Лариса Городецкая 

                              Маркиза де Помпадур -- 2

                                           рассказ

                                             "За исключением счастья находиться с королем,

                                               что, конечно же, радует меня больше всего,

                                                остальное -- переплетение злобы и

                                                низости, ведущее ко всяким несчастьям."

                                                                                          Жанна -- Антуанетта,

                                                                                         маркиза де Помпадур.

           Этой женщине, просто Ане, исполнилось сорок три года, и она должна была умереть. Не сегодня, так завтра или через неделю. Ее покровительница, маркиза де Помпадур, умерла в сорок три года от  чахотки. Просто Аня помирала от  тоски, слоняясь по горячему песку  к прохладной голубой воде бассейна. В это благословенное местечко, Мекку для небогатых амбициозных -- 5 (пять)! звездочек -- четыре ночи ! --она приехала с  любовником Моше. Восточная классическая пара. Состарившийся ловелас при полной выкладке : седая шевелюра, ниже -- золотая цепь, ниже -- шорты, ниже -- густоволосатые ноги с педикюром. Аня -- тоже классика : пышная блондинка, белокожая, зеленые навыкате глаза. Не вульгарна, нет ! Грудь хороша, шея не увяла. Могла бы для пикантности надеть облегающее платье с декольте. Мешал хороший вкус. При броской  внешности он причинял ей массу неудобств. Но верность патронессе, великой Антуанетте де Помпадур, удерживала от мещанских штучек.

         О том, что ее жизнь осеняет тень маркизы, Аня узнала в десять лет или в одиннадцать. Многозначительное совпадение ! В этом же возрасте провинциальной барышне  Антуанетте цыганка нагадала близость к трону и страстную любовь короля Франции Людовика !  Просто Ане, ей тоже предсказали... Марья Степановна, учительница во французской школе, с юности бредила интригами в  дворцовых закоулках, королями, фаворитками. На уроках превращалась в мадмуазель Мари. Скороговоркой, быстро --  Жакерия и Фронда; взахлеб, с подробностями, про могущественных женщин, движением руки менявших судьбы неугодных. Учила девочек вставать на перекличке и делать изящный реверанс. И вот, в один прекрасный день, мадмуазель Мари заходит в третий  класс. Перекличка. Милые девичьи имена.  Вдруг заминка. "Антуанетта" -- раскатисто "т-т-та".  В классе тишина.

  -- Кто Антуанетта Либерзон ?-- капризничает мадмуазель Мари.

  -- Либерзон -- это я.       

  -- Как тебя зовут ?

  -- Аня.

  -- Понятно, -- задумчиво тянет Марья Степановна -- Мари.

Перед ней рыхлая веснушчатая девочка. Испугалась, моргает рыжими ресничками. На всякий случай, не зная, в чем провинилась, взглядом просит прощения. Но в зелено-голубых глазах что-то есть...и в реверансе хороша, изящна.

   -- Имя тебе не нравится ? Почему ты не откликнулась?

   -- Я не знала.

   -- Отныне будешь знать : ты ( грамотная пауза) -- Ан-туанет-та !

   --  Oui, mademoiselle ! -- неожиданно для себя отвечает Аня, до этого ни слова не зная по-французски.

             Кроме схожести имен, выяснилось: Аня трогательно поет,  играет на скрипочке, танцует, грациозно перебирая толстыми ногами. А театр ! Грезит театром. Учительницы старших классов  одалживали девочку на роли героинь в выпускных спектаклях. Аня нежно пела  французские баллады --- вместо героини, затем, на октаву ниже -- за трубадура. И знала наизусть трудную роль великой фаворитки, маркизы де Помпадур, каждый ее шаг, каждый вздох. Восхищалась, негодовала :  хрупкая маркиза, вознемогая боль, плясала для короля, плясала и смеялась. И замирала сердцем, видя рядом с королем юных. Даже слой белил  не скрывал здоровый румянец во всю щеку новоявленных провинциальных нимф. А маркизе, между тем, было уже сорок. Для королевской фаворитки многовато. Красота привяла. Чувственный король все реже возбуждался, глядя на любимицу. Тут, по волшебству, из-за пышных юбок Антуанетты начали выпархивать прелестные юные особы. Читая  эти главы, просто Аня плакала навзрыд, так жаль ей  стареющую Помпадур. Лучше умереть, чем  унизить женское достоинство. Приводить  любовнику юных девок ! Никогда ! Лучше умереть. Некстати вспоминалась старая бабушка Рахель. Она качала головой и говорила: "Назло кондуктору возьмешь билет и пойдешь пешком ?" Совсем некстати. Аня не собиралась ходить пешком. Она ждала карету.

          После школы внезапно все забылось. Антуанеттой ее никто не называл. Просто Аня Либерзон вернулась в мир и четверть века пребывала продавщицей в книжном магазине, точно зная, на какие подвиги способна ее душа, очищенная муками великой Помпадур. Дело за королем. И он явился ! Явился ! В далеких палестинах, на чужой земле, называемой прародиной отцов, она услышала из уст мужчины, на которого молилась и не смела поднять глаза, страшась, что он увидит в зеленой бездне трепетную страсть, от этого мужчины она услышала :" Мадам Антуанет, знаете ли вы, что похожи на маркизу де Помпадур ?"--  " Oui, monsieur! -- отвечала Аня чисто и красиво, с прононсом настоящих парижан. Бледную веснушчатую кожу залил румянец, глаза -- два изумруда -- несли обещание такой любви ! Перед Моше стояла трепетная, нежная, с волшебным именем -- Антуанетта и говорила по -- французски ! А ведь он, адон Моше, прожил во Франции, полжизни. На плас  .....  продавал арабам кошерную шварму и фалафель. Манерные худые парижанки раздражали, не давали радости ни телу, ни душе. И он за тридцать лет не стал героем их романов, не любили француженки кудрявого Моше. Иногда в поле зрения попадала симпатяга. С особым рвением он подавал  на стол, смотрел многозначительно, невзначай прикасался к плечику жующей дамы. По окончанию трапезы, слудуя своим неписаным законам,  бойко выстукивал на кассе счет и, с поклоном,  сжимая дамские пальчики, вручал предмету страсти. Предмет, с неизменной улыбкой, аккуратно платил по счету и упархивал в глубины плас ....

            Настоящую женщину он встретил на родной земле. Нежную, послушную, с молочнобелой кожей. Ее пальцы рядом со смуглой рукой Моше светились серебром. Аня, как  чужие парижанки, говорила по-французски, грассировала, но была его, Моше, собственной любимой женщиной, в отличие от тех... Не исчезала, а спокойно сидела рядом или топала к автобусу с тяжелой сумкой. Моше, возведя ее в ранг любимой женщины, встречал после работы, сумки торжественно погружал в багажник и говорил, пристально глядя в изумрудные глаза: "Я все для тебя сделаю. Ты будешь моей принцессой."

          Аня знала : принцессой стать -- не фокус. Удержаться -- пришлось вспоминать подзабытые уроки Помпадур. Красавица не появлялась пред королем дважды в одном и том же платье. Каждый ее выход -- маленький аншлаг. Вот заиграла пастушечья свирель, и маркиза в костюме простой пейзанки, с корзиночкой цветов, скромно, мелкими шажками, из боковой двери входит в залу. Король заметил ее, сияет. Нежный голос Антуанетты плачет о любви крестьянской девушки к знатному сеньору.

             В один прекрасный вечер просто Аня тоже попробовала -- появилась в окне своей квартиры на третьем этаже в венке из полевых цветов и запела старинную балладу.  Ее король вылез из машины, послушал несколько минут, не признал в прованском диалекте родную речь, покрутил указательным пальцем у виска и уехал. Следующий спектакль -- в прозрачных шароварах и тюрбане ---  был отменен : не достали лютню.

              Маркиза дивными талантами высекала искры в королевском взгляде. Для Ани все оказалось гораздо проще. Обожание светилось в глазах Моше, когда она появлялась в дверях родного дома. Картинно замирала на секунду и величественно шла к машине, покачиваясь на каблуках, открывала дверцу  и, по всем законам куртуазного искусства, плотно сдвинув ноги, ввинчивалась в мягкое сиденье "Мерседеса". Он брал ее нежную маленькую руку, подносил к губам, спрашивая или утверждая : " Ты моя радость? Ты мое счастье ? Ты -- моя?". "Твоя -- навек", -- говорила Анна. Это было правдой. Целый день влюбленные думали о встрече, мысленно общались, пребывая в бесконечном виртуальном поцелуе.   

            Через месяц в их романе наступил решающий момент. Все было хорошо. Даже странности любимой. В необъятных залежах своей культуры она выловила дикую для женщины идею : у властных и богатых не проси. У кого просить? Очень удобно для богатых. Хочет -- дает, не хочет -- не дает. Моше случайно узнал про эту байку.  К середине ночи, когда страсти утихали, и плоть отдыхала от праведных усилий, душа трудилась : адон любил пофилософствовать. По странной прихоти судьбы любовники в ту ночь говорили про любовь и деньги. Моше  тонко намекал, что женщина --продажное создание по своей натуре. Она не виновата : так создана. Любую при желании можно откупить. В ответ -- услышал страстный монолог. С несвойственным ей жаром Аня вещала о примате духовного над материальным, непреходящих ценностях души и бренном теле. О  влюбленном, который без намеков и просьб должен знать, чего желает сердце любимой женщины.

 -- Правильно, -- отвечал  Моше,--  сейчас ты поймешь, как я тебя люблю.  Мы будем отдыхать. По - королевски ! Пять звездочек, четыре ночи. Что ты думаешь про Тенериф ?

 -- Тенерифе, -- машинально поправляет Анна. Я никогда там не была.

 -- О ! -- ликует адон Моше,-- в самом деле, Тенерифе. Испанцы так говорят. Все знает, все знает моя любимая. -- Жаркие поцелуи покрывают Анины щеки. В глазах  Моше столько нежности! -- Будешь отдыхать, как королева ! Завтрак подадут в постель. Хочешь?                   

           Пришлось задействовать все пальцы на руках и на ногах, чтоб сосчитать сколько раз менять утренние платья на вечерний туалет. Огромный чемодан  -- Моше и не думал его тащить, брезгливо морщился:" Зачем столько вещей ?" -- Анна несла сама, улыбаясь загадочно. Воистину, своя ноша не тянет. В чемодане прелестные, с любовью и терпением собранные вещи превратят ее в принцессу. Миру явится другая женщина -- во славу короля.

           Неприятности случились в первое гостиничное утро. После бурной ночи любовница проснулась бледной. Черные круги под опухшими глазами. Подбородок в мелких старческих морщинах. Моше внимательно смотрел на сонную подругу, о чем-то думал. Анна, нежно улыбаясь, тряхнула копной волос, чтоб светлые пряди вуалью прикрыли остатки сна и скрылась в туалете, на ходу потирая лицо ладонями, оживляя ток застывшей лимфы.

             На следующее утро, рано--рано,  солнце только осветило бледно--желтой дымкой потолок, Анна, послушав несколько секунд рулады спящего Моше, бесшумно порхнула в ванну. В серой темноте еле разглядела серое лицо в огромном зеркале, поморщилась : старая заспанная тетка. Ожесточенно похлопала ладонями по шее, забарабанила пальцами по скулам, вбивая капли крема в рыхлые щеки. Через несколько минут, дрожа от утреннего холода, скользнула в теплую постель, вытянулась в струнку и замерла. Хорошо бы глаза подкрасить, но это уже слишком.

        Триумф был грандиозный! Проснувшийся  Моше с восторгом разглядывал румяную со сна подругу, причмокивал губами, нежно гладил. С этого дня Анна была обречена вставать задолго до рассвета. "Ты пахнешь, как новорожденный младенец, -- упивался Моше,-- детской попкой." Женщина блаженно улыбалась,  краснела от удовольствия, в душе  истово клялась:все  для любимого .

              Праздник благодарения продолжился в бассейне. Моше заботливо --  белокожей нимфе солнце может повредить -- поставил огромный синий зонт, казенным полотенцем укрыл шезлонг, и -- пожалуйста, Антуанет, устраивайтесь по-королевски. Анна, поджав отвисающий животик, изящно уселась на край шезлонга. Спохватилась, выудила из мешка темные очки : теперь -- элегантно и загадочно. Благодарно прижалась губами к смуглой руке Моше.

           "Фу, нахалка !"-- через секунду запищала, неизящно дергаясь,  разомлевшая на солнце нимфа. В самом деле, какая-то нахалка, как молодой дельфин,  выпрыгнула из бассейна, накрывая всех каскадами ледяной воды. Ко всему, наглая купальщица, голландка или шведка, белокурая, с блестящей,  кожей -- все-таки голландка : ляжки толстые -- оказалась топлесс, без лифчика. Никто не видел, как она попала в бассейн, где плавала. Только этот миг --прыжок ! Молодое сильное тело, собственно, и трусики -- один намек, ягодицы хороши! --  мелькнуло перед изумленным, восхищенным взором короля Моше.  Его рука увяла на Анином бедре. Он закурил, поискал глазами купальщицу-топлесс. Она исчезла в  необъятных  гостиничных  просторах. И слава Богу !

         Субботним вечером  в гостинице парадный ужин. Аня, наконец, покажет королю "гвоздь программы" : черное бархатное платье до пола, с глубоким вырезом, открытая спина. Моше оценил по достоинству усилия любимой.

Торжественно провел даму через зал, к столику у пальмы. Мужчины смотрели, дамы завистливо шептались -- может, Ане показалось. Главное -- восторг в глазах Моше. Вкусно ужинали с шампанским. На десерт сигаретка -- и в кровать. Последняя гостиничная ночь. Король торжественно обрезал  толстую "гавайю", даме протянул ментоловую пахитоску. Она блудливо вытянула губы. Галантный кавалер привстал, поднес зажигалку к сигарете и замер. Его взгляд уплыл -- у входа стояла купальщица-топлесс, в сарафане, босиком. Она легко порхнула через зал, уселась за столиком напротив. Моше, как завороженный, с сигаретами и зажигалкой двинулся к соседке.

Заминка. Барышня молчит, виновато водит руками. Тут до Аниного замутненного сознания доходит : девушка смеется и бормочет по-русски : "Старый козел, а туда же. Твою мать !"

Моше, зачарованный улыбкой юной грации, возвращается к  Антуанет, тревожно заглядывает в глаза. Ах ! Смертельные уроки  де Помпадур !

 -- Он не старый козел. Нормальный обеспеченный мужик. Если ты одна, знакомься, не пожалеешь, -- шепчет Анна, слегка повернувшись к юной искательнице приключений.

"А ты?" -- великодушничает барышня. "Я -- его сестра".

Главный персонаж не может остаться в стороне. Он видит, как побледнела его Антуанет, потухли изумрудные глаза.

  --Тебе плохо ? Поднимайся в номер. Отдохни.

  -- Эта девочка  говорит по-русски.

  -- Что ? Что ты сказала ? Какая девочка ?

  -- Нет, ничего.

  -- Здесь восхитительное пиво. Посижу в баре и вернусь. Иди. Ну, иди же !

Анна встала. Хотелось изящно, сексапильно пройтись между столиками и загадочно исчезнуть по дороге к морю. Не получилось -- тяжело, как солдат на марше, протопала бесконечно длинный зал, задела чей-то стул. В номере побросала в чемодан тяжелые старческие тряпки.

 Что  ей оставалось делать ? Умереть?