Прибывший врач уже разобрался в ситуации.  

— Вам придётся принести извинения, мадам. Она спасла вам жизнь.  

Элла обернулась на его голос.  

— Уступаю вам место, коллега. 

Прибывшие действовали спокойно и профессионально. Вопросительный взгляд медсестры, утвердительный кивок врача, и в бедро блондинки, выше торчавшей из него вилки, впрыснуто полмиллилитра прозрачной жидкости. Плечо перетянуто резиновой ленточкой. Одним точным движением медсестра установила розовый венфлон, удалила иглу и закрепила его прозрачной наклейкой. Медленно ввела десять миллилитров белой полупрозрачной суспензии. На другую руку наложила манжету тонометра. 

— Сто на шестьдесят, доктор. Пульс ритмичный. 

— Спасибо, Мари. Займёмся этим столовым прибором. Господа, постарайтесь нам не мешать. Отойдите подальше! 

Он одним быстрым движением удалил спасительную вилку. Блондинка взвизгнула. Крови почти не пролилось. Медсестра быстро наложила повязку. 

Врач уважительно посмотрел на Эллу. Она улыбнулась. 

— Я ещё не успела забыть анатомию, коллега. 

— Шарль Лоран, очаровательная спасительница. 

— Элла Файна. 

— Вы?! Да, в самом деле... Отважная Мирэй де Моро — это вы! Господи, и мечтать не смел с вами познакомиться. Тем более, при таких обстоятельствах. Примите моё самое искреннее восхищение, прекрасная маркиза! 

Элла не успела ответить, как подала голос спасенная ею блондинка. (Датчанка Ида Йенсен, как выяснилось потом.) 

— Она меня изуродовала! Мерзкая тварь! 

Она размахивала кулаками, пытаясь дотянуться до Эллы, и орала что-то на родном языке. Явно не слова благодарности. 

— Психомоторное возбуждение после гипоксии. - спокойно констатировала Элла. — Однако, быстро у неё восстановилось дыхание. У вас найдётся что-то седативное, доктор Лоран? 

— Да, разумеется! Мари, пять миллиграммов Диазепама, пожалуйста. 

Подоспел водитель амбуланса с каталкой. Полусонную жертву пищевой аллергии увезли. На прощание Элла оставила автограф на каком-то медицинском бланке. 

Она огляделась по сторонам. Ну, да, quod erat demonstrandum. Единственная в этом зале телекамера нацелена на неё, а довольная физиономия оператора в комментариях не нуждается. Значит, обещанный Раулем роскошный отдых на его яхте откладывается. Сбежать бы... 

 

Советская часть киногруппы улетела и увезла с собой главный приз и два варианта фильма: полный двухсерийный и наполовину урезанный, для советского зрителя. И ещё несколько коробок с плёнкой. Старательно отобранные операторами и режиссёром Сааром фрагменты для окончательного перемонтажа. Тяжкие вздохи Юхана в процессе этого отбора заглушали стрекотание просмотрового монитора. Какого же идейно стерильного уродца сделают из их прекрасного фильма? Что он будет в прокате, Юхан не сомневался, таковы условия договора. Но придётся воевать за каждый красивый кадр. Хорошо ещё, что Элла предупредила, когда они несколько минут оставались наедине: “Если вызовут на беседу к человеку с очень большими звёздами в штатском, не пугайся и не тушуйся. Не мудри. Можешь осторожно попросить помощи. Он не друг, но и не враг”. Уже немножко легче. 

Улетел и Никодимов. Уже в автобусе по пути в “Орли” обнаружил у себя в кармане пиджака аудиокассету с алым отпечатком губ на наклейке. Над возможным содержанием записи размышлял недолго.
“Ну, чертовка! Но какова чертовка! Будет ли такая ещё когда-нибудь? Ох, вряд ли”. В туалете аэропорта он разломал кассету, извлёк плёнку, порвал её на куски и спустил в унитаз. 
                          

     

Большую часть своих вещей она отправила в Париж, в квартиру, снятую для неё киностудией. А сейчас проснулась перед самым рассветом, быстро оделась, и с небольшим чемоданом и сумкой спустилась в холл. Короткие формальности на ресепшене, воздушный поцелуй и заранее заказанное такси, метрах в ста от отеля. 

— Куда едем, мадемуазель? - улыбнулся пожилой водитель. 

— На марину, ко второму пирсу, месье. 

Когда такси скрылось из виду, она направилась к четвёртому пирсу. Искать яхту сеньора Гонсалеса не пришлось. Катамаран на марине был только один. Вот он, белый, с синей полосой по борту и с надписью “Stella maris” на корме. По коротким качающимся сходням перебежала на яхту и оказалась в объятиях Рауля. Страстный поцелуй, и: 

— Как тебе на “Морской звезде”, звезда экрана? 

Элла перевела дух. 

— Free. Free at last. Thank God Almighty, I am free. Целый месяц свободна с тобой. 

— Ну, меньше всего ты похожа на этого протестантского проповедника. Идём внутрь, а то уже совсем светло. 

Они устроились на диване в салоне. Элла впервые оказалась на катамаране и с живейшим любопытством разглядывала интерьер. 

— Не совсем так, как на твоей “Чёртовой дюжине”, капитан де Моро? 

— И не так, как на яхте Оберов. Удивительно просторно для такого маленького судёнышка. Правда, там камбуз был отдельно. Но так даже лучше, уютнее. Ты сам тут со всем управляешься? И с парусами, и с мотором, и с этой кухней? 

— Нет, конечно. На всё рук не хватит, да и навигатор из меня, как из тебя — монашка. Хотя, если судить по твоему фильму... 

— Вот и помонашествуем с тобой всласть, подальше от всей этой публики. Рауль, милый, как же я от них от всех устала. Ты не представляешь. 

— Представляю, что ты добилась всего, о чём мечтала. И как оно тебе? 

— Можешь не строить постную рожу и даже не пытайся проповедовать мне скромность и умеренность. Артистизма у тебя не хватит. Да, добилась! Добилась, холера ясна! И купаюсь во всём этом с наслаждением. Правда, не ожидала, что всё получится так сказочно быстро. К такому надо привыкнуть, а на это потребуется время. С тобой. 

Она встала, полюбовалась через панорамные окна на розовый в рассветном свете городок, спящие яхты, прогуливающуюся по берегу пожилую пару со смешной лохматой собакой. 

— Красиво. Ой, а это окно зачем?  

— Подавать еду сразу на палубу, не ходить же с каждой тарелкой через дверь. Позже я всё тебе тут покажу. Не хочу пока будить экипаж. Всё равно не собираюсь выходить в море первым и нарушать твою конспирацию. Жаннэ я трижды поклялся на Библии, что верну тебя ему живой и здоровой. Пусть ребята пока поспят. Кофе хочешь? 

Он достал из кухонного шкафа турку, чашки, включил конфорку. 

— А мы уже здесь, сеньор! Давайте, я тут лучше вас управлюсь. Доброе утро, сеньорита Файна! 

— А вот и мой экипаж! - обрадовался Рауль. — Тебя и так уже все знают, а эта вот красавица — стюардесса и вообще, хозяйка, Риа. Знакомьтесь, девушки. Вот именно так, здесь у меня без церемоний. - представил он стройную брюнетку в коротком полупрозрачном халатике, с распущенной по плечам гривой блестящих волос. 

— Диего: матрос, штурман, моторист и вообще, мастер на все руки. 

Рослый, с орлиным профилем красавец почтительно склонился к руке Эллы. 

— Счастлив познакомиться с прекраснейшим капитаном всех времён и морей. Диего Морено всегда к вашим услугам, маркиза. 

Галантная фраза и светский жест дались матросу без малейшего затруднения, из чего Элла сделала очень правильный вывод. Рауль ей понравился ещё больше. Как бы в него и в самом деле не влюбиться. Он того стоит. 

— Риа, раз уж вы здесь, готовьте завтрак на всех, а я покажу капитану де Моро нашу посудину.  

Эллу “посудина” впечатлила. Четыре одинаковых, узких, но вполне просторных каюты с двуспальными кроватями и туалетными комнатами при каждой. Правую носовую занимал экипаж, а пятая, маленькая “тёщина” каюта использовалась как склад. Пост управления с штурвалом и приборами на флайбридже (ходовой рубке), из которых Элла распознала только компас и радио. Почти такой же был в передней части салона. 

— Как Диего ухитряется один управляться с парусами и мотором, особенно в шторм? 

— “Морская звезда” совсем молодая яхта. Только три года назад я купил её в Америке. Тут всё на автоматике, даже есть автопилот. Паруса управляются электролебёдками прямо отсюда. Да и не ходим мы в шторм. Отстаиваемся где ни будь, а если уж налетит что-то неожиданно, убираем паруса и идём только на дизелях. Два по сорок сил, это даже больше, чем достаточно. Запас хода на тысячу двести миль, для европейских морей нормально. 

— А если что-нибудь сломается на ходу? 

— О, Мадонна, какой осторожный корсар! - расхохотался Рауль. — Риа с управлением справляется не хуже. Они оба опытные яхтсмены, да и я сам не совсем безрукий. Ладно, идём завтракать.  

К девяти утра яхт в марине заметно поубавилось. Кто-то не берегу отдал швартовы, Диего занял своё место в рубке. Заворчали дизели, сизый дымок выхлопа поплыл над водой, и яхта неторопливо направилась к выходу из бухты. 

— Куда идём? - поинтересовалась Элла, потягивая через соломинку любимый напиток и любуясь роскошным видом Лазурного берега. Голова слегка кружилась. Интересно, от чего: от утреннего бокала лёгкого белого вина, морского ветра, свободы или предвкушения приятных приключений? От всего вместе. 

— Строго на восток, сеньорита Файна. Вы же сами видите. 

Риа заняла второй шезлонг на короткой передней палубе. Сок у неё в стакане был апельсиновым. 

— Порт назначения Ницца. Будем там часа через три-четыре. Ветер почти встречный, поэтому паруса не ставим, смысла нет. Обойдёмся дизелями. Сеньорита желает ещё чего-нибудь? 

Элла фыркнула. 

— Сеньорита желает, чтобы ты не корчила из себя служанку. И Диего скажи, чтоб не... как это по-французски? Вот, не спа монтре? Затеяли игру, так хоть отрепетировали бы, артисты. 

Риа надулась. 

— Я плохая стюардесса, сеньорита? 

— Ты никакая актриса. А какая-ты стюардесса, это мы ещё посмотрим. Давно с Раулем путешествуете? 

— С тех пор, как он обзавёлся этой посудиной и понял, что это не так себе, маленькая яхточка. Одному можно, конечно, но сложно. Переучиваться надо. И всё равно: одному опасно. А меня как раз выперли из магистратуры. 

— За что? 

— Политика. Пропустим.  

— Вместе с Диего? 

— Там другая история. Но наши семьи знакомы, а его отец работает у сеньора Гонсалеса в фирме какой-то большой шишкой. Когда узнал, что Рауль... ло ламенто... сеньор Гонсалес подбирает себе команду... 

Элла рассмеялась. 

— Дальше понятно. Вы с Диего забудьте про “сeньориту”. Меня тоже когда-то выперли за, скажем так, за почти то же самое. И я тоже радикально сменила профессию. Подружимся. Согласна? 

— Не смею спорить с сеньоритой. 

— Да ну тебя! Стало быть, у Рауля в компании вам идёт неслабая зарплата и профессиональный стаж, пока вы с ним радуетесь жизни по морям и странам. Потом о вас забудут и... 

— Не угадала. Купим себе яхту и будем катать туристов. В гробу я видала всю эту фармацевтику. Ты только Раулю об этом не говори. 

— Могила! Считаем это нашей медицинской тайной. Вы с Диего женаты? 

— Зачем?! - искренне удивилась Риа. — Мне с ним хорошо, ему — со мной. Но, если иногда хочется полакомиться другим или другой? - Она лукаво подмигнула. — Это же естественно. Так зачем создавать проблемы и устраивать драмы на пустом месте? Нам и так не скучно. А дружбе это не мешает. Даже наоборот. 

Элла расхохоталась. 

— Есть потом, о чём поговорить! Умница! Уважаю! Молодцы, ребята. 

Риа заразилась её смехом. 

— Ты и сама такая! 

— Ага, своя в доску! 

— При чём тут доска? 

— Ни при чём. Русская идиома, прости. Я всё ещё перевожу с русского, когда говорю на другом языке. 

Она снова залюбовалась медленно проплывающим мимо пейзажем. Почти безоблачное голубое небо и фантастически гармоничное сочетание природной и сотворённой людьми красоты на зелёном, местами скалистом, местами желтеющем длинными пляжами, берегу. И невероятно прозрачная вода, по которой скользило множество разноцветных судёнышек под парусами и без. Примерно в миле от них прошёл белоснежный лайнер.                                                                        

   Лазурный берег. Какое точное название. 

Они обогнули далеко выступающий в море мыс Антиб, окружённый множеством яхтенных стоянок, и продолжили неторопливое движение на восток. Парусов вокруг них заметно поубавилось. 

— Как красиво! Боже мой, как же это всё красиво! 

— А как вы украшаете эту красоту!  

Голос Рауля вернул её из эстетических эмпиреев на грешную палубу. 

— Прекрасные дамы, вам всё ещё не жарко? 

Весь костюм загорелого испанца состоял из маленьких ярко-красных плавок. 

— В самом деле, идём в полумиле от берега. Чего это мы? 

Риа сбросила на шезлонг свой халатик, стянула крошечные трусики. 

— Элла, тебе помочь? 

— О, нерадивая служанка! Ты осмеливаешься лишать господина такого удовольствия. Фи! Я права, Рауль? 

— Ты всегда права, моя прекрасная госпожа! 

— Так какого чёрта я всё ещё одета? 

Улыбающийся Рауль освободил её от лёгкого пёстрого платьица, под которым, как обычно, ничего больше не было. А “нерадивая служанка” подскочила к нему сзади, и красные плавки мигом очутились на тиковых досках. 

— Вот теперь полная гармония между берегом и палубой.  И там, и здесь красота. - констатировал неоспоримо очевидное Диего из своей рубки. 

Элла обернулась на его голос. 

— Диего, бедняжка, вы там страдаете в одиночестве. Идите к нам. Включайте автопилот и составьте нам компанию. 

Ответом ей был дружный смех. Она растерянно переводила взгляд с Риа на Рауля, пытаясь понять, чем это она их так развеселила. 

Риа заполнила пробел в морских познаниях капитана де Моро. Оказалось, что автопилот на яхте никак не заменяет живого рулевого. Это устройство способно только выдерживать заданный курс по компасу и лагу, но не учитывает дрейф судна под влиянием ветра и течений, особенно такого мелко сидящего, как катамаран. А самое главное: оно не видит препятствий на пути, вроде островов, отмелей, рифов или других плавсредств. В открытом море это не так уж важно, но вблизи берегов, особенно с таким интенсивным движением, это очень опасно. Поэтому существует строжайший морской закон: при включенном автопилоте обязательно присутствие квалифицированного рулевого, готового в любой момент перейти на ручное управление. 

— Учиться мне ещё, учиться и учиться. - вздохнула Элла. — Значит, бедняге Диего придётся скучать всю дорогу до Ниццы? 

— Подумаешь, ещё пару часов. Буду любоваться вами отсюда, не успею даже соскучиться. 

Риа притащила откуда-то третий шезлонг, и все трое отдались легкой болтовне, солнцу, ветру и красотам Французской Ривьеры. 

Блаженство нарушил голос Диего. 

— Осталось полчаса ходу до порта Ниццы. Предлагаю одеться, иначе нас неправильно поймут. 

 

С палубы отлично было слышно, как Диего переговаривается по УКВ с диспетчерской порта. 

—  Благодарю, месье, лоцман не нужен. Я хорошо ориентируюсь в порту. Да, месье, это не ошибка. Да, два места, у нас катамаран. Да, это мы, проходим створ. 

“Морская звезда” уверенно вошла в правильный прямоугольник порта Лимпия. Проследовала мимо разноцветных рыбацких лодок, миновала большой круизный лайнер, стоявший у правого пирса, и направилась к отведенному ей месту у причала, почти напротив “визитной карточки” порта — Монумента Павшим в нише основания Замковой горы. 

За манёврами необычного плавсредства наблюдала публика, собравшаяся на набережной. 

— Чёрт побери, что они вытворяют?! 

— Рулевой точно спятил. Давно пора давать реверс, тут тесно для таких манёвров. 

— Ох, что сейчас будет! Где спасательная служба?! 

— Эй, на “Морской звезде”, стопори машину! 

Диего аккуратно подвёл яхту к причалу, после чего совершил манёвр, немыслимый для однокорпусных судов: катамаран развернулся на месте и точно пришвартовался кормой. Риа поймала швартов, обменялась несколькими словами с матросом на причале. Аплодисменты и восторженные возгласы на берегу. 

Пока выполнялись необходимые формальности в администрации порта, Элла успела одеться так, чтобы не выделяться среди многочисленных туристов. Большие солнечные очки оказались очень кстати. 

Риа и Диего были в этом городе много раз, пересмотрели все достопримечательности и поэтому сразу направились в какой-то особенно вкусный ресторанчик в Старом городе. 

Эллу очень впечатлила тридцати двухметровая арка и встроенная в нею колоннада памятника павшим в войнах гражданам Ниццы. 

 — Вот это, я понимаю, истинный мемориал! Грандиозно, достойно, но спокойно, без кричащего пафоса. Память на века. Куда идём дальше, Рауль? Какие у нас планы? 

— Если ты ещё не очень голодная, поднимемся наверх, в парк. Оттуда роскошные виды на весь город и гавань. Посидим в кафе, тут их много. Потом пройдёмся по Английской набережной. Это километров семь. Пообедаем или поужинаем в отеле “Негреско”. Самое подходящее место для кинозвезды. Если ты не против. Впечатлений хватит, обещаю. 

— В “Ротонде” или в “Шантеклере”? - невозмутимо уточнила Элла. — “Шантеклер” для кинозвезды больше подходит. 

— Успела изучить путеводитель! - восхитился испанец. 

— На том стоим. Но мне надоело стоять. Поднимемся вон по той лестнице. 

Они вернулись на яхту, когда уже совсем стемнело. Впечатлений хватило с избытком. 

— Знаешь, милый, всё это было слишком роскошно. Но понимаю: надо привыкать. Ты решил меня ошеломить, чтобы потом всё воспринимала легче. Спасибо. Но, тут есть один момент. Это ненадолго. Вернусь в Союз, и...  

— Пути вашей верхушки очень даже исповедимы. 

— Да, хотя времена не сталинские, и я не Полина Жемчужина, и даже не Лидия Русланова, но устроить так, что мало не покажется — это у нас запросто.  

— Мне эти имена ничего не говорят. 

— Расскажу их занятные истории, но не сейчас.  Нет повестей печальнее на свете. Сейчас настроение не то. 

— У тебя пессимизм тоже не твой. 

— Мой. Я оптимистка, но хорошо информированная. 

Рауль хмыкнул. 

— Перебрала впечатлений? Твои же утвердили новый контракт? 

— Поэтому я сейчас здесь с тобой в Ницце, а не с Сааром в Главлите. 

— Значит, год у тебя уже есть. 

— Даже больше. Жаннэ не сразу приступит к съёмкам. У Леклерка ещё фестивальные планы. Кроме того, у меня задания редакции. Ты забыл, что я журналистка. Мы с тобой дважды коллеги, Рауль. 

— Тогда чего ты куксишься? 

— Сама не знаю. Наверно просто устала от всей этой суеты. Странно, но мне хочется покоя. 

— Overflow? Так, кажется, выражаются программисты? 

— Скорее — перебор, как выражаются картёжники. Если ты собрался угощать меня ещё и роскошью Монако, это пару часов отсюда на твоём линкоре, то прошу тебя: не надо. Не сейчас, мой милый Рауль. Позже. 

Рауль улыбнулся. 

— Ты, всё-таки ведьма. Я планирую Монако. Задумал сделать тебе там сюрприз, но не сейчас; его ещё надо подготовить. А это требует времени. Которое мы проведём в морском путешествии в Грецию. Полторы недели туда, столько же обратно. Сколько захочешь — там. Красивые необитаемые и обитаемые острова, патриархальные нравы добрых гостеприимных людей.  

— А сколько я захочу? 

— Вчера я говорил с Леклерком. Как минимум месяц ты свободна, а дальше у него что-то планируется. Вот этот месяц проведём в открытом море и на греческих островах. Красота, покой и романтика — это именно то, что тебе необходимо. Если не возражаешь, конечно. 

Меланхолия Эллы улетучилась в воздух ночной Ниццы. Она радостно захлопала в ладоши. 

— Рауль, ты прелесть, ты просто чудо! Всё давно понял, придумал и устроил! Это же будет почти в точности наша программа СТС, только в твоём исполнении: а-ла Гонсалес! 

— Вижу, что ты довольна. 

— Не то слово, милый Рауль, я в восторге! 

— Мы тоже. 

Риа и Диего вошли в салон катамарана и успели услышать последние фразы. 

— Кстати, - поинтересовался Диего. — Что означает это СТС, если это не тайна, разумеется? 

Элла рассмеялась. 

— Какие тайны от своих? Это программа психической и физической реабилитации, которую придумали мой друг Марк Штерн и индианка доктор Амала Нандини. Сон. Тренировки. Секс. Очень эффективная. Но вариант доктора Гонсалеса мне подходит больше. 

Она даже облизнулась. Очень выразительно. 

Теперь расхохотался весь экипаж “Морской звезды”. 

— А в чём разница? 

— Sommeil, Tranquillité, Sexe. Но в варианте сеньора Гонсалеса я оставлю второе Т по-русски или Е (по-французски: entraînements — тренировки). От сплошного безделья я расплывусь и стану некрасивой 

— Здорово! Вы говорили, что в ваш фитнес включена борьба.  Вам нужны ассистенты? - живо поинтересовался Диего.  

— Непременно. Но потом. А сейчас мне просто необходим первый пункт программы. Меня уже ноги не держат, а в глаза, как у нас говорят, хоть спички вставляй. 

Элла ужасно заразительно зевнула и скрылась за дверью каюты. 

 

Разбудило её солнце, бесцеремонно ворвавшееся в иллюминатор. Она зажмурилась, чихнула и только после этого открыла глаза, отвернувшись от ослепительного луча. Проснулась, как всегда, моментально. Разбудившее её солнце вдруг исчезло. Кровать, а значит, яхту слегка покачивало. В таком хорошо закрытом от волн порту это невозможно. Значит, они уже вышли в море. Двигателей не слышно, значит, идём под парусом, а такое поведение солнца объясняется тем, что Диего или кто там сейчас за штурвалом, сменил галс. С этим умозаключением сознание окончательно восстановилось, от вчерашней хандры не осталось и следа, а организм напомнил о себе в весьма императивной форме. Ослушаться его было невозможно.                                                                         Уже под душем она сообразила, что спала одна. А как же Рауль? Ах, да, четвёртая каюта! Какой внимательный и деликатный любовник, надо же. Марженка права: от такого мужчины женщины могут быть только в восторге. 

Влажные после душа волосы собраны в конский хвост. Почти символические прозрачные трусики, пляжный халатик. Готова на выход. И вышла (или вошла?) в салон. Где сразу поняла, что грубо нарушила дресс-код. Или дресслес? 

Голая, если не считать кокетливого фартучка, Риа хлопотала у плиты, а чуть менее одетые Рауль и Диего играли в шахматы. Окна были открыты, и свежий морской ветерок гулял по салону, ничуть не мешая аппетитным запахам с камбуза.  

— Бонжур, адмирал д’Олжернон! - хором приветствовали её все трое. 

— Как спалось? 

— Замечательно! Я прямо как новая. Как заново родилась. Так говорят по-французски? 

— И по-испански тоже. — рассмеялся Рауль. — Но спала ты воистину по-русски, как один ваш знаменитый фельдмаршал. Читал я что-то такое. 

— Кутузов. 

Элла взглянула на солнце через прозрачный потолок. Парус немного мешал, но видно было, что оно уже почти в зените.  

— Боже мой, сколько же я проспала?! 

— Почти двенадцать часов. - ответил Рауль. — Ребята уже забеспокоились, но я запретил тебя будить. Природа берёт своё. 

— Да, с ней не поспоришь. После всех этих...  

Она сделала неопределённый жест, подбирая слова. 

— Спасибо тебе, милый. Значит, завтрак я проспала. 

— Зато успела на ланч. Ещё пять минут, и всё будет готово. - отозвалась Риа. — Кстати, подруга, ты забыла, что мы в субтропиках. С чего ты так закуталась? Диего, помоги госпоже адмиралу! 

— Слушаюсь, командир. 

Элла с удовольствием приняла помощь красивого испанца, с удовольствием неторопливо обнажившего её великолепие. Взглянула на Рауля. Тот, улыбаясь, подмигнул. Ни малейшей ревности. Ну, и хвала Астарте. Большой проблемой меньше. 

За столом Риа сидела уже без своего фартучка, который надевала только чтобы не забрызгаться чем-ни будь горячим у плиты.                Элла, за обе чеки уплетая здоровенных креветок тампура и запивая их лёгким белым вином, вдруг спохватилась: 

— Но у меня же нет греческой визы! 

— Вовремя вспомнила. - улыбнулся Гонсалес. — Успокойся. С тех пор, как греки избавились от этих идиотов “чёрных полковников”, они старательно развивают туризм. С Францией у них соглашение об упрощённом визовом режиме. Твоей французской визы достаточно для посещения любого порта на материке с условием ночёвки на судне. На материковой части страны за этим следят довольно строго. 

— А на островах? Их же сотни! 

— Тысяча четыреста. Только двести двадцать пять заселены, а из них только примерно на семидесяти больше сотни жителей.  

— Гуляй-не хочу! - расхохоталась Элла. — Но ты обещал знаменитый Санторини. Я очень туда хочу. Но это большой остров, таможня там точно есть. А если я не успею до ночи вернуться? Так и буду торчать в порту? 

— Я же сказал: нравы тут вполне патриархальные. Это забавно, увидишь. 

— Гостиниц тут хватает, о ночёвке можешь не переживать. - подтвердил Диего. Достаточно... 

— Не ломай интригу. Хочу всё увидеть с нуля. 

— С чего?! - изумился испанец. 

— Прости, опять перевожу с русского. Не хочу знать заране, а то потм будет не так интересно. 

Что-то запищало на приборной панели. Диего встал из-за стола, подошёл к посту управления. Повернул штурвал, пощёлкал тумблерами. Зажужжали механизмы, гик сдвинулся влево, парус совсем закрыл солнце. Яхта вернулась на правильный курс, а Диего — за стол. 

— И это всё?! - восхитилась Элла. — Так просто меняется галс? Диего, милый, научи адмирала. Я тоже хочу стоять на вахте. 

— Учить сеньориту адмирала простейшим парусным маневрам? - изобразил крайнее удивление испанский матрос. — Вы же командовали фрегатом. 

— Вот именно: тридцатипушечным фрегатом, а не американским корытом. Вот только фрегат был почти бутафорским, а я только изображала капитана. А наша “Морская звезда” самая настоящая. Ну, Диего. 

Актриса подпустила слезы в глазах и мольбу в голосею 

— Ну, Диего, я умоляю! Ну, не задаром же... Вот чего ты за это хочешь? 

— Ты научишь меня своим волшебным упражнениям, а мы тебя — управлению яхтой. Иначе — никак. И не мечтай. 

Голос Риа звенел толедской сталью. 

Рауль присоединился к торгу. 

— Повышаю цену. У тебя есть упражнения и для мужчин. Сама проговорилась на мастер-классе. Вот за такую плату я им разрешу. 

— Уууу, грабители! Ладно, куда мне, бедняжке, деваться. Сдаюсь. Только имейте в виду: не всё я могу показать. Пилона тут нет, мачта не годится. Бороться можно только на берегу.  Палуба тут крохотная, недолго и за борт улететь. Не все асаны йоги можно исполнять даже на таком остойчивом судне. Хм, это мне самой интересно. А в остальном я вся ваша. - лукавый взгляд на Гонсалеса. — Всё отдам, иначе не умею. Берите. 

Они ещё немного посмеялись, поболтали. Потом Элла поймала умоляющий взгляд Гонсалеса и встала. Потянулась по-кошачьи. 

— Риа, спасибо за вкуснейший ланч. Я прямо объелась. 

Она похлопала себя по чуть-чуть выпуклому животу. 

— Рауль, какой у тебя шикарный десерт! Как же хорошо, что не надо раздеваться. Идём, милый! 

Пара в обнимку скрылась за дверью каюты. 

Диего и Риа несколько минут позанимались каждый своим делом, но звуки из каюты были очень уж впечатляющими. Он внимательно изучил экран радара, повозился с настройками. 

— По крайней мере на двадцать миль по курсу и по сторонам чисто. 

Риа отозвалась моментально. 

— Давай прямо здесь. Потом закончу, поможешь... О, Диего, какой ты... 

 

Поскольку из четырёх обитателей катамарана в морском деле смыслили трое, а управление им в хорошую погоду при почти попутном ветре было несложно и неутомительно, то изменив морским обычаям, сутки разделили на три вахты по восемь часов. Но, поскольку на пути от Ниццы до Аяччо на Корсике судоходство весьма оживлённое, ночная вахта — с десяти вечера до шести утра — досталась самому опытному рулевому, Диего. 

Деление на вахты было достаточно условным. Любой из троих мог моментально стать к штурвалу. Но порядок на судне в открытом море есть дело наиважнейшее. 

До ночи было ещё далеко. За автопилотом присматривала Риа, а Рауль с Диего, расстелив на столе карту, объясняли Элле план их путешествия. 

— Смотри: при нашей скорости в среднем в шесть-семь узлов мы утром подойдём к порту Кальви. Там нам нечего делать.  Идём на юг вдоль западного берега, любуемся пейзажами. Корсика — самый красивый остров на Средиземном море. Часа через три-четыре будем в Аяччо. Родина Наполеона! Там есть, что посмотреть. Разомнёмся, погуляем. Пляж в десяти минутах ходьбы от порта. Переночуем и утром пойдём в Грецию. В открытом море пробудем неделю, если погода не испортится. Прогноз благоприятный, но знаешь, метеорология — наука точная. 

— Вторая после богословия. - фыркнула Элла. 

— Но перед медициной. — уточнил Диего. 

— Понятно, Италию обходим вне её территориальных вод, поскольку у меня нет визы. И приходим... Утыкаемся в Пелопонес. А на фига? Почему не обходим его с юга? 

Потому что это дальше и дольше. К тому же после недельного перехода надо пополнить запасы пресной воды, продуктов и солярки. Погулять. Поэтому заходим в порт Патры. Калимера, Греция! Очень симпатичный городок. Там пару дней на хлопоты и отдых. А потом...                            Что это по-твоему?  

— Не знаю. Какой-то канал? 

— Именно! Коринфский. Стоило сюда прийти просто для того, чтобы увидеть.  

— Увижу.  

— Проходим по нему каких-то шесть километров и оказываемся сразу в Эгейском море. В раю, как ты его себе представляешь. 

— Ага, куча островов. Киклады, Эгина, Мелос... Какие имена! 

— И вот он, Санторини. Обратно тем же путём, но дольше. 

— Из-за ветра? 

— Правильно поняла. 

— В месяц уложимся? 

— Без проблем. Но можно и дольше. Я свяжусь по телефону с Леклерком и Жаннэ, узнаю, когда ты им понадобишься. - сказал Гонсалес. 

— Отлично! 

— А твоё советское начальство? 

— Я передала, кому надо, что беру творческий отпуск для работы над сценарием и книгой. На месяц примерно. И проведу его в тишине и покое, скорее всего, на греческих островах, поскольку моя французская виза это позволяет. 

Гонсалес и Диего дружно ахнули: 

— Ну, ты и ведьма! 

Ведьма гордо выпятила изумительную грудь. 

— На том стоим и потому не падаем. Но, по правде, это не самая хитрая психотехника. 

Гонсалес вытер вспотевший лоб. 

— Так и не могу понять, когда ты настоящая, а когда играешь. Пока мне это ни разу не удалось. Ты придумала себе роль и в ней живёшь. 

— Voici la vie d'une actrice. 

 

За ужином Элла провозгласила тост: 

— За тех, кто в море! За нас! 

                  

============================= 

— Voici la vie d'une actrice. - Такова она, жизнь актрисы. 
=======================================
                Продолжение следует.

                                         * * *