EN
Старый сайт
В русскоязычном интернете в последнее время усилились никогда, впрочем, не затихавшие завывания по поводу ужасных
ЧЁРНЫХ ТРАНСПЛАНТОЛОГОВ.
Теперь война в Украине подбросила немалую порцию дрожжей в этот сортир.
Ещё бы: такая возможность выставить украинцев в ещё одном ужасном свете.
Поскольку мне известно, как всё обстоит на самом деле, я засел за компьютер, и вот, что у меня получилось.
ЧЁРНЫХ ТРАНСПЛАНТОЛОГОВ.
Теперь война в Украине подбросила немалую порцию дрожжей в этот сортир.
Ещё бы: такая возможность выставить украинцев в ещё одном ужасном свете.
Поскольку мне известно, как всё обстоит на самом деле, я засел за компьютер, и вот, что у меня получилось.
Здравствуйте, господа экскурсанты!
Надеюсь, что вы хорошо отдохнули и восстановили силы после наших увлекательных, но, согласен, утомительных прогулок. Судя по тому, что мы с вами снова встретились, ваш интерес ко всякой хрени не иссяк. Поэтому - продолжим наш путь к вон тому зданию в классическом хреньландском стиле., где размесилась наша “Мифотека” - собрание всяких околонаучных мифов.
Поскольку до того, как стать экскурсоводом, мне довелось изрядно потрудиться медицине, с неё и начнём.
Что тут у нас пострашнее? Ага, вот это подойдёт. Мифы о трансплантологии. Сиречь о пересадке органов. О
О ЧЁРНЫХ ТРАНСПЛАНТОЛОГАХ
Что, уже страшно? Погодите, то ли ещё будет!
Мне потребовалось некоторое время, чтобы с бескрайних полей интернета собрать урожай из тринадцати, так сказать, суб-мифов, которые привожу здесь.
Миф первый
У любого человека можно забрать органы и пересадить их другому человеку.
Забрать то можно. Этим занимаются патологоанатомы и судебные медики примерно с середины позапрошлого века, занимаются сейчас и будут заниматься в обозримом будущем. Вполне себе медицинская рутина. Хирурги “забирают” у живых — это с целью спасения и продления жизни — со времён доисторических.
А вот пересадить, вот тут, как писали в старинных романах, вот тут атанде-с!
Очень даже далеко не каждый организм для этого пригоден.
Не надо быть сильно просвещённым в медицине, чтобы понимать: в омуте черти водятся, а в теле — болезни. В первую очередь — инфекционные. Бывает и так, что тело вполне здоровое, но уже является носителем инфекций, которые, либо ещё не проявились во всей клинической красе (туберкулёз, проказа, весь алфавит гепатитов, ВИЧ и много чего ещё), либо до поры до времени сдерживаются сильной иммунной системой данного индивидуя. Как они себя поведут, оказавшись в теле и без того дышащего на ладан реципиента?
Ещё один очень важный момент: кому пересадить добытый орган. При несовпадении хотя бы одного из нескольких параметров тканевой совместимости пересаженный орган не приживётся. А живой орган — это не товар в магазине, который может сколько угодно ждать покупателя, которому он подойдёт. В трансплантологи время ожидания — несколько часов. Это в самом прямом и абсолютном смысле.
Миф второй
Преступники убивают людей и продают их органы.
Предварительно тщательно их обследовав и выпотрошив в каком ни будь укромном месте. Потом выкладывают на продажу: кому свежий товар?! Налетай, подешевело!
Миф третий
Органы продают за границу.
А на этой самой границе никто не обращает внимания: а что у вас, ребята в рюкзаках? Авиарейсы не отменяются и не задерживаются. Очередей на регистрацию нет. Самолёт взлетает сразу по прибытии на борт парнишки с рюкзаком. Перелёт происходит вне времени. Частные авиарейсы никак не регистрируются, таможенному контролю не подлежат. Самолёт стоит в начале взлётной полосы и ждёт парнишу с рюкзаком.
Да-да, именно так, Даже не сомневайтесь.
Миф четвертый
Трансплантацию выполняют в подпольных клиниках, главное заплатить деньги.
В этом деле деньги — это всё! Где потом реципиент будет лечиться после оперции до состояния годности на выписку, проходить реабилитацию, получать иммуносупрессивную и корректирующую терапию, для этого регулярно и сложно/тщательно обследоваться? Это всё ерунда. Забашлял, сколько надо, чтоб всё это не надо, и порядок: все пьют шампанское.
Миф пятый
«После операции пациент становится здоров» или «после операции пациента приводят в чувство от наркоза и он может идти домой».
При чём тут какой-то миф, я вас спрашиваю! Ежу понятно, что как вставили человеку новое здоровое сердце (лёгкие, печень, почки, кишечник и далее по прейскуранту), он из этой клиники сразу после наркозу бегом бежит. Ни разу даже на мотоцикле не догнали!
Миф шестой
Трансплантацию можно выполнить в подпольных клиниках
Можно. Вот это технически реально. Подчёркиваю: только технически. Другое дело — насколько это реально экономически, то есть рентабельно. Только оборудование такого заведения обойдётся в несколько миллионов этих на фиг никому не нужных долларов-евров.
Миф седьмой
После операции пациент не нуждается в медицинской помощи.
Ясен пень! Это после удаления аппендикса или там кесарева сечения нужна медицинская помощь. А если человеку вставили новое здоровое сердце или почку, так он же уже здоров. И на хрена ж ему, сразу здоровому, вся эта медицинская канитель?
Миф восьмой.
Врачи не спасают людей, попавших в реанимацию, чтобы потом изъять органы
Они там водку пьянствуют и безобразия нарушают заместо людей спасать. Вот только никто этого в упор не видит, и родственники больных, которые клубятся у дверей реанимационных блоков, почему-то не жалуются. Крепко им башляют трансплантологи, особенно чёрные! А кого живьём переводят в обычные отделения, тех просто не удалось продать. Ну, что поделаешь, если спроса нет?
Миф девятый.
Преступники охотятся за детдомовцами, чтобы продать их органы.
Воистину так! Как бог свят — в свете вышеизложенного.
Миф десятый.
Может быть ошибка при констатации смерти мозга
По идее — может. В реальности — не бывает.
Констатация смерти мозга — это не разовый акт, а целый комплекс диагностических мероприятий, выполняемых специалистами разного профиля. В сомнительных случаях — неоднократно. Смерть мозга констатируется при соответствии состояния пациента установленному законом набору критериев. Их примерно десяток (в разных странах немного отличается). Всё это требует времени. Как правило, этого времени хватает для того, чтобы проявились безусловные признаки смерти всего остального. А такой организм уже не представляет никакого интереса ка донор органов. Через сорок минут после смерти мозга и прекращения аппаратной поддержки жизнедеятельности путь такому телу один — на кладбище.
В тех случаях, когда данный организм потенциально может быть донором, применяются экспресс методы. А они настолько же безошибочны, насколько высокотехнологичны и дороги. Далеко не в каждой больнице имеются электроэнцефалограф, ангиографический рентгеновский кабинет и аппаратура для радиоизотопной диагностики. И специалисты, всем этим владеющие. Поэтому ошибки при установлении смерти мозга совершенно исключены.
Миф одиннадцатый
Религия против.
А вот и нет. Если исключить всякие маргинальные секты с их особыми забабахами, три официальные мировые религии: иудаизм, христианство и ислам признают смерть мозга как смерть человека и относятся к трансплантации органов положительно, поскольку речь идёт о спасении жизни.
Миф двенадцатый
С пересаженным органом долго не проживёшь.
А что такое “долго”? Умереть сегодня-завтра или прожить ещё пару-тройку лет — это долго или не очень? А пяток-десяток? Но это так, эмоции. Есть мировая медицинская статистика. Согласно ей продолжительность жизни людей с пересаженными органами не отличается от средней. Зарегистрированы и рекорды. Человек с пересаженной почкой прожил 42 года, с пересаженным сердцем — 36 лет. Альпинист с пересаженным сердцем взобрался на Эверест.
Миф тринадцатый
Во время военных действий “черные трансплантологи” изымают органы для пересадки
Вот мы и добрались до войны и черных трансплантологов. Но для начала дам немного информации к размышлению.
Совершенно очевидно, что время от эксплантации (изъятия) органа из организма донора до имплантации (вживления) в организм реципиента — это время ограничено. А вот насколько ограничено?
Сердце — 4 часа.
Лёгкие — 8 часов
Печень — 12 часов
Почки — 24 часа
Это при обычной холодовой консервации при температуре +4 — +5 градусов Цельсия. Выход за эти рамки приводит к непригодности органа для пересадки. Поэтому контейнер для перевозки органов очень сильно отличается от сумки-холодильника, в котором возят снедь на пикники — при всём внешнем сходстве. Это сложная и дорогая конструкция ценой в несколько тысяч долларов.
В последние годы разработаны устройства для перфузии изолированных органов. Смысл их в том, что они создают в органе некое подобие кровообращения с помощью специальных растворов. Это позволяет продлить пригодность органа примерно вдвое.
Вот так выглядит одна из последних моделей такой техники.
Простенько, дешево и компактно. Сунул в чемодан, и “желаем вам приятного полёта”.
Понятно, что со всем этим хозяйством запросто управляется любой слесарь Вася, если ему примерно объяснили, на что тут нажимать.
Идём дальше.
Эксплантация органа — это хирургическая операция, причём операция весьма непростая. Не говоря уже о том, что она производится в сугубо стерильных условиях, от хирургов требуется знания и владение приёмами хирургической техники, которые обычным хирургам просто не нужны и они их не изучают. На трансплантологов специализируются врачи, уже прошедшие специализацию по общей хирургии, имеющие практический опыт. Трансплантолог — редкий и дорогой специалист. В абы в какую дыру работать не поедет.
Это далеко не всё.
Пока органы не извлечены из организма, необходимо жизнедеятельность этого организма поддерживать. Этим занимаются реаниматологи в своём отделении и анестезиологи — в операционной. Работа очень непростая. Поскольку мозга уже нет, центральное управление витальными функциями и поддержанием гомеостаза (равновесия) отсутствует. А это означает быстрое приведение органов в полную непригодность.
Поэтому контроль и коррекцию множества физиологических и биохимических параметров переводится на “ручное управление”. Для этого, кроме обычных в операционной мониторов, нужна полностью укомплектованная и безотказно работающая экспресс-лаборатория, способная выдавать результаты с любой требуемой частотой. А это значит: аппаратура, расходники, вода, сжатые газы, электроэнергия, запчасти и резервная аппаратура. И вышколенный персонал, включая инженеров и техников по медоборудованию.
Уже упомянутому анестезиологу требуется множество всяких растворов для инфузии и всяких веществ для коррекции обнаруженных нарушений. Вот так выглядит его обычное рабочее место. Чтоб долго не искать, сфотографировал своё.
Это — при какой-то банальной операции.
При эксплантации органов всё выглядит ещё немножко интереснее.
Все эти расходники, растворы, препараты и аппараты нельзя хранить просто так, на складе. Что-то должно быть в холодильнике, что-то — в морозильнике, что-то — в термо-шкафу при какой-то определённой температуре.
Для операции как таковой нужно, помимо обычного хирургического стола, светильника и инструментария, стерильное операционное бельё, стерильное облачение для персонала, несколько видов жидкостей для самых разных надобностей и всякие одноразовые и расходные инструменты и материалы.
Всё это должно быть чистым и стерильным. Учитывая, что особо деликатные вещи не выдерживают моющих средств и нагрева, мыть их можно только ультразвуком, а стерилизовать газом (окисью этилена — весьма для всего живого ядовитой). Это значит: автоклав, сухожаровой шкаф, газовая камера и далее лень перечислять. Да, ещё нужны сжатые газы и вакуум; чуть не забыл.
В операционной должна быть вентиляция (через фильтр, само-собой) и температура комфорта. Это не блажь: выполнять тонкую, сложную и ответственную работу, дрожа от холода или обливаясь потом от жары, невозможно просто физически.
Вся эта химия и инженерия должна быть доставлена, установлена, налажена и кем-то обслуживаться.
Кто-то должен мыть-убирать, кормить всю эту ораву работников, заниматься абсолютно необходимым подай-принеси-отнеси- пойди спроси, поддерживать, как теперь говорят, логистику — бесперебойную.
Кто-то должен всем этим кошмароужасом управлять.
Итого: по моей прикидке, в самом простом притоне чёрной трансплантологии должно быть не менее 50 – 70 человек персонала. И не с бору по сосенке, а квалифицированного персонала. И должна быть обеспечена совершенно бесперебойная доставка всего выше перечисленного этим самым чёрным и ещё более бесперебойная, и сверхсрочная — за несколько часов — доставка продукции потребителям.
Итого-два: под сотню гавриков, свято хранящих ужасную тайну.
Очищаем приведенные в самом начале цитаты от политического словоблудия. Что имеем?
Мифы о чёрных трансплантологах всё время подпитываются изо всяких страшно достоверных источников массовой дезинформации, как правило — политически ангажированных. Привожу типичные примеры, очищенные от и информационной шелухи.
//в полуразрушенных домах в квартирах обнаружили операционные, предполагая, что это полевые госпитали. //
// Там же рядом стояли горы специально предназначенных для таких целей морозильных контейнеров-перевозок. //
// в Европе покупатели уже ждут, органы молодых здоровых парней, раскрошенных на наспех состряпанных в квартирах операционных. //
В дискуссиях на эту тему я задавал четыре простых вопроса.
1. Какие органы изымают в зоне военных действий эти злодеи?
2. Что нужно знать о доноре, чтобы взять у него орган для трансплантации?
3. Сколько людей участвуют в этой процедуре?
4. Какова скорость передвижения в зоне боевых действий? Хотя бы приблизительно.
Кто-то наберётся храбрости ответить?
Для того, чтобы помочь ответить на второй вопрос, напомню об очень важном моменте, который упускают (ну вот совершенно случайно) из виду авторы страшилок, а именно: совместимость тканей донора и реципиента. Если бы не эта маленькая загвоздка, пересадка органов давно была бы рутинной процедурой и шуму вокруг неё было бы не больше, чем вокруг переливания крови. Там всего-то три антигена в эритроцитах: два групповых и один резус (название вида макак, у которых он впервые был обнаружен). Всё остальное иммунноактивное сидит в других клетках. Но, с одной стороны, их в тысячи раз меньше, чем эритроцитов, а с другой — цельную кровь не переливают: её разделяют на фракции и потом пациенты получают именно то, что им нужно: кому-то — эритроциты, кому-то — плазма, кому-то — тромбоциты.
Но то кровь — жидкий орган, как её называют. Любые другие органы на фракции не разгонишь. Их надо пересаживать целиком. И вот тут возникает проблема совместимости тканей. За неё, за совместимость, и, естественно, за несовместимость тканей или, по-научному говоря, за иммунологическую индивидуальность организма отвечают множество генов, но главные из них — комплекс генов гистосовместимости (HLA)/
Набор этих генов и, следовательно, кодируемых ими факторов совместимости/отторжения, у всех людей сугубо индивидуален. Одинаков он только у однояйцевых близнецов. Вот между ними можно пересаживать что угодно. А вот у всего остального человечества дело обстоит так: чем ближе набор генов HLA? тем менее будет выражена реакция отторжения. Соответственно, чем больше различий, тем скорее и радикальнее организм реципиента отвергнет спасительный для него, но чужой по набору антигенов орган.
Что из этого следует?
А вот что: изъятый из организма донора орган невозможно “выставить на торги” и вставить тому, кто больше заплатит. Это бессмысленно, он не приживётся. Не вставишь в “Запорожец” с неисправной коробкой передач исправную от “Мерседеса”, хоть она в сто раз лучше. Не срастётся. Не будет работать.
Не вдаюсь в технические и биологические подробности. Очень сложно и не нужно. Главное: разработаны методики типирования по HLA. Проще говоря, для каждого кандидата на пересадку донорского органа выводится некая формула — его иммунологический статус. Иона заносится в “Лист ожидания”, а точнее — во всемирную базу данных Глобальной программы по трансплантации органов (Global Observatory on Donation and Transplantation), которая является частью Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ).
И вот: когда появляется потенциальный донор, ему первым делом определяют вот эту самую формулу и отправляют её в упомянутую организацию. Компьютер находит реципиента, чьи данные минимально отличаются от данных донора. И вот только с этого самого момента приходит в движение логистическая система по встрече донорского органа с организмом реципиента.
К чему я вам всё это стараюсь растолковать?
Да к тому, что не реципиенту подбирают донора, будь он хоть триллиардер, а донору — реципиента. Противоположное — биологически бессмысленно.
— Всё это понятно, уважаемый гид, но как быть с абсолютно достоверными случаями, когда люди жертвуют свои органы для спасения родственников или продают их за деньги. Это же, чёрт побери, реальность!
Реальность. Естественно, что кровные родственники близки по генотипу. А значит — и по формуле HLA. Хотя и далеко не всегда.А в случае платного донорства — оставим за кадром юридические и этические вопросы — первым делом донора обследуют и определяют его HLA. Только после того, как будет подобран подходящий реципиент, осуществляется операция, вернее — две, с минимально возможным интервалом.
Кстати, отмечено, что отдалённые результаты таких “коммерческих трансплантаций”, которые выполняются в странах “третьего мира” хуже, чем. так сказать, абсолютно легальные. В погоне за прибылью снижают требования к совместимости тканей. Но и тут, повторяю, всё легально, никакого криминала.
— Это означает, уважаемый гид, что в свете полученной от вас информации, “чёрная трансплантология”, в том виде как её преподносят публике, это не просто миф — это абсурд!
— Именно это я и старался вам показать.
— Но почему же тогда существует и поддерживается этот миф?
— А тут всё просто. Во-первых, потому что публика обожает ужастики. Джек Потрошитель, Фантомас, зомби, рептилоиды. Чёрные трансплантологи прекрасно вписываются в эту компанию. Во-вторых, их обычно ассоциируют с войнами. Замечательный способ очернить политических и идеологических противников. Расчеловечивание врага — надёжный испытанный приём пропаганды.
У вас ещё есть вопросы, господа экскурсанты?
— Уважаемый гид, скажите: все страны мира участвуют в Глобальной программе по трансплантации органов”?
— К сожалению, не все. Например, Россия в ней не участвует. Как всегда: идёт своим путём. Может быть, поэтому миф о чёрных трансплантологах в этой стране так популярен.
* * *
Тубольцев Юрий 
Некрасовская Людмила 
Буторин Николай 
Андерс Валерия 