Ну, и что слышно...
(публикуется впервые)
Эту маленькую глиняную статуэтку подарила мне женщина из Израиля.
Подарила и сказала:
- Эта статуэтка сделана по картине Марка Шагала. Я думаю, скорее всего, он не был художником, он был волшебником. Я никогда не видела скрипача, играющего на крыше дома. А теперь мне кажется, что весь мир играет на крышах домов. У Шагала всё играет и движется. У него ничего не стоит на месте, его картины не имеют времени.
+++
Моя мама рассказывала, что у них в местечке был мальчик, который играл на скрипке, но не на крыше дома, а во время расстрела евреев в небольшом овраге у реки.
Последним расстреляли его. Маме удалось спастись, но она каждый день напевает ту мелодию и плачет.
Я посмотрел на статуэтку. На крыше домика сидел скрипач и играл на скрипке.
Я сжал статуэтку и закрыл глаза....
+++
- Мойшеле, зайди в дом, - я тебе уже сто раз говорю, слезь с крыши и зайди в дом, или ты меня не понимаешь? Так ты так и скажи своей маме, - мама, я тебя не понимаю и всё. И я пойму, что ты мишигенер. Это же надо иметь такую привычку - залезть на крышу родного дома и играть на скрипке. Если бы твой папа дожил до сегодня, он бы поломал эту скрипку у тебя на глазах. Зайди домой, горе моё, мне ещё не хватало, чтобы ты упал на свою голову. А вы что смотрите? Это вам не кино,- и тётя Циля замахнулась полотенцем, вечно висящим у неё на плече: - А ну, по домам, босяки, уже поздно.
Но мы стояли у старого покосившегося забора и завороженно смотрели на нашего друга Мойшу. А он сидел на крыше дома и дрожащим смычком прикасался к струнам маленькой скрипки, и она издавала волшебные звуки. Скорее всего, это была не мелодия и играла не скрипка, а сердце нашего друга Мойшеле. А он, закрыв глаза, шевелил губами. До сих пор не знаю, о чём пел мой друг. Но он пел, он произносил слова, а его мама, спрятавшись за дверь, плакала и вытирала слёзы всё тем же полотенцем, висящим у неё на плече. Мамы просто так не плачут, значит, она знала, о чём поёт её единственный сын Мойшеле. Её больное сердце в это время болело в два раза сильнее.
А мы, его друзья, - Янкеле, Клара, Береле, рыжая Сонечка, толстенькая Берточка, Наум стояли и радовались за нашего друга, который так хорошо играл на скрипке.
Да, меня зовут Эйнех - Эдик. Друзья прозвали меня Эйнех де кукла. Наверное, это потому - что я был красивым мальчиком. Так решила моя бабушка. Она говорила: ты красивый, как большая кукла. А Мойшеле прозвали - Мойше фиделе (скрипка). А Наума - пуриц. Сонечку - лейках. Яника - шмаркетыня. Он постояннобыл сопливым и шмаркался. Клара... наша Кларочка, говорили, что она станет балериной. Так её и прозвали, Клара - балерина.
Мы не дружили, мы не знали, что такое дружба. Мы жили одной большой семьёй. Тем более, в местечке все давно переженились и приходились друг другу родственниками. Мы отвечали друг за друга и жили счастливо. С тех пор, как у Мойшеле появилась скрипка, - это папа подарил ему перед тем, как отправится на небо, - он каждый вечер забирался на крышу и что-то играл. Наверное, для того, чтобы папе было лучше слышно.
Наше детство закончилось быстро. Двадцать второго июня тысяча девятьсот сорок первого года в воскресенье в обед...
Мой папа забежал домой, посмотрел, все ли на месте, и громко сказал:
- Всё! Я так и знал! Война! Вы слышите, война!
Потом он сел и замер. Мама поставила на стол тарелку, налила суп и сказала:
- Иди кушать. Война закончится раньше, чем ты пообедаешь, у нас же есть Красная Армия. Или её нет?
Папа посмотрел на маму, встал, обнял её:
- Есть, у нас всё есть, и Армия есть, и вы у меня есть, а уезжать надо.
Местечко опустело быстро. Немцы наступали, и нашу армию почти не встречали, и вот-вот могли появиться на нашей улице.
Последними уходила наша семья. Папа считал себя ответственным за всех евреев и обошёл все дома, чтобы убедится: евреев в местечке нет.
Проезжая мимо дома моего друга Мойшеле, я услышал знакомую мелодию.
Мой друг сидел на крыше и играл. Папа остановил лошадь:
- Мойшеле, сходи вниз! Скажи маме, что нужно уезжать! Где мама, почему её нет?
Но Мойшеле играл, а мамы не было.
Я тоже стал звать моего друга. И побежал к дому. Но папа схватил меня за руку и посадил на подводу:
- Нужно ехать, сынок. Мы не успеем. А Мойшеле нас догонит. Он только дождётся маму.
Но мой друг нас не догнал. А его мама лежала на деревянном полу и просила моего папу взять с собой её сына. Её брать не надо, ей осталось жить недолго. А вот Мойшеле ещё маленький, и ему жить и жить. Она кричала Мойшеле, чтобы он перестал играть и слез с этой проклятой крыши!..
Но никто не слышал её слов. И вскоре она перестала шевелиться.
А Мойша, закрыв глаза, играл и не увидел, как в местечко вошли немцы. Они подошли к дому, где на крыше сидел мой друг, и стали слушать волшебную музыку. Один солдат бросил музыканту шоколадку. Другой достал мундгармонику и стал подыгрывать.
А через два дня в местечко вернулись беженцы. Единственный мост через реку был кем-то взорван, и бежать было некуда.
Нам повезло. Нас подобрала машина, и мы успели переправиться на другой берег реки.
Потом папа ушёл на войну, а нас с мамой отправили далеко в тыл. С войны папа не вернулся, и мама вышла замуж за дядю Лёню. Он был начальником на каком-то заводе. Потом мы переехали в Москву. Дядя Лёня стал очень большим начальником. Ко мне и моей сестричке он относился хорошо. Мы были сыты и обуты. Мы учились в школе, потом в институте. Потом дядя Лёня умер. И только тогда нам стало ясно, что мы его любили, что он был нам настоящим папой. Но сказать ему об этом мы не успели.
Все эти годы мы с сестрой вспоминали наше местечко. Мы знали, что никто из наших друзей в живых не остался.
Но меня тянуло на родину, и я решил: ехать надо. Добрался я до местечка к обеду. Когда подошёл к нашему дому, слёзы полились сами собой, без спроса.
Я стоял, смотрел на дом и слышал, как играла скрипка. Эту мелодию я не забуду никогда. Так мог играть только Мойшеле. Но чудес не бывает. Мойшеле в живых больше нет, так говорили люди, которых я расспрашивал сразу после войны о нашем местечке.
Я решил пройтись по улицам и навестить могилы моих друзей. Прохожий объяснил мне, где находится братская могила, и я направился туда. Но меня всё время сопровождала мелодия скрипки, которую я помнил с детства.
Но странный звук нёсся над местечком, как будто кто-то пытался играть на скрипке.
- Мойшеле! - закричал я и побежал к его дому. Звуки скрипки становились громче и громче, и наконец я увидел Мойшеле. Маленький, седой, в старом ватнике, он сидел на низенькой скамеечке и, закрыв глаза водил смычком по струнам.
- Мойшеле, Мойшеле, - это я, Эйнех! Ты меня не забыл?
Мойшеле открыл глаза, посмотрел на меня, и как ни в чём не бывало, спросил:
- И что у тебя слышно? И как дела?
Я не знал, как вести себя дальше. Мне хотелось обнять друга и говорить с ним, а он смотрел на меня и ждал ответа на свой вопрос: "Что у меня слышно?".
- Мойшеле, у меня всё хорошо, я приехал в гости. Хочу навестить Янкеле, Клару, Береле, рыжую Сонечку, Берточку и Наума. Как у тебя дела, Мойшеле?
- У меня? У меня всё хорошо. Я один остался. Вот скрипка у меня есть. Она вчера ещё играла, а сегодня нет.
И он пальцем коснулся струны. Тонкий режущий звук пронёсся над местечком.
- Эйнех, идём, я проведу тебя к нашим друзьям. Они ждут тебя.
Он с трудом встал и, прихрамывая, пошел впереди, показывая дорогу. Не доходя до братской могилы, он остановился:
- Иди, Эйнех, иди сам, я тут подожду. Я вчера с ними разговаривал. Они тебя ждут.
На памятнике сияла покрашенная свежей краской красная звезда. Среди многих фамилий я прочёл имена моих друзей:
- Янкеле, Кларочка, Береле, Сонечка, Берточка, Наумчик, - это я Эйнех де кукла! Я пришёл навестить вас. Я вас не забыл.
- Спроси, спроси, что у них слышно. Они мне не отвечают. Скажи, что я пришёл с тобой. Скажи...
- Ребята, Мойша со мной!.. Хотите, чтобы он вам сыграл на скрипке? Хорошо, он сыграет. Мойшеле, играй, ребята просят!..
Мойша попытался что-то играть, но у него ничего не получалось. Он одил смычком по струнам, но ничего, кроме странных звуков, скрипка не издавала.
- Играй, скрипка! - кричал Мойшеле. - Играй, я тебе говорю, - ребята попросили!..
Но скрипка не играла. И тут я заметил, что на скрипке была всего одна струна.
- Играй скрипка, играй! - просили мы с Мойшей - и скрипка заиграла. Мойшеле водил смычком по одной струне, и странные, волшебные звуки, как тогда в детстве, поднимались в небо к нашим друзьям.
Расставался я с другом почти без слов. Обнял его, попросил не болеть и жить как можно дольше. Дал ему денег на новые струны для скрипки и пообещал навестить.
Он тоже сказал, что приедет в гости. Только никак не мог запомнить название города, где я живу. Переспрашивал, переспрашивал, а потом сказал:
- Иди, иди, Эйнех, тебе домой нужно.
И я пошёл.
Тонкий режущий звук одинокой струны сопровождал меня до самого вокзала.



EN
Старый сайт
Дорман Валентин
Мендельсон Иегуда
Ковалёва Наталья
Вайнер Ирина
Михлин Геннадий
Коровкина Ирина
Демидов Вячеслав
Далецкая Надежда
Зусман Анатолий
Нисина Ляля
Хаустов Андрей
Талейсник Семен
Городецкая Лина
Андреевский Александр
Лейшгольд Ирина
Андерс Валерия 