EN
Старый сайт
После прочтения моего рассказа в конкурсе ЭРОТИКА две уважаемые мною женщины Острова писали, что не могут понять отчего у меня застряла "ненависть" в сердце ко всему женскому роду после страданий с Наташей.
Здесь, может быть, что-то может проясниться...
Плата за изгнание
Юноша стоит у стола. Большой стол, покрытый традиционной бархатной скатертью кроваво-красного цвета. За столом сидят «серьезные» люди. Возглавляет президиум высокий молодой мужчина (комсомольский секретарь) с типичным еврейским лицом.
Юноша стоит немного в стороне, и чувствуется, что безумно одинок, хотя в комнате много людей. В президиуме что-то говорят. Он тоже отвечает. Но все впустую. Все заранее предрешено...
Не то, чтобы он был уж очень рьяным комсомольцем, а все же крепко вбили в голову с яслей, детского сада, школы. Он - типичный продукт «советчины». И когда решают исключить из комсомола, то первой мыслью было проглотить дорогой для него комсомольский билет. Ведь - юность, активист, «покоритель целины». Но серый билет в твердой, тисненой корочке - его невозможно разжевать. Поэтому все остается только в мыслях.
Она стоит в стороне, под прикрытием мамаши, бросающей ненавидящие взгляды на «преступника». А за всей этой комедией скрывается чистой воды звериный антисемитизм...
Мужчине с еврейской внешностью в президиуме неудобно, он краснеет, не смотрит в глаза «подсудимому», но - «партия приказала...»
Мы вспоминаем юность,
Как калека отрезанную ногу,
Которая стройною была,
И поступью плавной ходила.
А мысли мельтешат убого,
Натужно, в набухшие вены,
Как прыгает одноногий,
Придерживаясь за стены.
Я думаю, что всю эту историю первой любви лучше изложить в выдержках из стихов тех лет. Ведь они искренни и, по-моему, лучше всего могут передать ту атмосферу, когда мне было 21 год, а ей - восемнадцать. Стихи из сердца. Я впервые в жизни решился сказать "люблю", а дальше покатилось...
Но детство прошло. И пора наступила
Любить, и может, любимым быть.
И вот уж девчонка меня полюбила,
Я - тоже не в силах ее не любить.
Опять полетели и рифмы, и строчки,
А с ними те летние жаркие дни,
От желтой колдунии пьяные ночки,
И с нею мы только вдвоем - одни...
За летом приходит дождливая осень
С прилипшею грязью обиженных чувств.
Вот кто-то кого-то первым бросил.
И мир стал тесен, бесцветен и... пуст.
Мы были молоды, и нам было хорошо вдвоем... Первая любовь... Или нам просто так хотелось, а, может быть, только казалось...
Ты и я, я и ты.
Мы с тобою рядом.
Даже сладкой темноты
Нам с тобой не надо.
На Марсовом поле вместе мы были.
Ты крепко телом прижалась ко мне.
Мы даже погреть с тобой позабыли
Замерзшие ноги на «вечном огне»...
***
Я вновь гляжу в пучину серых глаз.
Там искорки лукавые мелькают.
- Люблю. Люблю - скажу им сотни раз,
Но ни к чему -
***
Еле прикоснулась легким телом.
Бесконечно мы сейчас близки.
Ласковой рукою неумело
Ты ласкаешь ежики-виски.
НАТАША
Н икогда я тебя не забуду.
А забыть очень даже хочу...
Т ы жива в моем сердце, покуда
А такующий стих я пишу...
Ш епот твой раздается ночами:
-А х, что, люди, вы сделали с нами?
А потом вмешалась ее мать, и через зятя, работника КГБ, сделала черное дело, настроив ее против меня.
ЗАПОЗДАЛЫЙ ЗВОНОК
Я услышал голос милой,
Тихий, нежный голосок.
Говорить я был не в силах,
Слова вымолвить не мог.
Отчего язык немеет,
Спазмом горло захватив?
Отчего кричать не смею,
Что я смел, здоров и жив?
И во сне тягучей ночи
Вижу образ дорогой,
С искоркой лукавой очи
Под ресничной бахромой.
***
Нет, жизнь для меня не прошла.
Ты была лишь одною страницей.
Но порой и сейчас мне не спится:
- Почему ты незванно вошла?
***
Смутная тоска
Душу иссушит,
Струйками песка
У висков шуршит.
Белая тоска,
Края нет тебе.
Но пускай, пускай
Льется белый свет.
Она поняла, что «может жить» без меня. Для меня это было трагедией, и я ушел, правда, не очень далеко, ведь я был загипнотизирован своим первым «люблю», которое было для меня необычным, сладким, притягивающим, как наркотик. А «наркоман» - человек потерянный...
Мы встретились уже совсем чужими,
Лишь дерзким был по-зимнему мороз,
Да ветер бил порывами презлыми
И тучи хмурые в подлунном небе нёс.
С тобой мы шли, волненье унимая,
Спокойный разговор о мелочах вели.
А в это время предо мной, мелькая,
Маячил прежний образ твой вдали...
Чужие!!! Это жутко так и страшно.
И сердце не стучит - ритм затая.
Былого не забыть всего, Наташа,
Совсем недавно ты была - МОЯ.
Все эти переживания «молодого Вертера», вплоть до мыслей броситься с моста в Фонтанку, переданы в тех стихах, которые я не решаюсь здесь помещать. Я действительно очень страдал...
Я исповедь писал больной,
От раны старой и большой
Оно лишь неприятно ныло.
Да, видно, кризис наступил,
И дело близится к поправке.
Зачем любовь свою дарил
)
