Там воздух свежий и кофе вкусный.
Интересно, сколько я так буду сидеть у окна? Неужели ночь и окно - это всё, что мне предстоит увидеть в последнюю минуту. Всё, не хочу. Буду сидеть внизу, возле аппарата, где можно выпить горячий кофе, увидеть здоровых людей, поговорить о футболе, погоде. Да и воздух внизу лучше.
Воздух, вот чего не хватает в отделении лысых мужчин и женщин. В палатах запах лекарств и человеческих тел перемешался и иногда даёт о себе знать по полной программе, правда, сестрички стараются, но куда им угнаться за людьми, пропитанными химией.
А внизу хорошо.
На моей передвижной палке прикреплены бутылочки, мешочки, и что-то тикающее двадцать четыре часа. Наверное, лекарство от боли.
А внизу хорошо. Воздух и здоровые люди.
Вот мужчина смотрит на меня, наверное, жалеет. У ног большая сумка, и рядом женщина. Судя по её глазам, она недавно плакала.
Наши глаза встретились, мы улыбнулись, как положено в Германии, и пара направилась ко мне. Спросили разрешения и сели напротив. Представились: Гюнтер, Элеонора. Оба инженеры, и работают вместе, и всю жизнь прожили вместе, а заболел только он, - рассказала жена.
- Можно подумать она об этом сожалеет - подумал я.
Разговор начался, как я и ожидал, вопросом, чем болею я. Я ответил, что лежу в знаменитом отделении №36.
Гюнтер сказал, что и ему туда же. Он радовался, как ребёнок, что мы будем вместе, в одном отделении, а у жены опять глаза стали мокрыми.
Узнав, что я лечусь, не зная от чего, он удивился:
- Как так можно, ведь интересно, неужели вам всё равно?
- Нет, мне не интересно, я просто сказал врачам: - лечите - и всё. Я вам доверяю.
- А у меня - начал Гюнтер, - вот у меня...
Я его перебил:
- Какая вам и мне разница, что у вас? Ну, допустим, у вас болезнь хуже, чем у меня, так я что, танцевать от счастья буду? А если наоборот, так вы станцуете?
- Гюнтер, а ведь человек прав, какая нам уже разница, а тем более ему, - вмешалась жена. С Божьей помощью всё уладится.
Они встали и направились к лифту. Он тащил за собой чемодан, а Элеонора, немного отставая, плакала, как будто прощалась с ним навсегда.
А внизу действительно хорошо. И воздух, и люди какие-то живые, и почти у всех на голове волосы.
Вот опять какая-то женщина смотрит в мою сторону. Моя лысая голова привлекает внимание новых больных. А может это железяка, на которой висит так много бутылочек?
Так, мне пора наверх. В отделение №36, а то начнётся: а что у вас, а вам не страшно? Тем более, скоро будет обед. Хотя у меня химиотерапия отбила аппетит, но порядок есть порядок.
А вечером снова спущусь вниз, в фойе. Там хорошо. Там воздух свежий, И кофе вкусный.
* * *
Гюнтер
В этот вечер я в фойе не спустился. После ужина я увидел Гюнтера в коридоре. Он рассматривал висящие на стене картины, читал брошюры о том, что рак сегодня излечим, главное, вовремя обратиться к врачу. Потом он заглянул на кухню, остановил пробегающую мимо сестричку и спросил, когда придёт доктор, и, увидев меня на моём месте возле окна, зачем-то поднял руки:
- Так вы здесь? А я ищу вас везде. Я вашей фамилии не знаю. Давайте посидим вместе.
Мы уставились в окно и любовались засыпающим городом.
- А вы знаете, мой сосед по палате - немец из Казахстана. У него... ах да, вам это не интересно. А мне он сказал, что меня вылечат. Там, в Казахстане у его брата тоже было, ну, как у меня, и его вылечили. Он сказал, что знает одну женщину, и она может помочь травами. Но это - в крайнем случае, а у меня ещё пока всё хорошо. Он мне свой номер телефона дал. Хороший мужчина, только плохо говорит по-немецки.
Потом Гюнтер пошёл спать. Сказал, что завтра тяжёлый день. Обход, врачи, лечение...
Проходя мимо кухни, я услышал:
- А у нашего нового больного, Гюнтера Пушке, дела совсем плохие. Доктора говорили, до Рождества может не дожить. Жаль. Хороший человек. Тихий.
Вечером Гюнтера в коридоре не было. И на следующий вечер он не появился.
На третий вечер я спустился в фойе. Двери были открыты, и свежий воздух гулял по залу.
Потом я увидел Гюнтера и Элеонору. Они шли к выходу. Увидев меня, они улыбнулись, как положено в Германии, и присели: «Мы теперь всё знаем. И решили, провести вместе столько дней, сколько нам положено, но дома. И лекарств не хотим. От них помощи не будет».
Мы попрощались. Элеонора опять заплакала.
Я смотрел им в след и вдруг закричал:
- Гюнтер, так что они у вас нашли, как называется это?..
Он улыбнулся, потом засмеялся?
- Да какая разница, не хочу я ничего о ней знать. И вам это ни к чему. Вы же танцевать не будете.
Теперь мы смялись втроём. Хороший парень этот Гюнтер. Жаль мне его.
* * *
Ночью лифт приходит быстро
Я купил кофе. Хороший кофе. Горячий. И день сегодня хороший. Светлый.
Только что ушёл Гюнтер, а с ним его голубка. Действительно, голуби умирают вместе, - так говорят люди. Но умирать вместе - это не хорошо. Кто-то же должен поднять детей. Смотреть за могилкой, ну и просто держать покойника в курсе всех событий. В этом, наверное, люди отличаются от голубей, они умирают по очереди.
Зачем умирать вместе? Где смысл? «Красиво» - скажет кто-то. А что же тут красивого закапывать живого человека с трупом, даже если труп был при жизни фараоном.
Вкусный кофе. Свежий весенний воздух, а на улице уже полночь. Спать не хочется.
Вот интересно, кто меня жалеет. Жена? Дети? Друзья?
Наверное, говорят: - какой хороший человек, и почему он, это не справедливо, разве мало на земле плохих людей? Действительно, разве мало? А кто сказал, что плохих нужно наказывать, а хороших - нет. Какая разница между этими людьми?
Я себя за хорошего человека не считаю. Стрелка на моих весах с грехами наклоняется в плохую сторону. Может не так сильно, но наклоняется.
Зачем я купил кофе? Теперь точно не усну. А зачем спать? Жизнь и так проходит во сне. Сон - это своего рода смерть, только временная. Во сне человек не отдаёт отчёта своим действиям. Он как мёртвая рыба, может даже воздух испортить и, проснувшись, свалить всё на сон. И имя любовницы может произнести, и свалить всё на сон. Только мёртвый человек ни на кого ничего свалить не может. А как бы ему хотелось высказаться по полной программе, как бы ему хотелось дать стоящему рядом с женой другу Славику по морде, чтобы не подмигивал ей, хотя бы сейчас. Потом можно, и даже нужно, но сейчас, в такой ответственный для покойника момент, ведь тёща речь держит. Я этого момента, может, всю жизнь ждал, а он решил подмигивать моей жене. Чистая сволочь этот Славик.
Тихо. Тёща разговорилась, оказывается, я был хорошим зятем, и папой, и другом. И что теперь, без меня, всем настал полный каюк. А Жанка... Вуалью лицо прикрыла, и вся такая траурная, аж дальше некуда, а глазками чирк, чирк, по сторонам, новую жертву ищет, меня-то уже нет. Ну, чистая сволочь эта Жанка. Хотя, а почему бы и нет, она же человек, и ей чего-то хочется. Славику можно, значит и ей можно. Стоп! Так я Славику разрешил эротикой заняться, теперь Жанке. А мне, мне уже никто не разрешит. Никто меня не пожалеет. А людей-то много собралось. Некоторые даже горячий кофе пьют и курят. Что же мне делать?
А может мне встать, тогда другие лягут. Крикнуть - так некоторые начнут заикаться, и у тёщи сердце шалит. Что делать? И грудь моя почему-то горячая стала...
- Мужчина, вы кофе на себя выливаете, проснитесь, или вам плохо?
Тьфу, Господи, уснул на свежем воздухе. Это же надо, чтобы такое приснилось. А время уже позднее. Пора спать. Хорошо, что ночью лифт долго ждать не надо.
А кофе я зря купил. Всё равно уснул.
* * *
Заколдованная палата №16
Пациенты палаты №16 меняются чаще, чем больные в других палатах. Вот и сегодня появилась новенькая, молодая со светлыми волосами женщина. Она, как перепуганная птичка, ходила по коридору, широко открыв глаза, и с удивлением рассматривала картины на стенах. Недавно их так же рассматривал Гюнтер. Она с трудом представляла, что её ожидает и всё время спрашивала женщину, находившуюся рядом: - Меня это не касается? Ведь у меня совсем другое, правда? А может врачи ошиблись? Ладно, иди домой. Хочу побыть одна.
Волосы у неё выпали на четвёртый день. Кожа пожелтела через неделю. В коридоре она появлялась всё реже и реже. Сестрички на мои вопросы, - как дела у блондинки - не отвечали - врачебная тайна - говорили они. На их лицах прочитать ответ на мой вопрос шансов не было.
Блондинка задержалась в палате №16 дольше других больных
Появилась она, или то, что от неё осталось, неожиданно. Ночью, увидев меня возле окна, она подошла и попросила открыть окно.
- Воздуха мне не хватает в палате. Понимаете - воздуха! Завтра, вернее уже сегодня, меня отпустят, больше мне в больнице делать нечего. От моей беды лекарства ещё не придумали. А что у вас?
- У меня? Не знаю, но меня тоже скоро отпустят домой. Может всё обойдётся. Устал я.
- Вы знаете, я прочла недавно книгу - «Каждый умирает в одиночку», и только теперь поняла: это касается каждого, и если кто-то думает, что вместе с ним погибнет весь мир, то он ошибается - умирает только он сам. Почему вы так на меня смотрите? Думаете, что я тоже умру? Конечно умру, но не сейчас, позже, а сейчас мне нужно понять, для чего я жила, с кем, и почему я должна умереть в одиночку? Нет! Но почему именно я должна умереть, а кто-то нет, и почему в одиночку? Это страшно. И - не справедливо.
Утром я видел её, уходящую в неизвестность. А ещё через некоторое время я встретил её на улице. Те же белые волосы, только короткие, широко открытые глаза смотрели на окружающий мир с интересом и удивлением. Хотя, может я ошибся, и это была не она. Времени у меня было мало, я спешил в больницу на обследование. И проходя мимо неё, просто так сказал: «Добрый день!»
Оглядываться я не хотел, ведь это действительно могла быть не она, и я не оглянулся.
Пройдя несколько шагов, я услышал:
- Добрый день.



EN
Старый сайт
Рысь Ирина
Стремковская Вера
Аксёнов Алексей
Некрасовская Людмила
Вайнер Ирина
Аарон Борис
Аимин Алексей
Талейсник Семен
Либо (libo) Лев
Тарк Андрей
Полар Эндрю
Мотовилов Анатолий
Городецкая Лина
Аврутин Марк
Андерс Валерия 
