судя по тому, что у нас за спинами цветет картофель - это самое начало лета. Скажем, 1 июня 1962 года. Мне, следовательно, здесь два года и семь месяцев. Моей сестре – 7 лет,  брату - 13. Я был поздним ребенком: мама родила меня в 41 год. Поздние дети, как считают в народе, окружены большой любовью, но в будущем их может подстерегать большая беда – ранняя смерть родителей.

Как мы фотографировались, я помню. Это было событие - почти праздник. А приезд фотографа мне запомнился вот еще чем. Склонность к бродяжничеству, в хорошем смысле слова, во мне присутствовала уже тогда. И в те свои недолгие и совершенно счастливые годы я обошел короткими ножками всю округу - выяснил, что находится возле нашего нового дома. В Матвеевку мы ведь не так давно перебрались из села с китайским названием Табахеза, где отец был начальником лесоучастка Улахинского леспромхоза и где родился я. В Матвеевку отца перевели тоже начальником лесоучастка. Что же касается Табахезы, то у меня в паспорте местом рождения фигурирует… село Пшеницыно. Дело в том, что в  начале 70-х годов китайские названия в Приморье поменяли и загадочная Табахеза превратилась в Пшеницыно. Нелепое название для таежного края, где о пшенице больше знали по… пшеничному хлебу за 28 копеек. Леспромхоз же назывался Улахинским по имени реки Улахе. Так в верхнем течении величали в то время реку Уссури, давшую неофициальное, но известное всем название и приморской тайге, и Приморскому краю - Уссурийская (тайга) и Уссурийский (край).

А вот город в ста километрах от столицы края Владивостока официально назывался и называется Уссурийском. В начале шестидесятых годов в нем служил уроженец запорожского края, участник войны с немцами, известный генерал-правозащитник Петр Григоренко. Как я говорю в таких случаях, мы с ним дважды земляки: и по Приморью, где я родился, и по Запорожью, куда мы с женой перебрались в 1993 году, после смерти моей матери.

А много-много раньше, в 1951 году, в Приморье, на край света – в прямом смысле слова, переселился с семьей из Украины мой отец, тоже участник войны с немцами Григорий Шак. В июле 1944 года он участвовал в высадке морского десанта на Карельском перешейке. Причем десант оказался неудачным: был уничтожен огнем с берега. Выжил только мой отец, второй номер ПТР (противотанкового ружья). И только потому, что, будучи тяжело раненым в живот - отец до конца жизни оставался инвалидом войны первой группы, он… поплыл в открытое море – навстречу катерам, которые должны были доставить десантникам боеприпасы. С одного из катеров, когда на них поняли, что десант не зацепился за берег, и получили команду возвращаться на базу,  заметили среди волн отца…

В отличие от генерала Петра Григоренко, для которого поездка на край света стала ссылкой - расплатой за открытое выступление против «линии партии», отец добровольно сменил место жительства. Встретив в 1946 году мою мать, тоже фронтовичку, потерявшую в самом начале войны мужа-офицера, отец решил начать жизнь с чистого листа. И, не имея ранее отношения ни к одному производству, будучи обычным украинским животноводом, сделал быструю карьеру в лесной промышленности: через несколько лет после переезда стал начальником лесоучастка.

Мама, Мария Украинченко, во время войны с немцами служила операционной сестрой фронтового медсанбата. Заполняя на нее наградной лист (я отыщу его в архивах через много-много лет), командир медсанбата особо отметит: «проявляла исключительную заботу и любовь к раненым». Орден же Красной Звезды маме, которую бойцы звали не Машей, не Марией, а – Украиной(!), потом вручит лично командир дивизии. Засвидетельствует таким образом свое уважение фронтовой медсестре. А зимой 1944 года, незадолго до наступления победного 45-го, медсанбат мамы случайно заедет на немецкие позиции. И начнется расправа над ранеными и медиками. Нацисты не жалели никого. Подоспевшая на выручка наша часть спасла немногих. В их числе оказалась и мама, которая все время оставалась вместе с ранеными…

Любовь к людям мама пронесет через всю жизнь. К ней тянулись все: мы, дети, чувствуя себя рядом с ней защищенными; соседи многочисленные, приходившие к ней не только за помощью, но и просто так – поговорить, зная, что мама всегда выслушает и, если понадобится, даст ненавязчивый совет. В Матвеевке, как и ранее в Табахезе, мама работала участковым фельдшером. То есть, по сути, никому не подчинялась.

Все же остальные в селе подчинялись отцу. Его должность начальника лесоучастка можно сравнить с председателем колхоза в степной зоне. Отец и фотографа однажды из Чугуевки привез. Маленький праздник устроил: тогда ведь для того, чтобы сняться на карточку, одевали самое лучшее, как на праздник. Ну, а я тот праздник чуть не пропустил: меня дома не оказалось. Сестру отправили на поиски, и она отыскала меня на берегу ручья, протекавшего рядом с нашим домом. Каким-то образом, когда я брел по мелкой воде, у меня с ноги снялась туфелька, я не успел ее подхватить, и она уплыла. Расстроенный, я не знал, что делать. Это была первая потеря в моей недолгой жизни. Сестра быстро отыскала туфельку - ниже по течению, а, когда мы вернулись, нас уже заждался фотограф.

Работал он с таким вдохновением, что я навсегда проникся душой к людям, которые профессионально занимаются фотоделом. Я и сейчас фотографию считаю волшебством. А старые фотоснимки, как сегодняшний, приготовленный для «тревожного чемоданчика», который мы берем с собой в укрытие в случае воздушной тревоги, называю машиной времени. Она и помогла мне вернуться в прошлое. Туда, где мне было спокойно рядом с мамой, братом и сестрой и где поблизости находился отец.

Мама умерла в августе 1990 года. И наш большой и почти всегда многоголосый дом опустел и притих. А я стал сиротой. К слову, сиротой я почувствовал себя на следующий день после похорон, проснувшись рано утром от громкой песни, звучавшей из включенного радиоприемника. Его в соседней комнате оставил отец, а сам куда-то ушел. «Мама, милая мама, как тебя я люблю», - раздавалось по пустому дому. Моя жена Лариса потом скажет, что лежала рядом со мной, боясь пошевелиться, чтобы не разбудить меня. А я уже не спал. Не зная тогда молитв, молился, чтобы успокоить сердце, которое пыталось разорвать мою грудь.

Мама, милая мама... моя Украина…

А  знаешь, мама, как меня называет путинская банда, которая вторглась к нам с войной? Нацистом. То есть, это я убивал тебя и твоих раненых на снегу и я расстреливал в море отца и его десант.

(Прифронтовое Запорожье, август 2025 года)

*

Далекое, но не забытое детство...

          * * *