Исаков Саади


Аудиозапись книги: https://stmegi.com/library/audio-books/sionskaya-propoved/



Сионская проповедь

Моему Сыну Олегу

1. Оба евреи.

1.1. Разрушенная синагога в Оснабрюке похожа на ещё не разрушенную синагогу в Москве. Разница только в орнаменте.

1.2. В московской хоральной синагоге по стене вьётся виноград. На стене вместо синагоги в Оснабрюке мемориальная доска. Как правило, там цветы. На улице имени Старой Синагоги.

1.3. Мне хочется рассказать это сыну, но он ещё мал. Он встаёт на весы и спрашивает: «Папа, посмотри и скажи, сколько мне лет?»

1.4. «Четыре с половиной года,» — отвечаю я, подавляя смех.

1.5. Не разумен ещё.

1.6. Мне не удалось поговорить с дедом. Не вышло поговорить с отцом. Я хочу поговорить с сыном впрок.

1.7. Дед привёл меня в синагогу на улице Архипова, «на Горку», потому что улица Архипова резко берёт вверх, круче трамплина.

1.8. Дед мечтал умереть в Израиле. «В будущем году в Иерусалиме», — для него несбывшаяся мечта.

1.9. Он похоронен в Москве на еврейском кладбище под молитву кантора, крепко напоминавшего обыкновенного нищего.

1.10. Дед умер своей смертью. Ему повезло.

1.11. Дед умер на Песах. Говорят, как святой, да он и был свят. Он провёл десять лет в лагере за свою и народную идею: «В будущем году в Иерусалиме».

1.12. Нет, это не газовая камера, кто сравнивает. Нет, это не крематорий.

1.13. Но всё же.

1.14. В тот день был праздник. В синагоге были одни старички. Мне было одиннадцать лет. Праздник был скучным.

1.15. Потом была милицейская облава. Моя бармицва.

1.16. Тогда был антисемитизм вялого, медленного протекания. Роль Главного Антисемита взяло на себя государство. Бытовой антисемит сидел тихо дома и знал, что за него всё сделают как надо.

1.17. Нет, государственный рутинный антисемитизм нельзя сравнивать с геноцидом. Лагеря были исправительными. Фасад синагоги регулярно подновлялся жёлтой краской.

1.18. Но всё же.

1.19. Вялый антисемитизм может перейти в активный геноцид. Может не перейти. Кто может предугадать, когда рутинный антисемитизм вдруг получит поддержку миллионов энтузиастов?

1.20. Этого не заметили когда-то испанские евреи. Этого не увидели немецкие евреи. Они верили в Человека в человеке. Это стоило им жизни.

1.21. Это стоило жизни их детям.

1.22. Иногда полезно не верить в человечность. Чувство самосохранения сработало у меня в 1991 году. Первого апреля того года мы удачно пошутили: сели с тобой в московском аэропорту в самолёт и распростились с Родиной.

1.23. Я увозил сына. Тебя, дружок, чтобы через три года объяснить Тебе, почему я это сделал.

1.24. Мне не удалось поговорить с отцом. Мой отец презирает меня за то, что я удрал в Германию.

1.25. Я его понимаю.

1.26. Мне понадобилось три года, чтобы осознать свой поступок. Мне понадобилось два с половиной года, чтобы прийти на выставку картин жертвы нацизма Феликса Нуссбаума и быть готовым пережить напряжение его последних лагерных работ.

1.27. Сын мой, Германия — замечательная страна, чудесная страна, прекрасная страна; здесь живут замечательные, чудесные, добрые люди, если не учитывать того обстоятельства, что здесь на этой земле готовили уничтожение нашего народа, человека за человеком.

1.28. Едва ли хватит в Германии улиц назвать их именами.

1.29. Когда мы с Тобой приехали, Ты не помнишь, Тебе было тогда всего полтора года, зато я отлично помню, нам говорили: «Как хорошо, что вы приехали»

1.30. Это говорили интеллигентные, добрые, замечательные люди, не обязательно дети и внуки тех, кто убивал или стоял рядом.

1.31. В этих словах была благодарность за признание искупления, благодарность за отпущение греха. Мы приехали и позволили порядочным людям вздохнуть свободно, избавиться от сковывавшего комплекса вины.

1.32. Через три года я понял свою вину, вину собственную. Те же интеллигентные, добрые и образованные люди вкрадчиво спрашивают:

1.33. «Как вы могли сюда приехать, после того, что было?»

1.34. Мне хочется добавить: «Есть и будет».

1.35. Есть вялое протекание антисемитизма — значит, возможен новый геноцид, который за сравнительно короткую европейскую историю волной прокатился от Испании через века в Германию, теперь ползёт дальше вплоть до Уральского хребта, а потом отражённой волной вернётся назад.

1.36. И меня за это хотят сделать виновным.

1.37. Сын мой, запомни, мы сюда не приехали. Мы сюда бежали. Разница как между сном и вечным сном.

1.38. Я хочу, чтобы Ты, как и твой отец, не переоценивал Человека в человеке и был всегда готов к побегу. Чтобы Ты опередил волну.

1.39. Знай, право на побег у Тебя будет один только

раз, и использовать его Ты должен так, чтобы не было мучительно больно или смертельно удушливо.

1.40. Феликс Нуссбаум этого не сделал.

1.41. Дед, с которым мне так и не удалось поговорить, не просто привёл меня в синагогу, он меня многому научил. Он не рассказывал. Я впитывал. А всё остальное — Родовая Память. Дед пробудил её.

1.42. Наш с тобой далёкий предок был раввином.

1.43. Наш род от Саадии, который писал молитвы Богу. Когда-нибудь Ты откроешь молитвенник Сидур и найдёшь там его имя. Оно передаётся у нас в роду через поколение.

1.44. Старшие всегда спорили, кому из младенцев оно достанется. Оно досталось мне, и мне кажется, что во мне всё время говорят голоса мужчин нашего рода, носивших это имя.

1.45. Только так я могу объяснить мою стойкую веру и то, что у меня родился Ты и мы оба евреи.

1.46. И по рождению, и по Закону.

1.47. Одному Богу известно, чего это стоит.

1.48. Когда-нибудь в Тебе тоже проснутся эти голоса.


Германия. Оснабрюк. 1994 г.

 

 

2. Голем.

2.1. Картины Феликса Нуссбаума висят в музее города Оснабрюка как на неофициальной выставке еврейских художников на квартире Володи Сычёва в Москве. Висят в два ряда. Одни над другими.

2.2. Тесно и неуютно.

2.3. Не припоминаю ни одного художника, у которого было бы столько масок. Карнавал — главным участником которого — сам художник.

2.4. От газеты до кастрюли — кажется, всё перебывало на его голове.

2.5. Эдакий Арлекин индустриальной эпохи.

2.6. Это тоже от неуютности, от невписываимости в общую картину, как не вписывается талес в монастырский быт.

2.7. 12 февраля 1994 года я впервые увидел нацистов на улице Оснабрюка.

2.8. Я запомнил эту дату легко, потому что был карнавал.

2.9. Мы шли с тобой, Сынок, по улице. С нами рядом двое.

2.10. Старший — огромный, в чёрной куртке с эмблемой на рукаве, напоминающей свастику, в маскировочных штанах и солдатских ботинках.

2.11. На голове и розовом лице бессрочный младенческий пух.

2.12. Второй — маленький крепкий подросток. Обыкновенный шкет.

2.13. Ты заметил, что я пошёл быстрее. Ты спросил, почему мы идём быстрее.

2.14. Я ответил: потому что холодно.

2.15. Это было правдой только отчасти. Был и озноб совершенно иного свойства.

2.16. Я боялся, потому что рядом был крошка — Ты.

2.17. Тогда я впервые увидел наци на улице нашего города. В Берлине или Гамбурге — другое дело. Там легко остаться инкогнито. Но здесь — появись на улице в непотребном виде — завтра будут говорить все.

2.18. Значит, этим и их предкам не стыдно. Три года назад они ещё боялись выходить открыто.

2.19. Теперь не боятся, потому что быть наци стало в порядке вещей.

2.20. Мне возражают: в Италии, Дании и Франции творится худшее.

2.21. В Израиле мне сказали, что уже началась репатриация евреев из Франции.

2.22. Да, там хуже. И вообще они мне нравятся меньше.

2.23. Но там есть улицы имени тех, кто спасал евреев.

2.24. Здесь таких улиц нет.

2.25. Мне хотелось бы думать, что в день карнавала двое не очень удачно пошутили. Ведь был же на карнавале некто в форме советского лётчика.

2.26. Никто не испугался. Нормальный прикид.

2.27. Вот и не поймёшь, всерьёз ли это были наци.

2.28. Ведь не тронули они нас. Может, они действительно пошутили?

2.29. День был довольно двусмысленный.

2.30. Наверное, так думали евреи, которые остались в Германии после 1933 года.

2.31. Феликс Нуссбаум — еврейский художник. Очень много общего с той памятной выставкой в Москве.

2.32. Цвет. Краски еврейских художников замешаны на скорби.

2.33. Бесконечные автопортреты как символ собственного мессианства.

2.34. Море и корабли, вечные странствия и "ноевы ковчеги" от всемирного потопа крови —

2.35. — семейные портреты как свидетельство самозамкнутости, библейские и талмудистские

аранжировки —

2.36. — две обнажённые фигуры — Адам и Ева на улице города —

2.37. — и чёрная человеческая фигурка с непропорционально большим пенисом —

2.38. — простенький натюрморт с зонтиком, папирусом, верёвкой и гвоздём.

2.39. Для еврейского сознания значение этой фигурки очевидно. Голем. Это фигурка человека, в которого сейчас вдохнут жизнь, но не вдохнут душу.

2.40. И пойдёт он гулять по земле в человеческом обличии, человеком, собственно, не являясь.

2.41. Будет проживать биохимический цикл, не подозревая, что у его человеческих собратьев есть нечто большее, то есть душа со всеми её атрибутами, как совесть, боль, стыд, неспособность совершить насилие над другим человеком и тому подобные слабости.

2.42. Живя в нашем перевёрнутом до нелепости мире, где святость по обыкновению в дураках, а дьявол в святости,

2.43. где не найдётся ни одного греха, которого не было бы на совести церкви,

2.44. где Папа разрешает второй брак, но запрещает при этом половую жизнь при втором браке,

2.45. где он же призывает смириться с гомосексуализмом, чтобы привлечь голубой народ в церковь, но против их брака и адаптации ими детей,

2.46. где лесбиянкам можно с шестнадцати, а голубым только с восемнадцати,

2.47. то невольно думаешь, а не Големы всё это придумали.

2.48. Големы составляют большинство человечества.

2.49. Маска Феликса Нуссбаума — это обратный символ избранности, это стремление внешне слиться с массой, надеть на себя обличье Голема, прикрыть обнажённую душу.

2.50. Голем — всегда насилие.

2.51. Голем — убивший слабого и беззащитного.

2.52. — не спрятавший гонимого.

2.53. — кричавший гонимому вдогонку брань и угрозу.

2.54. — не слышащий голоса прошлого.

2.55. Голем — всегда равнодушие.

2.56. И зависть.

2.57. И тот, кто не видит наци на улице, — тоже Голем.

2.58. Умные, интеллигентные, образованные, читавшие Гегеля и Спинозу, Шопенгауэра и Монтескье, досмеялись над Адольфом Гитлером до того, что оказались в эмиграции, угодили в лагерь, превратились в пепел.

2.59. Голем — пошли к нему на службу.

2.60. Где правда, где логика?

2.61. Где та грань между плавным течением истории и началом исторической катастрофы, когда наступает мрак, ужас, царство жестокости и абсурда?

2.62. Как определить этот коварный рубеж?

2.63. — Не дано.

2.64. Но нам дано тревожное чувство. И если оно вдруг поселилось в душе, надо использовать свой
шанс на побег и не ждать, когда начнёт властвовать Голем.

2.65. Как бы ни было тяжело расставаться с любимым делом, могилами предков, о разрушении и осквернении которых можно не беспокоиться, синагогой, друзьями — короче, корнями, надо бежать куда угодно, и чем дальше, тем лучше.

2.66. И если нет синагоги — её можно построить.

2.67. А если не построишь, то Б-г не обидится, если ты вспомнишь о Нём у себя дома.

2.68. Вот так я нечаянно объяснил Тебе, сынок, почему мы здесь.

2.69. Но я не объяснил Тебе, мой дружок, почему мы здесь так долго.

 

Германия. Оснабрюк. 1994 г.

 

 

3. Автопортрет.

3.1. Дружок, я уже сказал Тебе, что у человека есть только один шанс на побег. Я этот шанс использовал.

3.2. И когда волна вернётся назад, меня уже либо не будет, либо я приму судьбу такой, какова она есть.

3.3. Но Твоё право на побег у Тебя никто не отнимал. И Ты его используешь.

3.4. Ты сможешь выбрать, кем Тебе быть: либо евреем диаспоры, как твой отец, либо евреем Израиля, либо вообще отказаться от этого опасного занятия — быть евреем.

3.5. Что лучше?

3.6. На этот вопрос не жди от меня ответа.

3.7. Могу лишь сказать, почему я остался евреем диаспоры.

3.8. Я верую, но моя вера свободна, не упирается в букву, строку и символы веры.

3.9. Суть моей веры в том, что я затрудняюсь пакостить ближнему, не отвечаю насилием на насилие, не исповедую веру в мускулы

3.10. — и во всём вижу промысел Б-жий.

3.11. А потому мне весь мир чужбина, и только Европа— относительное отечество.

3.12. Я верую, что все мы — евреи, христиане и мусульмане — дети одного Б-га — сначала евреи, а уж
потом ортодоксы, хасиды, православные, католики, протестанты, шииты и сунниты.

3.13. Потому что у нас у всех единый ветхозаветный корень.

3.14. Это просто — как не бывает астрономии без звёзд.

3.15. Когда Феликс Нуссбаум писал автопортрет, ему было столько же лет, сколько и мне, Твоему отцу.

3.16. Я хорошо знаю этот взгляд. Я много раз его встречал. Он принадлежит нашему народу.

3.17. В нём ужас от того, что происходит вокруг, вечное ожидание расправы и вместе с тем ирония, потому что люди не знают, что творят, а он, Феликс Нуссбаум знает, что это неправда, что это в который раз дьявольская игра.

3.18. А потому перед Богом он чист и не боится принять страдание. И будучи неспособным что-либо совершить, смирился.

3.19. Не с неправдой. С собственной судьбой.

3.20. Это взгляд скорбной иронии.

3.21. Это взгляд человека, осознавшего, что граница разума пересечена. Наступило царство Голем.

3.22. Этот взгляд принадлежит только евреям диаспоры. Евреи Израиля смотрят на мир другими глазами.

3.23. Ной жил после потопа триста пятьдесят лет.

3.24. Всех же дней Ноевых было девятьсот пятьдесят лет. И он умер.

3.25. Феликс Нуссбаум не пережил потопа крови.

3.26. За срок, отведённый Б-гом одной человеческой жизни, Феликс Нуссбаум прожил её ничтожную часть, а большую часть — его уже нет.

3.27. Его круглые даты идут рядом. Девяносто лет со дня рождения и пятьдесят лет со дня смерти.

3.28. За эти пятьдесят лет он так и не обрёл своего дома, так и остался странствующей душой в мире масок.

3.29. Видимо, так и должно быть.

3.30. Возвращённая вилла под музей — это, возможно, было бы справедливо, но как связать это с кораблями, с ноевыми ковчегами совести, странствием вечного жида и генетической мудростью

3.31. — и лагерными кошмарами.

3.32. Это по сути то же самое, что возвращение евреев в Германию: то ли прощение, то ли смирение, то ли безысходность, то ли предательство

3.33. — и осквернение праха.

3.34. Должно быть, ни то, ни другое, ни третье.

3.35. Всё вместе.

3.36. Говорят, самая бессмысленная вещь — это кладбищенская стена: никто не хочет туда, никто не может выйти оттуда.

3.37. Тётя Рахель начинала рыдать, когда слышала немецкую речь.

3.38. Для евреев граница Германии была раньше той самой стеной.

3.39. Теперь мы, живые, её переступили.

3.40. И вот уже несём на старое еврейское кладбище вновь прибывших, кладём их рядом с жертвами нацизма, примиряя эпохи.

3.41. Я искренне благодарен тем двум триумфаторам смерти с карнавала жизни, который пробудили во мне боль и неспособность молчать.

3.42. Сын мой, немецкие еврейские кладбища тихи, чисты и уютны. Они пережили нацизм. Они содержатся в большом порядке.

3.43. Это замечательные кладбища, если не считать того, что, когда я уйду, я ни за что не хочу быть здесь похоронен, потому что я не стою того, чтобы лежать рядом с жертвами, с теми, кого уничтожали человека за человеком предки тех, кто не стыдясь носят их одежды, а может, где-то хранят сумочки из еврейской кожи.

3.44. А я с последними делил свой хлеб.

3.46. И потому, как ни сопротивляется мой рассудок, всё настойчивее во мне голоса: «В будущем году в ...»

3.47. До конца я ещё произнести не могу.

 

Германия. Оснабрюк. 1994 г.

 

 

4. Триумф жизни.

4.1. И вот настал день, когда я эти слова произнес.

4.2. Это произошло в итоге 25 лет жизни в Германии.

4.3. Теперь Ты взрослый, сын мой, и Ты вправе выбирать сам, как, с кем и где дальше жить, но, я надеюсь, Ты последуешь за мной.

4.4. Однажды я привез Тебя в Германию, и Ты никогда не жалел об этом.

4.5. Я зову Тебя в Израиль, потому что я не пожалел и, надеюсь, не пожалеешь и Ты.

4.6. Когда я Тебе рассказал о своем новом решении, Ты, взрослый, заплакал. Я никогда не видел Тебя таким. Ты сказал вдруг, что 25 лет мы успешно строили дом без будущего.

4.7. В Берлине жива легенда о том, что шеф гестапо Генрих Мюллер похоронен Берлине в братской могиле на еврейском кладбище на Новой Гамбургской улице, недалеко от синагоги с золотыми куполами.

4.8. Это кладбище под окнами действующей ныне Еврейской гимназии.

4.9. Особенно хорошо оно просматривается из классов третьего этажа.

4.9. На переменке еврейские дети глядят в окно туда, где похоронен Генрих Мюллер, нацист, отвечавший за уничтожение евреев.

4.10. Такое соседство чудовищно. Но оно в Германии присутствует везде.

4.11. Это триумф смерти.

4.12. И от осознания этого становится душно.

4.13. Здесь, в Германии, еврейская смерть и еврейская жизнь ходят рядом, как и нацистское прошлое и либеральное настоящее.

4.14. Это тоже триумф смерти.

4.15. Большинство немецких глянцевых биографий послевоенных времён запятнаны застывшей кровью.

4.16. Нобелевский лауреат по литературе служил в войсках СС, Президент Германии в молодости защищал на Нюрнбергском процессе своего отца, ответственного за депортацию немецких и европейских евреев в Польшу.

4.17. Крупнейший немецкий послевоенный издатель, почетный гражданин Иерусалима, публиковал мерзости про евреев в газете, хозяином которой был до 1942 года.

4.18. Не лучше обстоит дело с некоторыми еврейскими биографиями.

4.19. Тысячи служили в Вермахте.

4.20. А были такие евреи, кто служил в специальных командах и помогал опознавать своих на улице, скрывавшихся от депортации или появлявшихся в городе без желтой звезды.

4.21. Они выжили благодаря сотрудничеству с нацистами. К таким режим был благосклонен.

4.22. Они построили свое будущее на крови и костях единоверцев.

4.23. Некоторым евреям удалось пережить геноцид и войну, открыто живя в Берлине.

4.24. Я им не судья — я себе судья.

4.25. 25 лет к ряду, сталкиваясь с подобными биографиями, я задавал себе вопрос за вопросом, как это могло случиться? И не раз сознавал себя одним среди них.

4.26. Это тоже триумф смерти.

4.27. Мы вновь разбавили собой небогатый национальный и религиозный ландшафт Германии.

4.28. Мы вступили в диалог с потомками убийц, мы стали терпимее, стали многое объяснять и благодаря этому ко многому относиться с пониманием.

4.29. Мы с любопытством читали письма Гиммлера или дневники коменданта концлагеря Освенцим. Вновь публикуется «Майн Кампф». Пока что в научных целях.

4.30. — Читайте, неучи, недотепы, просвещайтесь!

4.31. Так мы притупляем трагедию. Тут и до оправдания Шоа недалеко.

4.32. С тех пор прошло 70 лет. Жизнь только одного поколения. Но снова, как тогда, европейский еврей не может чувствовать себя свободным в Европе, снова бежит за защитой к власть, и снова мир не может гарантировать безопасность его открытой религиозности.

4.33. И снова идут разговоры о еврейском засилии в науке, политике, культуре, бизнесе, экономике, торговле.

4.34. Доброжелательные немцы — за свободу ношения мусульманами их традиционных одежд, они же советуют евреям снять с головы кипу, убрать мезузу с дверного косяка, а еврейские газеты упаковать в закрытый конверт.

4.35. Лицемерие и жизнь с оглядкой стали невыно- симыми, пребывание — опасным.

4.36. Не виноваты ли мы в этом сами, смешавшись в толпе или вступив в предательский диалог с потомками убийц?

4.37. Мне в детстве снился сон. Я бегу по полю, надо мной летят военные самолеты, я в ужасе прибегаю домой, прячусь под кровать.

4.38. Дед Израиль успокаивает меня: не бойся, мальчик, это наши.

4.39. Этот сон мне приснился в первый день Шестидневной войны. Я не знал, что началась война, но я ее почувствовал.

4.40. Я сознаю себя поколением Шестидневной войны, пережившим великую гордость за свой народ, преодолевший путь от смирения перед унижением в школьном дворе до грозной победы в неравном бою

4.41. — и я не хочу больше просить чужой помощи и защиты.

4.42. Я знаю, Германия будет и дальше давать убежище своим духовным союзникам, изгнавшим всех евреев из собственных стран, и лицемерно сетовать на рост антисемитизма.

4.43. Это — триумф смерти.

4.44. Я не хочу больше уповать на милость чужих властей, не хочу сознавать свое гнетущее бесправие.

4.45. Я не хочу задумываться о том, что я еврей и каково мое предназначение в диаспоре. Я хочу, как грек, не думать о том, что он грек и какова миссия его народа.

4.46. Я хочу зачеркнуть двадцать веков рассеяния и сорок собственных сознательных лет.

4.47. Я хочу подчиняться законам своей страны.

4.48. Я, как странствующий Вечный Жид, скитался, я накапливал сокровища для того, чтобы было что бросать.
4.49. Я хотел пустить корни рядом с могилами предков, обеспечить оседлость тела, а дух искал место здесь, на улице Шестидневной войны.

4.50. Мой отец похоронен в России. Мать — в Германии. Это больно.

4.51. Это — триумф смерти.

4.52. Я лукаво пытался укорениться на чужой земле, и трижды был готов прочный дом.

4.53. Но снова подул сильный ветер — и их не стало.

4.54. Я сменил врожденную вселенскую бездомность на ограниченную местечковую оседлость.

4.55. Перекати-поле зацепилось корешком за Землю Обетованную. Я снова стал строить свой Земной град.

4.56. Не на песке, но на камне.

4.57. Агасфер умер во мне.

4.58. Это триумф жизни.

 

Израиль. Иерусалим. 2016 г.

Аудиокнига: https://stmegi.com/library/audio-books/sionskaya-propoved/



Чтобы оставить комментарий, необходимо зарегистрироваться
  • повтор ответа

    Комментарий последний раз редактировался в Пятница, 21 Апр 2017 - 13:42:22 Талейсник Семен
  • Спасибо за оценку. Семен, рад буду встрече в каком-нибудь кафе))).
    Что касается Нуссбаума, то есть в г.Оснабрюк музей, построенный архитектором Либескиндом. Стоит туда попасть. Обсолютно неповторимое архитектурное сооружение и пространство.
    С уважением, Саадия.

  • Я б унесся туда, где добро и любовь
    Прекратили раздоры людей,
    Из-за низких страстей проливающих кровь,
    Где бы стал моим братом еврей.

    Н.А.Бердяев

    Picture
    Ветхозаветные пустыни,
    Где жизнь и смерть – на волоске.
    Еще кочуют бедуины.
    Израиль строит на песке.

    Он строит, строит без оглядки.
    Но вот прошли невдалеке -
    Как хрупки девушки-солдатки!
    Израиль строит на песке.

    Грозят хамсин или арабы,
    Зажав гранату в кулаке.
    О чем, поклонники Каабы?
    Израиль строит на песке.

    Крик муэдзина, глас раввина
    Сливаются на ветерке.
    Какая пестрая картина!
    Израиль строит на песке.

    Где проходили караваны,
    Вздымая прах из-под копыт,
    Взлетают пальмы, как фонтаны,
    И рукотворный лес шумит.

    На дело рук людей взгляни-ка,
    Интернационал стола:
    Услада Севера – клубника,
    Япончатая мушмала.

    Что могут рассказать века мне
    На человечьем языке?
    Что мир не выстроил на камне -
    Израиль строит на песке.

    …Арабский рынок, шум базарный,
    Непредсказуемый Восток.
    Но, за доверье благодарный,
    Не рассыпается песок

    Ф.А.Искандер

    Мой друг уехал зимой в Израиль.
    Сижу, как будто в карман насрали,
    И сердце просто на части рвется -
    Мой друг уехал и не вернется.

    М.Н.Кочетков

    Комментарий последний раз редактировался в Пятница, 21 Апр 2017 - 11:41:30 Талейсник Семен
  • Дорогой Саади! Это и понимание, и согласие, и восхищение самим текстом и, наконец, вашим репшением, если я верно понял. Рад буду имет ещё одног соотечественника в Израиле. А Феликсом Нуссбаумым, я, к сожалению, мало знаком, хотя и наслышан о его трагической судьбе. Но не видел его каотиг. Так что ещё одна благодарность и за расширение знакомства с талантилвым художником.

  • Спасибо, Семен. Это мне к назидание, или как?
    С уважением, Саадия,

  • Точно, не о том, о чем поняли Вы.
    Манера проверять азбукой гармонию говорит исключительно о непонимании сути искуссва. Но спорить бессмыслянно с человеком, который считает свою мысль истиной в конечной инстанции и представляется санитаром сайта.
    Что касается современного антисемитизма, не желаю Вам с ним повстречаться лицом к лицу.

  • Полар, вы в своей обычной манере называть авторов либо бездарями, либо находите в них легкую форму шизофрении. Это способ самоутвердиться? Думаю, не самый удачный. Ваша озлобленность удручает.
    Удачи.

  • Это называется конструктивный критицизм. Остаюсь при своем мнениии, которое заключается в том, что вы раздули некоторые небольшие проблемы современного еврейства, заключающеся в карьерном росте и легко разруливающиеся, ввели неправомерные ассоциации своей семьи с жертвами холокоста и вызвали даже сообщения солидарности с негативным подтекстом по адресу современных немцев (Демидович).
    Это не рассказ о том как один художник другого в газовую камеру отправил. Уберите себя и свою семью из проповеди, а также непонятные намеки на современный антисемитизм, который на данном этапе просто не существует, тогда может и будет что-то похожее на исторический очерк.

    Комментарий последний раз редактировался в Вторник, 18 Апр 2017 - 18:19:29 Полар Эндрю
  • Предисловие к книге специально для Эндрю Полара, который ошибочно считает, что это книга о нем.

    Саадия Исаков на некоторых юношеских фотографиях дьявольски напоминает молодого Кобу. Не думаю, что это сходство когда-либо ему льстило, ибо редко встречал я другого человека, столь чуждого всяким видам насилия. Просто у природы есть своеобразное чувство юмора.
    С годами, впрочем, приметы его внешнего подобия с разбойником из Гори не только потускнели, а вовсе испарились. На одной из последних картин Феликса Нуссбаума, «Автопортрет с еврейским паспортом», Саадия поразительно похож на этого художника, и это обстоятельство случайным быть не может.
    Саадия Исаков написал удивительную книгу. Её можно неспешно прочитать за полчаса, но время, живущее в ней, растягивается на тысячелетия и уходит в дурную бесконечность. Всего четыре небольшие главки, но каждая фраза в них предельно отточена и помечена отдельной цифирью, приобретая сходство с афористическим стихом Экклесиста. Или, точнее, с книгой Коэлет.
    Это именно проповедь, хранящая ветхозаветную чистоту жанра, живущего в рамках древнейшей традиции, оказавшей колоссальное влияние на всю мировую культуру.
    Но «Сионская проповедь» Саадии Исакова — не просто её литературный факт, исполненный узнаваемыми ламентациями. Нет. Это, если угодно, образец современной философской прозы, избавленной от дани занимательной фабульности, но содержащей в себе сюжет личного духовного поиска, соотнесённого с судьбой народа.
    Андрей Донатович Синявский сказал как-то, что у него с Советской властью были чисто стилистические разногласия. Саадии Исакову эта власть грозила не только сенной лихорадкой, к зуду которой можно притерпеться, но, скорее, анафилактическим шоком с летальным исходом. Поэтому он бежал из Москвы ещё до путча 91 года, угадав, что эффект очередной оттепели будет подобен извержению выгребной ямы, куда озорники бросили брикет дрожжей. Долгие годы он жил в Германии, в Оснабрюке и Берлине, благословляя небо и полагая, что чрево, которое вынашивало гада, уже не способно плодоносить.
    Пока не заметил, что рептилии постепенно всплывают на поверхность, притворяясь карнавальными персонажами. Теперь же, когда жизнь на глазах превращается в бесовский карнавал, где правят отогревшиеся тритоны, стало понятно, что предупреждение Бертольда Брехта о смрадном чреве, которое производит на свет големов, увы, справедливо.
    Так было и так будет.
    В Оснабрюке, в музее висят картины Феликса Нуссбаума, художника, погибшего в Освенциме. Но этот знак покаяния и очищения не может остановить закипающего во всём мире очередного безумия.
    И поэтому пора собираться в дорогу. Домой. Жизнеописания библейских патриархов заканчиваются изумительной фразой: «И умер он, и присоединился к народу своему».
    Саадии Исакову далеко до возраста патриарха, и пусть Всевышний продлит его дни.
    Но он присоединился к народу своему.
    И это факт рождения.

    Владимир Рерих

  • У автора этого текста легкая форма шизофрении, но я в этом проблемы не вижу, поскольку для деятелей литературы и искусства - это вполне нормально, и он не опасен. Другое дело разобраться в том чо собсвенно чувак хотел выразить. Тут возникают проблемы, поскольку разговор полунамеками и каждый абзац никак не связан ни с предыдущим, ни с последующим.
    Но я буду конкретен. Сами понимаете, технари умеют четко и логично формулировать мысль, работа заставляет. Так вот: я считаю что вы вполне благополучный иммигрант без особого таланта спекулируете на еврейской теме, вызывая у читателя какие-то подсознательные ассоциации вашей личности с личностями невинных жертв холокоста.

  • А чего у вас как-то все вместе и холокост и вы с сыном в 1991. А я вот уезжал в Израиль в 1993. Ректор института, где я работал, уговаривал остаться, доцента предлагал и уверял, что числит меня в резерве на место зав кафедрой. В семидесятые евреев не принимали в некоторые ВУЗы, это было, типа в МВТУ им Баумана, но не препятствовали стать инженером путей сообщения или инженер-строителем. В аспирантуру тоже не сразу удавалось поступить, но это очень сильно отличается от газовых камер. А в конце восьмидесятых престиж высшего образования и диссертации упал так, что евреев в аспирантуру уже заманивали. А легкая иммиграция в страны запада вообще носила надуманный характер. Таких наций, которых не очень любят соседи и начальство препятствует карьерному росту по миру огромное количество. Никто им политических убежищ не дает. Вы уехали в 1991 также как и я, ради карьеры, денег и возможности ежедневно лицезреть красоты западной архитектуры и пользоваться безупречным сервисом и комфортом.
    История этого художника к истории вашей или моей иммиграции не имеет никакого отношения и немцы, живущие сейчас в Германии, перед вами ни в чем не провинились.

    Комментарий последний раз редактировался в Понедельник, 17 Апр 2017 - 6:45:27 Полар Эндрю
  • Демидович в коментах сказки рассказывает, а вы проводите паралели между газовыми камерами и анекдотической дискриминацией в загнивающем СССР, когда не давали должность или не принимали в аспирантуру.
    Меня в Израиле не принимали на хорошую работу, а в Канаде приняли. Израильтяне бОльшие антисемиты чем Канадцы.
    Уберите из текста себя и тогда он будет про художника и холокост.

    Комментарий последний раз редактировался в Вторник, 18 Апр 2017 - 5:54:59 Полар Эндрю
  • Кстати, за что Татьяну Демидович поддели острым словом?

  • Эндрю, Вы как всегда о себе и не о том. Воспринимайте проповедь как отдельное произведение, не привязанная к личности автора, а к образу. Тогда не будет таких колбасных вопросов. И читайте внимательнее. Там есть еще один герой. Феликс Нуссбаум. Там все сказано.

    Комментарий последний раз редактировался в Понедельник, 17 Апр 2017 - 8:36:55 Исаков Саади
  • «Когда-нибудь в Тебе тоже проснутся эти голоса».
    Генетическая память… Наверное, у меня она тоже есть - имея четвертинку еврейской крови, я всегда болезненно реагировала на любое проявление антисемитизма.
    Недавно читала, как население оккупированных Германией стран помогало немцам расправляться с евреями. Кто-то это делал из мести, кто-то - за плату… Человеческая природа всюду одна и та же, и сегодня все происходящее в России внушает серьезные опасения - тиранам ставят памятники, а СМИ пропагандируют полное подчинение личности государству. При том, что у многих россиян нет иммунитета к информационным вирусам, стали очень популярными мракобесные гэбэшные байки о еврейско-масонском заговоре. Вероятность, что Путина сменит кто-то более «крутой», очень велика, и тогда может возникнуть уже не гибридный фашизм, а настоящий.
    Известный историк В. Янов пишет, что какое-то время в стране будет депутинизация и «оттепель». И тут очень важно ПРОСВЕЩЕНИЕ, т.е. борьба с внедренными в массовое сознание мифами. Интеллигенция должна научить народ ценить свободу и сопротивляться произволу, помочь людям выработать такой менталитет, чтобы при диктатуре они помнили об общечеловеческой этике и не утратили умения делать личный выбор…

    Комментарий последний раз редактировался в Понедельник, 17 Апр 2017 - 11:48:27 Богдановская Ирина
  • Тем кто гордится генами можно напомнить, что 99% нашего ДНК совпадает с шимпанзе, а 20% с крокодилом и это у всех наций.

  • Ирина, видите, как крепка генетическая память.
    С уважением, Саадия.

  • В этой проповеди затронуто очень много актуальных, насущных, злободневных и в то же время вечных тем. Еврейская тема и еврейский вопрос проходят красной нитью через всю мировую культуру, отношение к евреям - это лакмусовая бумажка, по которой можно судить о степени культурности того или иного исторического деятеля и целых исторических эпох. В рассказе затронута тема силы рода, тема обращения к корням, тема еврейского искусства и еврейского самосознания. В этой работе нет расхожих фраз, шаблонов, ярлыков, автор пишет искренне, от души, не по трафаретам, однако еврейская тема очень часто связана с нагнетанием обстановки, с истерией и паникой, но рассуждать здраво о больной теме - это высочайшее искусство. В этой теме очень много неадеквата, потому что она всегда связана с политикой, а где есть политика - там всегда надрыв, надлом и безрассудство. Автору удается максимально избежать острых углов, но в тоже время объективно и субъективно одновременно высказать свое мнение как еврея, как гражданина своей страны, как эммигранта и как гражданина мира, как сына своего народа и как отца своих детей.
    С уважением, Юрий Тубольцев

  • Спасибо, Юрий. Еврейская тема как рана, начинает особенно болет, когда ее тревожат. Сейчас опять такое время. Хотя, когда оно было иным? Вы правильно почувствовали, что это не эссе. В книге эти четыре главы обозначены как поэма. Наверное, это ближе всего.
    С уважением, Саадия Исаков.

  • На Ваш вопрос ответить не умея,
    Сказал бы я: нам беды суждены.
    Мы виноваты в том, что мы – евреи.
    Мы виноваты в том, что мы умны.

    Мы виноваты в том, что наши дети
    Стремятся к знаньям, к мудрости земной.
    И в том, что мы рассеяны по свету
    И не имеем родины одной.

    Нас сотни тысяч, жизни не жалея,
    Прошли бои, достойные легенд,
    Чтоб после слышать: «Эти кто? – Евреи! –
    Они в тылу сражались за Ташкент!»

    Чтоб после мук и пыток Освенцима,
    Кто смертью был случайно позабыт,
    Кто потерял всех близких и любимых,
    Услышать вновь: «Вас мало били, жид!»

    Не любят нас за то, что мы – евреи,
    Что наша ВЕРА – остов многих вер…
    Но я горжусь, а не жалею,
    Что я еврей, товарищ Алигер!

    Нам не забыть: средь самых ненавистных
    Первейшими с жестокостью тупой
    Эсэсовцы «жидов» и «коммунистов»
    В Майданек угоняли на убой…

    А наши дети гибли вместе с нами
    У матерей несчастных на руках,
    Протягивая ручки к нам сквозь пламя,
    Кричали: «Мама! Мама!» и слезами
    Лишь ярость вызывали в палачах…

    Нас удушить хотели в грязных гетто,
    Замучить в тюрьмах, в реках утопить,
    Но несмотря, но несмотря на это,
    Товарищ Алигер, — мы будем жить!

    Мы будем жить! И мы ещё сумеем,
    Талантами сверкая, доказать,
    Что наш народ – гонимые евреи –
    Имеет право жить и процветать!

    Нам кровь и слёзы дали это право,
    Благословили жертвы из могил,
    Чтоб наш народ для подвигов, для славы,
    Для новой жизни сердце возродил!

    Народ бессмертен! Новых Макковеев
    Он породит грядущему в пример…
    Да! Я горжусь! Горжусь, а не жалею,
    Что я еврей, товарищ Алигер!

    Михаил Рашкован

  • Аркадий, спасибо!
    Справедливости ради, стоит вспомнить и Маргариту Алигер

    МЫ - ЕВРЕИ
    (Глава из поэмы <<Твоя победа>>;)

    И, в чужом жилище руки грея,
    Старца я осмелилась спросить:
    - Кто же мы такие?
    - Мы - евреи!
    Как ты смела это позабыть?!

    Лорелея - девушка на Рейне,
    Светлых струй зелёный полусон.
    В чём мы виноваты, Генрих Гейне?
    Чем не угодил им Мендельсон?

    Я спрошу и Маркса, и Энштейна,
    Что великой мудростью сильны, -
    Может, им открылась эта тайна
    Нашей перед вечностью вины?

    Светлые полотна Левитана -
    Нежное свечение берёз,
    Чарли Чаплин с белого экрана -
    Вы ответьте мне на мой вопрос!

    Разве всё, чем были мы богаты,
    Мы не роздали без лишних слов?
    Чем же мы пред миром виноваты,
    Эренбург, Багрицкий и Светлов?

    Жили щедро, не щадя талантов,
    Не жалея лучших сил души.
    Я спрошу врачей и музыкантов,
    Тружеников малых и больших.

    И потомков храбрых Маккавеев,
    Кровных сыновей своих отцов, -
    Тысячи воюющих евреев -
    Русских командиров и бойцов:

    Отвечайте мне во имя чести
    Племени, гонимого в веках:
    Сколько нас, евреев, средь безвестных
    Воинов, погибнувших в боях?

    И как вечный запах униженья,
    Причитанья матерей и жён:
    В смертных лагерях уничтоженья
    Наш народ расстрелян и сожжён!

    Танками раздавленные дети,
    Этикетка <<Jud>> и кличка <<жид>>.
    Нас уже почти что нет на свете,
    Нас уже ничто не оживит...

    Мы - евреи. - Сколько в этом слове
    Горечи и беспокойных лет.
    Я не знаю, есть ли голос крови,
    Знаю только: есть у крови цвет...

    Этим цветом землю обагрила
    Сволочь, заклеймённая в веках,
    И людская кровь заговорила
    В смертный час на разных языках...
    1946*

  • Уважаемый Саади!
    С тяжестью в сердце прочитала Вашу проповедь. В юности беседовала с родственником Менахема Бегина, брала у него интервью, держала в руках архивные фотографии, списки, письма. И это был самый сложный разговор с человеком за всю мою жизнь. Столько боли и страдания я увидела, когда заглянула в чужую судьбу. По данным из немецких отчётов и по результатам расследования ЧКГ в Брестском гетто с момента его создания до ликвидации были замучены и убиты от 20 000 тысяч евреев.
    1.33. «Как вы могли сюда приехать, после того, что было?»
    Расскажу свою белорусскую историю. Сыну было около восьми лет. Проездом были в Германии и решили на несколько часов заглянуть в парк развлечений. Вскоре ребёнок засобирался домой... Потом признался: "Немецкая речь... Боялся, стрелять начнут! Не хочу каруселей!"
    Вот она - генетическая память... Десятки сожженных деревень,зверски замученные и убитые... И понимаешь, что всё в прошлом, и огромное желание жить в мире, и ладе, и так хотелось показать лишь хорошее, светлое и веселое, но родовая память...
    2.58. Умные, интеллигентные, образованные, читавшие Гегеля и Спинозу, Шопенгауэра и Монтескье, досмеялись над Адольфом Гитлером до того, что оказались в эмиграции, угодили в лагерь, превратились в пепел.

  • Татьяна, здесь все писатели, поэтому вымысел сразу заметен. Оставьте его для рассказов.

  • Уважаемая Татьяна! Нас, к сожалению, принуждают «играть в прятки со смертью». Спасибо за понимание.

  • Уважаемый г.Исаков!
    То, что Вы выразили в своём монологе (и одновременно в диалоге с сыном) - пожалуй волнует каждого еврея. Не каждый может это выразить так лаконично, как это удалось Вам, или в такой оригинальной форме заповедей, но на генетическом подсознании это важно каждому еврею. И Вы точно и деликатно подметили, что антисемитизм - это рана, которая кровоточит и не заживает.
    Не знаю, как в Германии - не бывал. А вот в России, кажется, что всем наплевать на идеи, пока им это не огласят по телевизору. Если завтра какой-нибудь прогнувшийся депутат от ЕР заявит, что евреи модифицируют яблоки, или арбузы, и это понравится какой-нибудь Навке, которая ночью надоумит какого-нибудь Пескова, что-бы он в свою очередь надоумил какого-нибудь Путина... То запросто жди погромов, репрессий, море крови. Вот хотя бы сегодняшние разборки в Чечне насчёт гомосексуалистов. Они вроде бы никому не мешали - не взрывали, революций не устраивали. Так их убили, и раздули такое пламя, что аж на всю страну! Так что ожидать от разных придурков в России можно ещё быстрее, чем в Германии.
    Но, не будем о грустном? Например, рабство было в порядке вещей пару столетий назад. Сегодня это воспринимается как нонсенс. Погром и расстрел французского журнала в Париже ведь тоже мир не одобрил. Поэтому, что-то все равно МИР меняется в более приемлемые формы!Будем надеялся, что они не пройдут! Имею ввиду: те дяденьки со свастиками от которых Вам, уважаемый Саади, стало холодней на улицах Германии.
    Удачи автору, и благодарность за интересное эссе!
    Н.Б.

  • Спасибо, Николай! Но это еще диалог с художником Феликсом Нуссбаумом. Он, к несчастью, трагически погиб в лагере смерти.

  • Дополнение-
    Уважаемый Саади,
    небольшой вопрос про художника Феликса Нуссбаума- не могли бы дать линк на его работы и его творчество?
    В.А.

  • Феликс Нуссбаум
    Феликс Нуссбаум (1904-1944) — немецкий художник еврейского происхождения.
    Родился и вырос в Оснабрюке, с девятнадцати лет жил в Берлине, учился живописи и прикладному искусству.
    https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9D%D1%83%D1%81%D1%81%D0%B1%D0%B0%D1%83%D0%BC,_%D0%A4%D0%B5%D0%BB%D0%B8%D0%BA%D1%81
    В начале тридцатых годов добился успеха — о нем писали, его хвалили, выставляли, покупали.
    В октябре 1932 года Нуссбаум — гость, позже стипендиат на вилле Массимо в Риме.
    После ухода оттуда Нуссбаум не возвращается на родину, где уже окрепли национал-социалисты. Начинается изгнание.
    Феликс Нуссбаум путешествовал по Италии, побывал в Монте-Карло, Париже, Остенде, осел в Бельгии, откуда в 1940 году, незадолго до занятия Брюсселя немецкими войсками, был отправлен в лагерь Сант-Кюприен.
    Через три месяца Нуссбауму удалось вернуться в Брюссель. Последние четыре года художник жил под постоянной угрозой ареста и депортации, «играл в прятки с смертью».
    За месяц с небольшим до освобождения города союзниками Нуссбаум с женой, художницей Фелкой Платек, были отправлены в Освенцим.
    В последнем «эшелоне смерти».

    Комментарий последний раз редактировался в Воскресенье, 16 Апр 2017 - 17:42:10 Исаков Саади
  • Уважаемый Саади,
    Ваша проповедь, написанная как бы в соавторстве с художником Феликсом Нуссбаумом, наводит на грустные философские размышления, и я даже колебалась, стоит ли ставить её сейчас в пасхальные дни, когда верующие люди отмечают один из самых светлых оптимистических праздников. Но с другой стороны, некая библейская мудрость текста и затронутые вопросы жизни и смерти могут способствовать раздумью о Человеке и его способности всегда "быть готовым к побегу". Поскольку автор не теряет оптимизма и адресует к потомкам надежду на лучшее будущее, желаю приятного чтения.
    С наилучшими пожеланиями,
    Валерия

  • Спасибо, Валерия. Есть к тексту очень хороший комментарий. Если будет дискуссия, я его помещу.
    Спасибо.

Последние поступления

Календарь

Октябрь 2024
Пн Вт Ср Чт Пт Сб Вс
30 1 2 3 4 5 6
7 8 9 10 11 12 13
14 15 16 17 18 19 20
21 22 23 24 25 26 27
28 29 30 31 1 2 3

Кто сейчас на сайте?

Полар Эндрю   Андерс Валерия  

Посетители

  • Пользователей на сайте: 2
  • Пользователей не на сайте: 2,325
  • Гостей: 472