EN
Старый сайт
Не знаю – как для кого – а для меня алый цвет всегда был связан с самым великим праздником жизни – Днем Победы. Он был отмечен красным цветом: и датой в календаре, и знаменами, приспущенными у Могилы Неизвестного Солдата над Днепром, и орденами на груди у фронтовиков ( особенно выделялся орден Красной Звезды – он был темно-вишневым, и мне казалось, что это цвет запекшейся крови...).
Правда, постепенно алый цвет перестал ассоциироваться с праздничными днями. Мы стали взрослыми и на демонстрации не ходили. Свободные майские дни были уже прочно связаны не с транспарантами и знаменами, а с палаткой, костром и первыми весенними цветами – сиреневыми, покрытыми пушком (в Киеве их называют «сон», а какое у них научное название – я не знаю). И День Победы все больше и больше приобретал цвет выгоревшей гимнастерки или кителя, в которых выходили на улицы фронтовики с плакатиками, а на тех плакатиках стоял выведенный лиловыми чернилами номер части...и все меньше людей бросались друг другу на шею с криком «Браток!..».
И все-таки для меня месяц май снова стал алым, но уже совсем по другому поводу. Именно в мае – далеком мае 1968 года – состоялась моя встреча с Кораблем с Алыми парусами. Настоящим кораблем, хоть и совсем маленьким, прильнувшим к стене беленого домика, где жил и умер великий волшебник - писатель Александр Грин. Тут я должна рассказать немного о предыстории этой встречи.
Феерию «Алые паруса» я прочитала зимой сорок второго года в Сибири – в маленьком на ту пору городе Кемерово. Папа был на фронте, мама лежала с дистрофией (от недоедания и непосильной работы). А я в сорокаградусный мороз ходила в школу в чужих резиновых ботах, потому что нас обокрали, и мне с миру по нитке собрали какую-какую обувку и одежку. Это были трудные дни – с тревожными сводками с фронта, с похоронками, с не проходящим чувством голода. Но когда становилось совсем невмоготу – папины фронтовые письма «делали паузу» (ох, эти постоянные выскакивания к почтовому ящику...) или лицо мамы казалось совсем истаявшим и белым - я брала в руки затрепанную книжку с алым парусником на обложке. И тогда в нашей продрогшей комнате теплый душистый ветер надувал занавеску на окне, и синее ласковое море курчавилось белыми барашками, и бедная, всеми в селе осмеянная прелестная девушка Ассоль вбегала в эти волны по колено, чтобы крикнуть своей мечте: «Я тут! Это я! Я!»... Я читала и верила, что папа вернется ...и мама встанет с постели... и у меня будут настоящие туфельки...
Простите глупой девчонке – мне было 13 лет. Но ведь все сбылось, что обещала мне эта дивная, потрясающая, ни на одну книгу в мире не похожая книга! И папа вернулся с фронта с орденами на груди, среди которых темной кровью алела «Красная Звезда»... и мама выздоровела... и туфельки мне купили. А позже алые огни на башнях за Днепром, хорошо видные из старых киевских парков, обещали, что и ко мне приплывет мой собственный Корабль с Алыми Парусами. И ведь приплыл – вот в чем штука!
Так и остался для меня этот образ символом, талисманом, моей личной заручкой на счастье. Можете себе представить, что со мной, уже мамой тринадцатилетней дочери, было, когда наша туристская группа решила, объединив свободные дни Первомая и Дня Победы, отправиться в Крым. И пешим маршрутом – через яйлу, водопады и горы – прийти к Грину!!!
Сначала был лес, крымский лес в первые дни мая – вечерами мы ставили палатки под деревьями, покрытыми темно-коричневыми липкими бугорками почек, а просыпались поутру в кружевной тени только что распустившихся светло-зеленых листочков. На полянках из-под палого листа проглядывали крупные нежно пахнущие фиалки. Кусты боярышника стояли в кружевной пене цветов... Потом была яйла – высокогорное пастбище. Молодая трава ярко-зелеными ручейками обтекала огромные серые камни. В глубоких трещинах скал еще лежал сероватый плотный снег – с краев он подтаивал, и в лужицах отражалось нестерпимо голубое небо... Потом были водопады Джур-джур – рев бешеной по весне воды, несшейся прямо на нашу самодельную переправу, и тысячи маленьких радуг в тончайших брызгах вокруг... Потом было море – перламутрово-белесое от слепящего солнца оно припадало к каменной груди Карадага и зеркально отражалось в гладкой, без единой морщинки, воде... Но мы знали – главная встреча у нас впереди. Как мы ее ждали! Мы готовились к ней целый год – разрабатывали маршрут, покупали тушенку и гречку, запасались картами. И, конечно, перечитывали снова и снова «Капитана Дюка», «Бегущую по волнам», «Алые паруса»... Потому что мы шли в Старый Крым – есть такое место на земле – на свидание с Александром Грином. Со сказочником и пророком, который построил – ДЛЯ НАС – прекрасные белые города Лисс, Зурбаган, Гель-гью и населил их благородными и сильными людьми. А еще Грин заставил нас поверить в то, чудеса становятся явью для тех, у кого непреклонность сочетается с нежностью, и кто свято верит, что Правда сильнее Кривды...
В Старый Крым мы пришли к полдню – в тот час, когда тени четки, краски гуще и сильнее пахнут цветы. За нами лежало гладкое шоссе, а перед нами были ворота тихого сельского кладбища. Все оно заросло курчавой невысокой травкой, из которой поднимались то тут, то там скромные надгробия, окруженные покосившимися оградками. Кладбище было пустынным, только пожилая женщина в платочке присела на скамью у ворот, поставив на землю тяжелую кошелку, из которой торчали зеленые перья лука и выглядывал бочок тыквы.
-Вы случайно не знаете, как пройти к могиле Грина? – неуверенно спросили мы у женщины с кошелкой.
-Вы к нашему писателю? – ничуть не удивляясь, переспросила она. В ее устах слово "нашему" прозвучало как-то особенно трогательно, по-домашнему. – Так ведь к нему тропа хорошо пробита, не ошибетесь.
И тут мы заметили, что от самых ворот по курчавой травке бежит, огибая зеленые могилы, желтая глинистая тропа. Видно здесь ходят изо дня в день, из года в год, даже рубчатые подошвы наших туристских ботинок не оставили на ней следов. Вот уж поистине – не зарастает народная тропа... Она повернула раз, другой, потом нырнула в заросли сирени. И вдруг мы увидели алый шелковый треугольник – он бился на ветру, повязанный высоко на мощной ветке старого дерева. И еще один такой треугольник пламенел в молодой листве. И еще...и еще...
- Алые паруса, - выдохнула наша дочка. – Это ветер надувает маленькие алые паруса!
Старое дерево росло за тяжелой чугунной оградой – в головах могилы. Там же, в головах, стоял узкий светлый камень с портретом – худое, гордое и нежное лицо пристально глядело на нас из овальной рамки с треснувшим стеклом. На камне было начертано: «Александр Степанович Грин. Писатель» А сбоку лежал большой обомшелый якорь – будто и вправду Корабль с Алыми Парусами стал здесь на вечную стоянку рядом со своим Капитаном... На этот якорь мы положили принесенные с собою первые лесные цветы...
Уже чуток смеркалось, когда мы вышли на улочку, где должен был по рассказам очевидцев стоять домик Грина – тот самый домик, в котором он провел свои последние – горькие – годы. Говорят, он мечтал, что силы, подточенные болезнью, к нему вернутся, тогда он выйдет во двор, подстрелит ворону, и у них с Ниной Николаевной, его женой, будет настоящий суп...
Почему-то на улице не было ни души, и нам не у кого было спросить – где же этот домик, бывший курятник, первое и последнее собственное жилье замечательного Писателя, которого тогда просто никто не издавал. И вдруг мы разом остановились: за одним из низеньких заборчиков по голубым волнам незабудок, высаженных чьей-то заботливой рукой, плыл белый корабль. Маленький, но настоящий – с чисто выдраенной палубой, высокими мачтами и туго выгнутыми алыми парусами. На стене беленой хатки была прибита мраморная мемориальная доска. Но мы во все глаза глядели на дерзкий кораблик. Значит, он не стал на вечный покой там, на тихом зеленом кладбище. Значит, он по-прежнему бороздит волны моря житейского, чтобы обязательно приплыть к тем, у кого несгибаемая воля, нежная душа и непреклонная вера в то, что Правда сильнее Кривды!..
И мы с замиранием сердца толкнули калитку. Возле дома на низкой садовой скамье сидела и уже улыбалась нам седоволосая прелестная женщина – Муза великого сказочника - Нина Николаевна Грин, которой посвящена феерия «Алые Паруса»
Ирина Бабич
Мендельсон Иегуда 
Ааграновский Борис 
Дорман Валентин 
Вайнер Ирина 
Кравченко Валерий 
Демидович Татьяна 
Ковалёва Наталья 
Городецкая Лина 
Зусман Анатолий 
Талейсник Семен 
Симонова Паулина 
Андерс Валерия 
Лейшгольд Ирина 
Коровкина Ирина 
И не вижу в рассказе никакой лакировки, желающий знать - знает, а не желающий - не желает. А то, что светлое отношение к писателю Александру Степановичу Гриневскому и у меня всегда смешивалось с горечью знания подробностей биографии - это правда Ну, так нет же у нас другой правды 
