НЕ РАЗЖИМАЙ СВОИ ОБЪЯТЬЯ
С июля, набирая скорость,
спешит на пункт конечный лето.
Горчит прохлада. У забора
ржавеет куст. Венок сонетов
пожух, завял потёртым словом,
расхожим чувством, ленной лаской.
Спас близок, глянь, и до Покрова
недолго. Акварельной краской
ещё прописаны картины.
Ещё пронизаны объятья
дурманом трав. Лепи как глину,
меня, гончар! Ай, исполать! И
как мало, если разобраться,
той жизни, что ещё в остатке…
Не разжимай свои объятья,
они пока крепки и сладки!
И кувыркаются в тетрадке
слова, как солнце на закате.
В ЭТОМ КРАЮ СЕРДОЛИКОВ…
Шкурка арбуза – тельняшкой. А дыня –
в желтой рогожке, заплат на заплатке.
Бывший мальчишка, будущий циник
пишет, выводит, как в школьной тетрадке
прутиком имя. С нажимом, с наклоном.
На берегу сердоликовой бухты.
Мы с ним настолько близко знакомы,
что, позавидовав, мстительно: «Ух ты!»
море швырнёт языкатой волною
резко охапки медуз нам под ноги.
Время размажет… Имя размоет…
Рыкнет пучиной морской из берлоги.
Вёсла – под дых, оттолкнутся о скалы:
лодка отчалит ретиво, прыжками…
Что мы так долго в той бухте искали?
Вечной любви драгоценные камни?
Сколько ночей колыбельное небо
нас на волнах коктебельно качало?
Бусы из ракушек, щурясь подслепо,
за три рубля продавал у причала
старый татарин в малиновой феске.
И угощал совершенно бесплатно
дыней-колхозницей. «Ты не побрезгуй,
кушай! Возьми свои деньги обратно»
В марево море оттенками синих,
серых, зелёных, волошинских красок
плыло в попытке невидимых линий
рано ли, поздно – достичь. Но напрасно!
В этом краю сердоликов и синих-
синих холмов и цепей Карадага –
нет горизонта! И не было. Ныне
только бушует над рваной ватагой*
буря на море. А почка рассвета
лопнет вот-вот на макушке у пиний!
Где ты, наш Крым, наша молодость? Где ты,
бывший мальчишка, будущий циник?
*Ватага – небольшая рыболовная сеть
И ДЕВОЧКА С КОРЗИНОЮ ГРИБОВ
И девочка с корзиною грибов.
И утро босоногое по росам
на цыпочках крадётся. И берёзы
неслышный вздох в лесу, в туман рябой.
И кашель петуха под скрип крыльца.
И вброд – по мелководью, по лодыжки.
И в полдень ветра сиплого одышка
в кустах. И лист, в прожилках, у лица.
И гул пчелиный, от июльских гроз
не отличимый и неотделимый.
И скользкий бок уснувшего налима
с налипшими травинками. Стрекоз
и бабочек парение. На Спас
всхлип падающих яблок. В огороде
и под окном ночами ёжик бродит.
В углу избы горит иконостас.
И август холодит тяжелый сад.
И бубенцом звенит вдали корова.
И днем над головой луны подкова
белеет…и в тумане голоса
кустов и птиц на утренней заре
всё чаще вязнут и плывут всё выше.
И дождь не бьёт, а лязгает по крыше
и стонет под горой и на горе.
Под осень в снах плотнее вязь снопов.
И девочка с корзиною грибов...
ПОСЛЕ ДОЖДИКА…
Дремлет лавка у калитки,
Чуть посапывает дом.
След печатают улитки
по дорожке босиком.
Льёт рассветная прохлада
воздух розовый на сад.
В доме спит в горшках рассада.
За окошком травы спят.
Ветер вышел прогуляться.
С листьев, выдохом, шутя,
перламутровые яйца –
капли летнего дождя
сбросил вниз. Со звоном утро
рассмеялось ветру вслед,
разлетелось перламутром
по дорожкам юных лет.
По тропинкам грёз и сказок.
В детство – помнишь? – с тех примет
на столе, в часовне-вазе,
полевых цветов букет.
Гладь воды на дне часовни,
глиной берег. Оберег.
В край улиток, капель сонных
я сорвусь – в побег, в побег!
В перламутра невесомость.
После дождика…в четверг.



EN
Старый сайт
Ковалёва Наталья
Адаева Айша
Вайнер Ирина
Михальска Стася
Кулесский Роланд
Демидович Татьяна
Аарон Борис
Коровкина Ирина
Талейсник Семен
Мендельсон Иегуда
Подольский Григорий
Андреевский Александр
Андерс Валерия 
