Бобраков Игорь

Согласно древнегреческой легенде, Ариадна, дочь критского царя Миноса, дала своему возлюбленному Тесею клубок с нитками, чтобы тот, добравшись в запутанном лабиринте до чудовища Минотавра и убив его, смог найти выход.  Поэтесса и художница Ариадна Эфрон, дочь гениальной Марины Цветаевой, тянула нить своей судьбы по лабиринту еще более страшному, чем критский.



Сталинские палачи расстреляли ее отца Сергея Эфрона и гражданского мужа Самуила Гуревича, младшая сестра Ирина умерла от голода в Кунцевском детском приюте, её мать погибла (или повесилась?) в Елабуге, родной брат Георгий погиб на фронте. А нить ее собственной судьбы протянулась через Москву, где она родилась, Прагу и Париж, где прошли ее детство и юность, а затем снова через Москву в сталинские лагеря в Коми АССР.

 

Первые повороты

 

Страсть к греческой мифологии Марина Цветаева наследовала от отца – создателя и первого директора Музея изящных искусств Ивана Цветаева. Правда, в мире эллинов ее более интересовали мужчины. Особенно сын двух отцов – царя Афин Эгея и бога Посейдона – победитель множества чудовищ и злодеев Тесей, про которого она задумает, но не сумеет до конца осуществить стихотворную трилогию. И если бы в 1912 году от брака с юным литератором Сергеем Эфроном у нее родился сын, то, вполне возможно, он бы получил имя древнегреческого героя. Однако родилась дочь, и ее назвали Ариадной.

В характере Цветаевой причудливо сплелись веселый нрав и ощущение собственной гибели. Это отразилось даже в дореволюционных «Стихах к дочери»:

По дорогам, от мороза звонким,
С царственным серебряным ребенком
Прохожу. Все – снег, все – смерть, все – сон.

Первый поворот в лабиринте судьбы Ариадны произошел после 1917 года. Отец ушел воевать с большевиками, Марина Ивановна осталась одна с двумя дочерями в голодной и холодной Москве и была вынуждена отдать девочек в приют. Когда Аля заболела, мама забрала ее из обреченного детдома и тем самым спасла ее жизнь.

В 1922 году семья воссоединилась в Праге, куда эмигрировал Сергей Эфрон. У супругов родился сын Георгий, и вскоре они перебрались в Париж. Ариадна получила неплохое образование, училась в высшей Школе Лувра, работала в редакциях французских журналов. Однако во второй половине тридцатых годов отца и дочь накрыла волна ностальгии. Сергей Эфрон стал сотрудничать с советской разведкой и принялся убеждать своих близких вернуться на Родину.

Первой уехала Ариадна, за ней последовал Сергей Яковлевич, а в 1939 году – Марина Ивановна с Георгием.

 Дорога в ад



В Москве Ариадне все нравилось – праздничные улицы, кинокомедия «Цирк», строительство нового мира. Она нашла интересную работу в редакции советского журнала на французском языке «Revue de Moscou», писала статьи, очерки, репортажи, делала иллюстрации, переводила. И встретила своего «первого и последнего мужа» журналиста Самуила Гуревича. Этот поворот в лабиринте судьбы, казалось, вел к бесконечному счастью.

Но лабиринт на то и лабиринт, чтобы быть непредсказуемым.

В ночь на 27 августа 1939 года за Ариадной прибыл черный воронок и уже под утро, через окно автомобиля она в последний раз увидела отца, мать и брата Георгия. Как и многие другие жертвы сталинских репрессий, Ариадна Эфрон отнеслась к своему аресту, как к нелепой ошибке, которая вскорости будет исправлена. Все-таки ее отец – сотрудник НКВД, а муж имел большие связи в партийных кругах. Поэтому первые дни в камере на Лубянке она просидела на полу у двери в ожидании, когда за ней придут, извинятся и выпустят на свободу.  

И за ней действительно пришли, только повели не на свободу, а к следователю.
Про свои первые допросы она рассказывала соседкам по камере с юмором. Следователь ей кричал: «Если ты не будешь говорить правду, я тебе сначала голову оторву, а потом руки и ноги выверну». На что Аля ему отвечала: «Но если вы мне сначала голову оторвете, то зачем потом стараться руки и ноги выворачивать? Я же ничего уже не буду чувствовать».



Но вскоре ей стало не до смеха. Ее били, сажали босую и полуодетую в холодный карцер и требовали признаться, что она и ее отец, которого к тому времени тоже арестовали, французские шпионы. И ей ничего не оставалось другого, как самой сочинять про себя не былицы. И она придумала такую историю: в Париже ей некий француз передал письмо и попросил опустить его в Москве в почтовый ящик. И она выполнила эту просьбу, даже не взглянув на адрес.

В конце концов ей пришлось подписать признание, что она и Сергей Эфрон агенты французской разведки, получить за это восемь лет лагерей и отправиться на станцию Ракпас Железнодорожного района Коми АССР.

 В круге втором


Княжпогостский (бывший Железнодорожный) район Коми АССР, останки памятника первостроителям. 2021 год 

Действие романа Солженицына «В круге первом» происходит в «шарашке», где осужденные ученые и инженеры занимаются своим любимым делом. По версии писателя, это всего лишь первый круг сталинского ада. По этой классификации Ариадна Сергеевна поначалу попала во второй круг, коим с некоторой натяжкой можно назвать Ракпасский комбинат. Здесь не валили лес в лютые морозы, не рубили уголек. Заключенную Эфрон определили мотористкой в швейный цех.

И все же первые месяцы были для нее непомерно тяжелыми. Рабочий день длился 12 часов. Размещались зэки в сколоченных из досок унылых бараках, стены которых зимой покрывались изнутри изморозью. Из лагеря до комбината приходилось добираться по бездорожью, по колено в снегу, проваливаясь в ямы с водой. А потом весь день сидеть в цеху с мокрыми ногами. «Я все время хворала, температурила, и все время работала», – сообщает Ариадна Сергеевна в одном из писем.

Швейный цех занимался тем, что строчил белье для солдат и обновлял шинели. Их, грязных, пробитых пулями и пропитанных кровью убитых и раненных воинов, присылали целыми вагонами. В Ракпасе шинельки чистили, отпаривали, отутюживали, латали и возвращали на фронт.

Затем Ариадну Сергеевну перебросили в химический цех на производство зубного порошка. Своим близким она писала, что «пропахла мятой и вечно припудрена мелом и магнезией». Уборщицы для нее подбирали окурки и сгребали «бычки» из пепельниц. Подруги осуждали ее страсть к курению, предупреждали, что может заразиться черт знает чем. Она же отвечала: «Плевать, хоть глоток, да мой». И курила все, что ни попадя – мох, опилки, чай.

В 1943 году ее перевели в цех ширпотреба – клеить корзиночки из стружек и коробочки для лекарств. Для этих целей использовался казеиновый клей, который делался из творога. В цеху нашелся умелец, сумевший обратно из клея добывать творог. Получалось немного и невкусно, но все же он служил чем-то вроде дополнительного пайка. Ариадна Сергеевна была рада и этому – такой нрав ей достался от матери. Своим родственникам она писала: «Я ведь еще очень веселая, родные мои. Узнав много горя, я все равно не разучилась смеяться и даже радоваться. И это мне помогает выныривать из любого убийственного настроения».

Однако в том же году «лафа» для нее закончилась – ее переместили в один из самых нижних кругов сталинского ада.

 Последствия «хитрого домика»



Новый поворот в лабиринте судьбы начался с того, что оперуполномоченный вызвал Ариадну Сергеевну в «хитрый домик», где вербовали стукачей, и предложил доносить на подруг. Она наотрез отказалась. Опер пригрозил сгноить ее в штрафном лагере. Угроза оказалась не пустой. Ее действительно отправили на север Коми АССР – на невыносимый труд на лесоповале.

Об этом периоде жизни она не любила вспоминать. Только своей подруге писательнице Марии Белкиной рассказала про такой случай. Однажды под вечер, совершенно измученная, она вернулась с работы в барак, забралась на верхние нары и впала в полузабытье. И тут к ней подошла разбитная бабенка из уголовных и попросила спрятать у себя некий сверток, что Ариадна Сергеевна совершенно машинально сделала.

Через некоторое время в барак ворвалась охрана и устроила шмон – вспарывали матрасы, подушки, обыскивали зэчек. Под конец дошла очередь и до Эфрон, но дежурная тут же пояснила, что это новенькая, которую пять минут назад привели. Охранники махнули рукой и ушли. А разбитная бабенка среди ночи забрала сверток обратно, сказав: «Спасибо, Аллочка, ты человек».

С тех пор Ариадну Сергеевну зауважали и немного подкармливали. Но это длилось недолго, ее погнали дальше в глубь тайги. Но этот случай аукнулся, когда ее в очередной раз перевозили в другой лагерь. На каком-то перегоне охранники втолкнули Ариадну Сергеевну в теплушку, набитую уголовниками мужчинами. Она в ужасе отпрянула назад, но дверь задвинули, и поезд набрал ход. Она ожидала худшего, особенно, когда к ней вразвалочку подошел здоровый детина, но, увидев ее, хлопнул по плечу и весело произнес: «Аллочка, это ты?». А гогочущим уголовникам приказал молчать. Это был «вор в законе» по кличке Жора, бывший любовником той самой разбитной бабенки, чей сверток с наворованными деньгами укрыла Ариадна Сергеевна.

Из штрафного лагеря, используя свои связи, Ариадну Сергеевну сумел вытащить Самуил Гуревич. Ее перевели в лагерь в поселке Потьма Мордовской АССР. А вот самого себя он уберечь не смог. В 1951 году Самуила Давидовича обвинили в шпионаже и расстреляли.

"Над моею жизнью нелюбимой..."



Ариадна Сергеевна вышла на свободу в 1948 году. Но через год ее вновь арестовали и приговорили к вечной ссылке в Туруханск Красноярского края. К счастью, изгнание оказалось недолгим – в 1955 году дочь Цветаевой реабилитировали и позволили вернуться в Москву.

Всю оставшуюся жизнь она посвятили литературному наследию матери и стихотворным переводам Бодлера, Верлена, Готье и Арагона. Между тем она и сама писали прекрасные стихи, которые увидели свет через десятилетия после ее смерти от обширного инфаркта в 1975 году.

Ее стихи в чем-то перекликаются с поэтическим творчеством великой матери.
Вот пример. У Марины Цветаевой в "Стихах Блоку" отдельно текут реки Нева и Москва, что для самой поэтессы выглядит довольно-таки драматично:


И проходишь ты над своей Невой

О ту пору, как над рекой-Москвой
Я стою с опущенной головой,
И слипаются фонари.

Всей бессонницей я тебя люблю,

Всей бессонницей я тебе внемлю
О ту пору, как по всему Кремлю
Просыпаются звонари.

Но моя река — да с твоей рекой,

Но моя рука — да с твоей рукой
Не сойдутся, Радость моя, доколь
Не догонит заря — зари.

У Ариданы Эфрон реки сходятся, но это не менее драматично, даже трагично:

Енисей сливается с Тунгуской,
Старший брат встречается с сестрою.
Та течет полоской синей, узкой,
Тот — широкой полосой седою.

По груди широкой, богатырской
Стороны чужой, земли сибирской
Пролегают лентой орденскою.

Две реки идут одной рекою,
Две реки идут одной судьбою,
Так, как нам не велено с тобою.

И железные проходят зимы,
И чудесные проходят весны
Над моею жизнью нелюбимой,
Над чужой землей орденоносной.
Над чужбиною.

Если Цветаева жила предощущением своей гибели, то ее дочь ощущала гибельность своей судьбы реально и желала из нее вырваться:

Солдатским письмом треугольным
В небе стая.
Это гуси на сторону вольную
Улетают.

Шелком воздух рвется под крыльями.
Спасибо, что хоть погостили вы.
Летите, летите, милые!

На письме — сургучевой печатью
Солнце красное.
Унесете его на счастье вы —
Дело ясное.

Нам останется ночь полярная,
Изба черная, жизнь угарная,
Как клеймо на плече позорная,
Поселенская, поднадзорная.

На такую жизнь не позарюсь я,
Лучше трижды оземь ударюсь я,
Птицей серою обернуся,
Полечу — назад не вернуся —
Погодите, я с вами, гуси.

Ариадна Эфрон сознательно ушла в тень своей матери - как при жизни, так и в посмертной судьбе. Но, по-моему, давно уже пришла пора выводить не только её судьбу, но и её поэзию из лабиринта на белый свет.

                                                                       * * *


Чтобы оставить комментарий, необходимо зарегистрироваться
  • Нить жизни Ариадны была прервана судьбой -
    Ошибками родителей, оболгана страной…
    Суровым приговором на «сорок сороков»,
    Ушли года скитаний, невысказанных слов…
    Но силы к ней вернулись, чтоб сохранилась суть
    И клубок вновь воскресший обновил свой путь -
    Великое наследие Цветаевских имён
    В хранении, звучании рифм стихотворных сонм…

    Спасибо, Игорь,, за прекрасный очерк.

  • И вам Семён, спасибо за добрые слова и великолепное стихотворение! Рад, что вдохновил вас своим очерком.

  • ОТВЕТ на Коммент- Среда, 21 Дек 2022 - 17:36:49
    Уважаемый Игорь,
    Спасибо за пояснение Вашей позиции!
    Теперь мне понятнa Ваша точка зрения. Респект и уважуха!
    Главное, что Вам противны все виды насилия и "терпеть не можете войны."
    С чем согласны все здравомыслящие люди.
    Удачи!
    Н.Б.

  • И вам удачи, Николай! Добавлю только, что для многих из нас в советское время коммунизм ассоциировался не с войнами, сталинскими лагерями и красным террором, а был чем-то вроде Эльдорадо, "Золотого века". С такой мечтой жалко расставаться.

  • Суровой нитью – сшиты судьбы многих,
    Разорваны же – судьбы миллионов,
    В стране бушлатов, ватников, лаптей,
    В стране тиранов, жертв и палачей… :(
    ***
    Спасибо за верные слова об Ариадне Эфрон и за её замечательные стихи.
    С горькой солидарностью и самыми свободными пожеланиями,

  • Спасибо, Александр! Приведу ещё одно стихотворение, на этот раз посвящённое самой Ариадне Эфрон:

    Насыпи да склоны —
    как в пустое лить
    через все препоны —
    Ариадны нить,

    через все помехи,
    сквозь десятки лет,
    штопает прорехи —
    лихолетий след.

    Почивая в лаврах
    страшных красных дней
    сколько Минотавру
    скормлено людей?

    Сколько душ похитил?
    Безымянность плит.
    Ариадны нити,
    рушьте лабиринт!

    Всё когда-то было,
    ах — перо в руке!
    Все давно уплыли
    по большой реке

    сквозь Аида вёрсты
    тонкий жизнь ручей...
    Прикасаюсь к горстке
    той, в руке твоей.*

    Всё ж из лап чудовищ —
    А́лины труды —
    вырваны сокровищ
    залежи, пуды!

    Писем чемоданных —
    по листочку с рук,
    книжек самизданных —
    по словцу на круг.

    Восклицаю вечность
    душ! Благая весть!!!
    Эти вот — за млечность!
    Этим, мер не счесть!!!

    Мой пожар глубинный —
    только б свет продлить! -
    И тяну, Марина,
    Ариадны нить.

    Диана Константинова

  • Ваш очерк, уважаемый Игорь, ещё раз показал бесчеловечное лицо социалистического режима,
    Спасибо за интересную и познавательную статью и фото!
    Красивая девочка, талантливая, успешная, поверила лживой совковой пропаганде и первая из семьи Цветаевых- Эфрон вернулась в Россию, где ей распахнули объятия родные карательные органы. И если бы не цепь благоприятных случайностей (или Ангел-хранитель), как то мы видим из очерка, так и погибла бы Аля Эфрон на лесоповалах любимой Родины, а мы никогда так и не узнали бы про замечательную поэзию Марины Цветаевой!
    Поэтому меня удивила Ваша фраза в одном из предыдущих комментов:
    "Продолжая верить в коммунизм в виде пост-постиндустриального общества. Россия, увы, придёт к нему одной из последних. Но мы этого не увидим." Как можно верить в формацию, которая не работает и показала свою несостоятельность от первых беспомощных Оуэновских Коммун и до наших дней? Ведь переход от социалистической формы правления к тоталитарной происходит почти во всех странах, начиная от нашей и до Китая, Камбоджи, Кубы и далее по списку. Поделитесь пожалуйста, может я что-то упустил?
    Н.Б.

    Комментарий последний раз редактировался в Среда, 21 Дек 2022 - 14:00:06 Буторин Николай
  • Уважаемый Николай, и вам, как обычно, спасибо за добрые слова!
    Что касается моей идеи-фикс о "пост-постиндустриальном коммунизме", то вы, увы, поняли её совершенно превратно. В этом, конечно, моя вина. Коммент был адресован Алексею Аимину, а он-то знает, что я - убежденный аннтикоммунист. Но раз уж вы завели об этом речь, то поясню более развёрнуто.
    Мне было 7 лет, когда XXII съезд взял курс на построение коммунизма. Мне тогда очень понравилось, что через каких-то 20 лет всё будет бесплатно, особенно мороженое. Через несколько лет я прочёл "Туманность Андромеды" Ефремова, после чего коммунизм мне представлялся обществом, в котором человек освободиться от добычи хлеба насущного и целиком посвятит себя творчеству - науке, искусству и спорту. Но, поскольку я родился в промежутке между смертью Сталина и XX съездом, то, подобно многим советским интеллигентам, был убеждён, что Ленин взля верный курс, а вот Сталин всё испортил, и мы до сих не сошли со сталинского пути.
    В годы перестройки, когда на нас лавиной обрушилась правда, эти иллюзии пали. И тогда я увлёкся историей и философией истории, чтобы понять: куда же движется человечество? Мне на помощь пришли Питирим Сорокин, Эрих Фромм, Элфин Тофлер , Даниэль Белл, Фукуяма и другие. И тогда я выстроил такую цепочку. Сотни тысячилетий длился досторический период человечества. Ему на смену пришёл аграрный период, растянувшийся на несколько тысячилетий. После промышленной революции мир вступил в индустриальную эпоху, продлившуюся всего два столетия. И вот после научно-технической революции 1950-х годов мы пришли в постиндустриальный мир. Физический труд постепенно уходит в прошлое. Люди в большей мере заняты либо в сфере обслуживание, либо в творческой сфере. Возможно, пройдёт несколько десятилетий и наступит пост-постиндустриальная эпоха (не знаю ещё, как её обзовут), когда физический труд исчезнет совсем, деньги не будут играть решающей роли, а стимулами к труду станут жажда творчества и честолюбие.
    Вы скажите, что я - мечтатель и идеалист. И я соглашусь. Но не вижу в этом ничего дурного. Мне противны все виды насилия. Терпеть не могу войны. И не люблю государство, хотя понимаю, что время для его отмирания ещё не пришло. А мечтать не вредно.

  • Стихи Ариадны Эфрон
    ...В НЕБЕ — СОХАТЫЙ БЬЕТ КОПЫТОМ...
    * Солдатским письмом треугольным
    В небе стая.
    Это гуси на сторону вольную
    Улетают.
    Шелком воздух рвется под крыльями.
    Спасибо, что хоть погостили вы.
    Летите, летите, милые!
    На письме — сургучевой печатью
    Солнце красное.
    Унесете его на счастье вы —
    Дело ясное.
    Нам останется ночь полярная,
    Изба черная, жизнь угарная,
    Как клеймо на плече позорная,
    Поселенская, поднадзорная.
    На такую жизнь не позарюсь я,
    Лучше трижды оземь ударюсь я,
    Птицей серою обернуся,
    Полечу — назад не вернуся —
    Погодите, я с вами, гуси.
    1949 г.
    * *
    Енисей сливается с Тунгуской,
    Старший брат встречается с сестрою.
    Та течет полоской синей, узкой,
    Тот — широкой полосой седою.
    По груди широкой, богатырской
    Стороны чужой, земли сибирской
    Пролегают лентой орденскою.
    Две реки идут одной рекою,
    Две реки идут одной судьбою,
    Так, как нам не велено с тобою.
    И железные проходят зимы,
    И чудесные проходят весны
    Над моею жизнью нелюбимой,
    Над чужой землей орденоносной.
    Над чужбиною.
    1950 г.
    * *
    В тайге прохладной
    Ребячей радостью
    Ребячей сладостью
    Встречают ягоды.
    Черничные заросли,
    Брусничные россыпи.
    Мол живите до старости,
    Мол ешьте досыта!
    Мол кушайте, други!
    Мол счастливы будьте!
    Мол только пригубьте!
    Мол не обессудьте!
    Не хочу вас, заросли!
    Не желаю, россыпи!
    Не хочу — до старости!
    Не желаю — досыта!
    Мне б яблочка российского разок куснуть,
    В том доме, где я выросла, разок уснуть!
    1950 г.
    *
    - “Ночь — а звезды — рукой подать!
    — Схватить, удержать в руке,
    Ту, самую яркую, крепко сжать,
    Как гривенник, в кулаке,
    И в чум прилететь,
    И всем показать —
    Глядите, отец и мать!
    Я сам ее взял — поглядите, горит в руке!
    Довольно светить ей на небе —
    пусть светит у нас в потолке!
    И мама задует светильник
    из мха и жира тюленя
    И сына, лаская, посадит
    к себе на колени...”
    ...О детстве своем говорил, покуривая и хохоча,
    Раскосый электромонтер из колхоза “Путем Ильича”.
    1950 г.
    Весна
    Не певунья и не красавица —
    По медвежьи трудится, старается,
    Напрягается тучами,
    Кручами,
    Всеми реками сонно-могучими,
    Каждым корнем и каждой жилою,
    Всей своей материнской силою,
    Сердцевиной таежного дерева,
    Всей упругостью мускула зверева,
    Чтоб из треснувшей оболочки
    Ледовитого, мертвого сна,
    Появилась дрожащим комочком,
    Необсохшим цыпленком — весна.
    1951 г.
    * *
    Непростой мужик стоит у чума,
    Старый, косолапый, косоглазый,
    Не по-здешнему мужик угрюмый,
    Раз взглянув — его узнала сразу.
    Я об этом мужике читала в детстве,
    А теперь живу с ним по соседству.
    Он, как все, одет в оленьи шкуры,
    Только шерсть на том олене — волчья.
    Он, как все, обут в унты оленьи,
    Да по-волчьему ступает, сволочь!
    В веках прячет он глаза, как в ножнах,
    Изредка блеснут неосторожно.
    Непростой мужик стоит у чума,
    Непростого ищет в небе чудном.
    Непроста его ночная дума.
    Непроста луна над ним — шаманским бубном.
    1951 г.
    * *
    Первой страницей зимы
    открывается день
    Белой страницей.
    Синькою в детских следах залегает глубокая тень,
    Синяя лыжня по белому снегу стремится.
    Птицы у нас не зимуют. Молчит за поселком тайга,
    Стадом оленей уставила в небо рога.
    День без событий, без почты, почти без забот.
    — Хоть бы скорей красноярский пришел самолет!
    1951 г.
    С уважением, Юрий Тубольцев

  • Да, прекрасные стихи! Согласен!
    С уважением, Юрий Тубольцев

  • Юрий, согласитесь, что прекрасные стихи?

  • Уважаемый Игорь,
    Спасибо за интересный очерк об известной дочери ещё более известной Марины Цветаевой, прожившую также, как и её великая мать, не очень-то счастливую, но трудную и наполненную драматичными событиями жизнь.
    В очерке хорошо просматривается почерк работы карательных органов: сначала арестовать дочь, помучить её и выбить хоть какие-то показания на главную добычу, на её отца, чтобы арестовать и расстрелять самого Сергея Эфрона.
    Согласна с Вами, что для Ариадны Эфрон давно "пришла пора выводить не только её судьбу, но и её поэзию из лабиринта на белый свет". Но к сожалению, эта фраза остаётся пожеланием и не раскрыто, что именно надо для этого делать?
    Не согласна с тем, что мать Ариадны поэтесса Марина Цветаева якобы покончила жизнь самоубийством. Она была сильным человеком и не стала бы в трудную минуту оставлять беспомощного сына в одиночестве. И недаром Мур воспринял её уход, как предательство (убийство Марины было камуфлировано под самоубийство).
    Согласна с авторами, которые серьёзно занимались расследованиями убийств Есенина, Маяковского, Цветаевой и других и показывали, что не могло быть эпидемии самоубийств у поэтов Серебряного века, как в этом пытаются нас убедить силовые структуры РФ, организаторы и исполнители этих убийств, и проплаченные ими писаки.
    Большую работу проделал в этом направлении Вячеслав Демидов, работавший в архивах и показавший реальность "версии убийства Марины Цветаевой согласно зачистке, проводимой по устранению свидетелей похищения генерала Миллера. Если Сергея Эфрона устраняли, как участника похищения и агента НКВД, то его жену- как осведомленную родственницу.
    И то, что по приезде в Елабугу Марина Цветаева отказалась сотрудничать с НКВД (воспоминания К.Хенкина), это означало- смертный приговор замечательной поэтессе."
    Меня впечатлил отмеченный в очерке факт об отказе Ариадны сотрудничать с НКВД, (как Марина отказалась в Елабуге) что ей также чуть было не стоило жизни.
    Подробнее см. на нашем сайте- "БЕЗМЕРНОСТЬ МАРИНЫ (О М.ЦВЕТАЕВОЙ) ГЛ.17-20" - В.Демидов
    Вот **текст для ссылки
    Кстати, г-н Демидов давал список литературы, что напомнило: -в этом очерке не даны ссылки на сборники стихотворений и статьи Ариадны Эфрон, если таковые имеются.
    С наилучшими пожеланиями,
    В.А.

    Комментарий последний раз редактировался в Среда, 21 Дек 2022 - 3:50:27 Андерс Валерия
  • Уважаемая Валерия, спасибо, что поставили мой очерк и за добрые слова! С вашими замечаниями согласиться не могу. Я всегда считал, что журналисты и писатели должны ставить проблемы, а не указывать пути их решения. Как говорил Герцен: "Мы не врачи, мы боль". А боль - это всего лишь сигнал о неполадках в организме, и она, сама по себе, не говорит, что надо делать.
    Что касается гибели Цветаевой, то вступать в дискуссию не буду. Во-первых, мы с вами не присутствовали при этом, а потому будем тупо обмениваться чужими аргументами из разных источников и ни к чему не придём. Каждый выбирает ту версию, которая совпадает с его собственной картиной мира. Во-вторых, по сути, это ничего не меняет. В любом случае великую поэтессу угробил сталинский режим. Наконец, в третьих, очерк не про Цветаеву, а про её дочь Ариадну.

Последние поступления

Календарь

Октябрь 2024
Пн Вт Ср Чт Пт Сб Вс
30 1 2 3 4 5 6
7 8 9 10 11 12 13
14 15 16 17 18 19 20
21 22 23 24 25 26 27
28 29 30 31 1 2 3

Кто сейчас на сайте?

Посетители

  • Пользователей на сайте: 0
  • Пользователей не на сайте: 2,327
  • Гостей: 384