После некоторых, ранее уже описанных, медицинских приключений, несколько ограничивших мою профпригодность, заботливое начальство освободило меня от ночных дежурств и направило работать в “ишпуз йом” —  дневной стационар, где производились всякие небольшие операции и исследования, требующие иногда общей анестезии, или просто седации. Это, когда нужно просто медикаментозно успокоить слишком чувствительного или паникующего пациента, не отключая ему полностью сознание. Не работа, а синекура. Всё спокойно, размерено, никаких стрессов, категорически мне противопоказанных. 

Ага, никаких. Щассс, как говаривал покойный Задорнов. 

Банальнейшая процедура - биопсия простаты. Обычно её без проблем делают под местной анестезией. Но изобрели какой-то особо точный метод, сочетающий МРТ до процедуры с ультразвуком непосредственно во время её выполнения. Это позволяет брать пробы именно из подозрительных участков окаянной железы, а не тыкать куда попало. 

Всё хорошо, но требуется полная неподвижность пациента, поскольку прицельность миллиметровая — в самом прямом смысле. Малейшее смещение сводит на нет все преимущества метода. А попробуй не шевелиться, когда в такое твоё деликатное место вонзён здоровенный инструмент. Или просто чихнуть приспичит. Поэтому — наркоз. Короткий, минут на пятнадцать, неглубокий. Но наркоз. 

К нему пациентов готовят. Амбулаторная встреча с анестезиологом, где они получают детальный и строгий инструктаж: до полного понимания и осознания, и печатную инструкцию с тем же самым. А накануне исследования им звонят и посылают эсэмэску с напоминаниями и предупреждениями. 

Тем не менее, каждому задаю самый главный вопрос. На иврите это звучит предельно лаконично и однозначно: “Ата ба цом?”, а на русский переводится длиннее: “Ты ничего не ел и ничего не пил?”. В нашем деле это чрезвычайно важно. 

Очередной клиент. Вмеру пузатый дядька лет шестидесяти, с обычным набором не очень серьёзных сопутствующих. Всё в порядке. 

— Ата ба цом? 

— Кен, адони, бэводай! ( Да, разумеется.) 

Укладываю его на бок, налаживаю вену, монитор, кислородную маску. Поехали! Ввожу самую малость Фентанила и Пропофол. Перестаёт дышать. Для Пропофола это нормально. Через минуту - полторы задышит сам, без особых допмероприятий.  

Киваю урологу. 

— Начинай. 

Тот вводит своё орудие, что само по себе стимулирует дыхание, и тут... Пациент делает глубокий вдох, судорожно дёргается, и из его рта вылетает струя полужидкой мерзости. 

Катастрофа! Регургитация - ужас анестезиологов. 

Хватаю шланг отсоса. Счастье, что забыл его выключить, когда проверял. От резкого движения слетает переходник с оранжевым катетером. Ещё одно счастье! Прозрачную трубу толщиной с палец сую в разинутый рот и по ней в ёмкость выхлюпывается с пол-литра мутной субстанции. 

Уффф! 

Смотрю на монитор. Сатурация 95%. Больной спокойно дышит, синеть вроде не собирается. Медбрат вытирает и прикрывает чистым следы драмы. Возвращаю маску на место, прибавляю кислород. Вспомнив про фонендоскоп на шее, слушаю лёгкие. Надо же, чисто. Хрипов нет. Пронесло. Вспомнил, что и самому надо дышать. 

Уролог отлично всё понимает, но всё же спрашивает: 

— Отменяем? Будешь будить? 

По идее, надо бы. А чего тут “будить”? Подождать ещё минут несколько, и все дела. На мониторе - сущая благодать. Сатурация поднялась до 99%, ЭКГ и прочее - образец нормы. 
Больные долго ждут этого исследования. Значит, новая очередь, неведомо когда. А тут вполне может быть онкология, при которой время - даже не деньги. Ладно, возьму ещё грех на душу. Одним больше, одним меньше. 

— Гриша, продолжаем. Ты только не затягивай. 

Потом я зашёл к этому сукину сыну в палату, где он отлёживался перед уходом домой. Лежит довольный, лыбится, сволочь. 

— Доктор, а когда мне можно покушать? 

Орать на него у меня просто не было сил. 

— Ты понимаешь, что запросто мог умереть от такой ерундовой процедуры? Ты способен это понять? 

Прямо детское любопытство. 

— А что такого случилось? 

— Я же тебя предупреждал. У тебя письмо было. Тебе эсэмэска была. Я у тебя спросил перед процедурой. Какого дьявола ты мне наврал, что не наелся с утра? Я тебя спрашиваю, кибенимат, зачем ты наелся?! 

— Да ничего я не ел, доктор. 

— А пол-литра дерьма у тебя в желудке откуда взялось, если ты не ел? 

— Доктор, да ты что, с ума сошёл? Чашка кофе с круассаном — это что, еда?! 

Господи, как же всё относительно! 

                               * * *