Хайгетское кладбище, если кто там не бывал, находится в Лондоне, но известно далеко за пределами столицы Великобритании, как самый мистический ее район, своеобразный памятник викторианской готической эпохи. Славу ему принесли не только поселившиеся здесь в позапрошлом веке вампиры, но также могила основоположника научного коммунизма Карла Маркса, хотя тут же неподалеку расположились писатель Диккенс с физиком Фарадеем. Быть похороненным на этом модном некрополе почиталось за большую удачу: живописный холм, красивые надгробья среди буйной растительности, приличные интеллигентные соседи. Ну и туристы, конечно, — как же без них, — от которых популярным гробницам отбою нет, да и то: обойти все 170 тысяч захоронений не представляется возможным, даже если бегать трусцой с утра до вечера. Вампиров никто давно уже не боится, оставляют им еду, а кое-кто и горячительные напитки, и они здесь прижились вроде черных белок или рыжих лисичек, прописались на постоянное местожительство. Превратились в достопримечательность, одним словом. Днем они обычно спят, а ночью выходят из своих подземных нор подышать свежим воздухом и подкрепиться, чем бог послал. Не побрезгуют и зазевавшимся или заблудившемся посетителем, свежатинкой, на их жаргоне.

Поговаривают, будто где-то в лесной глуши якобы спрятаны от глаз подальше могильники легендарных лондонских профи прошлого: Джека-Потрошителя, профессора Мориарти и Джека Кеча, авторитетного лондонского палача, жившего в XVII веке, но достоверных данных об этом найти не удалось. Может и так, а может, и не так. Но надо признать, слухи и разные байки подогревают интерес к Хайгетскому кладбищу, это отличный рекламный ход, который администрация всячески поощряет, утверждая, что только истинный ценитель тишины найдет здесь для себя уединенное место, где можно собраться с мыслями и переговорить начистоту со своим внутренним «Я», выложить накопившиеся проблемы ушедшему в мир иной родственнику или знакомому. Зачем? — это уже другой вопрос.

Нам с Шимми не нужна тишина и не нужны вампиры, с которыми делить фактически нечего, кроме своей свободы. Мало кто кроме нас знает, что тут обитают также ведьмы. Не те из Лондонского оккультного общества, что бродят по кладбищенским дорожкам по ночам в белых балахонах в рамках PR-акций, завывая, ради смеха, жуткими голосами и пугая посетителей, а настоящие ведьмы, с подтвержденной, задокументированной родословной, для которых магия не игра, а обычная практика, ежедневное времяпрепровождение и работа. Работы хватает, говорили нам сведущие в этом люди. Одному надо подсыпать приворотного зелья, на другого наслать порчу, третьему — навредить его карьере, четвертого напугать до смерти. Да мало ли что взбредет в голову заказчику… Для заявок отведено специальное место, стена, в которую можно вложить записку с просьбой, — совсем как у Стены Плача в Иерусалиме. Это неправда, что ведьмы уродливы, горбаты, беззубы, с крючковатым носом и проваленными глазницами, как мумии, с всклокоченными и спутанными длинными волосами, короче, страх божий, а не женщины. Куда чаще это привлекательные молодые дьяволицы, умеющие перевоплотиться в кого угодно, дабы добиться своих целей. У них есть свои учебные заведения, где они обучаются стандартным хитростям и хитрым премудростям, сдают экзамены, получают дипломы — все, как у людей. Да и от людей порой их невозможно отличить, по правде говоря. У них существует своя иерархия, есть главная ведьма и круг приближенных к ней советников и референтов, личных порученцев. Есть оперативные сотрудницы (ответственные исполнительницы), и есть руководство департаментов и отделов. И есть ведьмы-пенсионеры, которым за сто двадцать с гаком. По обыкновению, они наставляют подрастающую молодежь, передают ей свой опыт, а то и просто отдыхают в персональных могилках после трудов неправедных.

Такие вот разговорчивые красавицы нам как раз и нужны, и мы идем к ним. В отличие от магов-теоретиков они вполне земные существа, и поскольку ничто человеческое им тоже не чуждо, мы захватили с собой на всякий случай бутылочку виски для знакомства. Да, а что вас удивляет? В Великобритании все пьют виски. Мы и с собой на дорожку в обратный путь прихватим обязательно. Солодовый ирландский марки Tullamore dew, обладающий терпким вкусом и ароматом, как нам его отрекомендовали. Что до угощения ведьмочек на кладбище, им, пожалуй, привычнее употреблять шотландский Johnnie Walker. Тоже ничего, вполне съедобный и к тому же дешевле. Не знаю, как Шимми, но я прекрасно отдавал себе отчет в том, что девчонки сами нас найдут. Просто надо где-нибудь присесть в укромном уголке, развернуть столик, поставить рюмочки и ждать. Так и произошло, как только стемнело.

— Парни, вы это, что тут делаете?

— Отдохнуть решили с дороги, выпить и закусить. С закуской, правда, немного лопухнулись, опростоволосились, то есть.

— Это мы мигом сообразим… Светка, неси, что там у тебя в холодильнике, мальчики, вишь, проголодались.

— А вы, извините, конечно, кто будете, что по вечерам на кладбище ошиваетесь? Смотрители, что ли?

— Можно и так сказать, смотрители мы. А между собой, как сестры. Да не волнуйтесь вы так, неужто живую ведьму никогда не видали?

— Что вы, что вы… Рады знакомству, как говорится. Может, за знакомство? Виски?

— Пойдет. Мы девахи неприхотливые, не избалованные, крутимся целыми днями как белки в колесе: что протопал, то и слопал.

Наши новые знакомые были неотличимы от обыкновенных английских домохозяек. Доброта так и светилась в их глазах. И они были похожи друг на друга, как две капли воды

— Понимаем, очень вас понимаем.

— Ну, а ежели понимаете, давайте за встречу…

— Хорошо пошла…

— Как вам нравится Лондон?

— Очень большой город. Мощно выглядит.

— Так, говорите, заблудились тут, что ли?

— Не то, чтобы заблудились, мы никогда не заблуждаемся. Разговор к вам серьезный имеется.

— Разговор?.. И чем же мы вам можем быть полезны, если не секрет?

— А давайте по второй, а там и поговорим.

— А давайте…

— Хорошо пошла… Дамочку мы одну ищем, вашу сестричку. Звать Матильда. Нам бы ее адресочек, были бы по гроб благодарны.

— По гроб еще успеется. Матильда? Светка, ты слыхала?

— Да вроде как. Одна малахольная тут бродит, цветочки для заговора собирает. Матильда или не Матильда, кто ж ее знает, она не представилась.

— Я Алекс, а он — Шимми. А вас как звать-величать?

— Авдотья я. А то — Светка.

— Ага, из России, стало быть?

— Из России-матушки убегли. От большевиков окаянных, згинь, пропади, нечистая сила.

— Так уж и нечистая. А как же демоны, черти, ведьмочки ваши, что обитают здесь, а?

— Нашли что сравнивать, божий дар с яичницей.

— А вы из каких мест в Питере?

— С Васильевского, с «Васьки».

— Что, так вместе со Светкой и сорвались?

— А что такого? С детства сиротки-подружки, с воспитательного дома на Мильонной. Потом уже, как подросли, на Смоленское православное кладбище перебрались, там и жили. А как революция большевистская случилась, мы сюда и подались. Революции наша профессия без надобности, ясное дело. Люди добрые помогли, спрятали на пароходе в трюме, доставили в сохранности. А уж потом сами по-эмигрантски и осели на чужбине… Обосновались на Хайгетском, тут забавно, сами видите.

— Ну, давайте еще по одной, за дружбу, что ли, а то холодать стало.

— А давайте. Мы завсегда готовы за дружбу-то с соотечественниками.

— Нам бы на Матильду, девочки, одним глазком посмотреть. Очень хочется.

— Отчего не посмотреть. Светка, проводишь гостей?

— Мужчины, за мной!

— Шимми, сынок, ты прогуляйся пока со Светланой, а мы с Авдотьей еще покалякаем о житье-бытье, если ты не против.

Шимми не возражал. Еще бы он возражал.

— Шимми, солнышко, не отставай, малыш, тут недалече.

— С радостью, Светик. Погнали.

— Сынок… Он, что, твой отец?

— Какой отец… Примазался, прилип как банный лист. Отец… Смеешься, наверное.

«Гнать» далеко, действительно, не пришлось. В сгустившейся темноте в тени густых зарослей жимолости их уже поджидала сухопарая сгорбленная фигура в черном плаще. Водопад черных волос из-под капюшона, длинный узкий нос, бледное изможденное лицо с огромными коричневыми бородавками. И глазищи горят внутренним огнем, как два боевых лазера. Типичная ведьма из русских народных сказок. Эдакая Баба Яга за рубежом.

— С чем пожаловали, молодежь? Каким ветром занесло в мою обитель? Предупреждать надо о визите, я ведь могу и порчу навести, и с лица земли убрать, что не найдут.

— Баба Матильда, да это наш гость из Петербурга. Проездом. Хотят с вами переговорить.

— Поговорить можно. Отчего не поговорить с хорошим человеком, да к тому из родного Питера. Век там не была. Как он, стоит еще? Нева течет?

— Не извольте беспокоиться, уважаемая Матильда, не знаю, как вас по батюшке: миссис, мадам, мадемуазель, синьора? Все течет, но ничего не меняется.

— Людишек аки младенцев, небось, по-прежнему дубинками оглаживаете, в «черном воронке» возите, чтобы власть уважали?

— А то. Вольнодумству бой! «Каждый сверчок должен знать свой шесток».

— Узнаю Расею-матушку. Сколько годков пролетело, а все та же, прости господи.

— А у вас как дела, как здоровье?

— Не жалуюсь. Вот вас повстречала, все старухе в радость. Вы случайно не захватили с собой хлебушка черного, селедочки, может, водочки, колбаски чесночной или докторской? Хочется до невозможности, давненько не едала.

— Увы и ах, миссис Матильда. Мы здесь не случайно, госпожа ведьма, а по нужде начальственной, не было велено брать с собой ничего, даже документов, кроме фальшивой ксивы. Экономика должна быть экономной, а поездки зарубежные и вовсе сплошные растраты для государственной казны. Нам приказали преодолеть Ла-Манш — мы и преодолели, как нечего делать.

— Знаю ваши порядки, мил-человек, и это мне ведомо. На «нет» и суда нет. От меня-то что хотите, сказывайте, не стесняйтесь. Не съем, прошли те времена. Зубы все уже поискрошились, пломбы надобно ставить, а хорошего дантиста не просто найти, да и аппетит не тот, что раньше. Ты лучше скажи, что от тебя кошатинкой попахивает?

— Это оттого, госпожа Матильда, что по натуре я и есть кот, по чердакам время от времени лазаю, блох собираю, когда за кошками по весне бегаю. Но в целом — целомудренный и целеустремленный, этого не отнимешь. Владею не только арабским, но и древнееврейским, византийским греческим и еще целой кучей языков, читаю литературу по каббале и оккультизму в оригинале. Имею диплом по выживанию в дикой местности на острове Мадагаскар, а также разряд по спортивному ориентированию в Москве и в Подмосковье. Путешествовал по Вселенной, — вы там, случайно, не были? — представляете, пустота, как в пустыне Гоби, ни верблюдов, ни баранов, один только космический мусор плавает, черные дыры шакалят, норовят тебя в плен сцапать, чтобы потом выкуп требовать. Не могу не сказать, как я вам благодарен, уважаемая ведьма, и Англии тоже, что вы вполне терпимо относитесь к нам, к котам и кошкам. К примеру, во французских городах в средние века устраивали охоту за кошками во время народных гуляний, поджигали им хвосты и преследовали, пока они горели на улицах. Или сдирали с них шерсть. С этих невинных животных, — вы только загляните в их преданные, доверчивые глаза, — хранителей домашнего очага, непримиримых гладиаторов в борьбе со всяческой нечистью и черной сущностью. В Германии вой кошек, замученных во время подобных фестивалей, получил название Katzenmusik, музыки для ушей бюргеров, это же надо! А карнавалы сопровождались судебными процессами, в ходе которых кошек забивали до полусмерти, а затем вешали — зрелище вызывало бурный смех и приводило зрителей в восторг. Совсем как нынешняя поп-культура на телевидении.
      — Страсти господни…

              "Типичная ведьма из русских народных сказок."
                          / Рис. из сети.

                                                * * *