ЛеГеза  В

 

ЛеГеза

 

ТИГРИЦА МОТЯ

 

- Я повешусь! - сказал Мотин муж, и намазал бутерброд маслом, - или застрелюсь, - и положил сверху большой кусок ветчины, накрыл сыром и увенчал веточкой укропа. Откусил с аппетитом и выпил пива. Вытер губы и продолжал, - тогда ты получишь страховку и сможешь выбраться из этой ямы. Больше я, кажется, уже ни на что не способен.

- Не говори глупости, Котя. И вообще, из чего застрелишься, из веника?

- Ты забываешь, что в Америке свободная продажа оружия для личного употребления. Что может быть более личным, чем самоубийство? - он опять отхлебнул пива и подвинул к себе тарелку с жареной капустой.

- Нужна мне твоя страховка поганая! Не трави душу, и так тошно. Мне все равно ничего не заплатят. Ты же сам объяснял, что по закону родственникам самоубийц не выплачивают страховые премии.

- Заплатят, не беспокойся. Если факт самоубийства произошел спустя два года и более после подписание страхового договора, это служит доказательством, что не было предварительного намерения и жульничества. Получишь все до копейки, все сто тысяч...

Котя уже несколько лет безуспешно пытался изучать американское законодательство и стать каким-то «паралигалом», чиновником в юридическом офисе. Моте это слово напоминало почему-то «паралитика» и результат был примерно такой же.

- Хватит, надоело... - ей самой хотелось застрелиться, но сил не было. Мотя устало махнула рукой, но и маха не получилось. Так, жалкое дрожание пальцев.

То, что муж деликатно называл «эта яма», было на самом деле глубочайшей финансовой пропастью, в которую они падали уже три года, и дна не предвиделось. С тех пор, как Мотя заболела, в пропасть свалились их малые сбережения, кредиты, все, что выручили их родители от продажи квартир в Москве и Харькове, обручальные кольца и сам их брак.

Мотю, на самом деле звали не Мотей, а Машей. Но муж придумал ей кличку «Мотя». Так трогательней звучало: Котя и Мотя. И муж, на самом деле, уже два года как не был Мотиным мужем, именовался так только по привычке. Они развелись, когда выяснилось, что Моте, то есть Маше, как замужней женщине, государственная медицинская помощь не положена, так же как и пособие по инвалидности. Есть муж - пусть он и обеспечивает! - так рассуждали чиновники социального обеспечения. В чем-то они были правы. Но мечтательный тощий Котя со своей скрипкой обеспечить Машу медицинской помощью не мог, а без скрипки - и подавно.

Они наскребли по знакомым $400 долларов, продали обручальные кольца, серебряные ложки, подаренные на свадьбу, золотую десятку, оставшуюся в память от прабабушки. Один малосимпатичный бородатый и почти безработный адвокат, консультировавший Котю в области законодательства, за неделю состряпал им развод. Еще и убивался, что так мало запросил, только по дружбе и старался. Маша в суд не ходила, уже не могла. Просто подписала бумажки, не глядя. Котя один перед судьей отбрехивался.

- Ну вот, мы теперь опять свободные люди! - бодро пошутил муж, вернувшись из суда. - Меня адвокат подучил сказать судье, что жена пилит постоянно и раздражает до язвы в желудке. Как тебя увижу - так колики начинаются. Подействовало! - Он обнял Машу осторожно через одеяло. - Ты же понимаешь, Мотя, что все это пустые формальности. Все по-прежнему между нами. Да?

Маша с трудом кивнула.

- Очень больно?

- Терпимо, - вяло ответила она, не поворачиваясь, и потерла на пальце то место, где было кольцо.

Маша любила мужа до боли, до соплей, но как-то неправильно. Она готова была перегрызть горло любому, кто скажет о нем дурное слово. Когда Котя играл на скрипке или строил свои фантастические планы, Маше казалось, что отворяются двери в райские кущи. А Котя стремился вперед, не глядя под ноги, занятый только скрипкой и мечтами, Маше хотелось нестись впереди него грозной тигрицей, разметая когтистыми лапами всех недругов на пути, сбивая препятствия, очищая Коте дорогу в светлое будущее, оглашать окрестности диким рыком, пугая аборигенов, а потом, уже в кущах, расстелиться ему под ноги пушистой шкурой, мурлыкать и преданно снизу заглядывать в глаза. Но Котя об этом не знал, и ругал Машу за плохо выстиранные рубашки и мятые брюки. Когда она подавала обед, Котя снисходительно отковыривал кусочек курицы под майонезом и ласково говорил: «Как тебе удалось такую гадость приготовить? Абсолютно несъедобная отрава». Маша, забыв, что она тигрица, уходила плакать в тесную ванную. Через пять минут Котя втискивался за ней, нежно обнимал.

- Чего ты плачешь? Ну, это же правда, совершенно несъедобная гадость получилась. Поехали в греческий ресторан, я тебя накормлю потрясающими шашлыками.

- Денег нет.

- Кого волнуют деньги? Заплатим кредитной карточкой.

- А как расплачиваться потом?

Все глубже затягивала их трясина нищеты, чавкая и ухмыляясь. Не той привычной советской нищеты, в которой они жили почти до тридцати. Ту нищету они не замечали, отмечая радостные дни добычей курицы на Воскресенском базаре, или сыра, или «выброшенным» Киевским тортом и гроздью бананов. И плевать было, что курицу нужно вымачивать в уксусе два дня, чтоб не воняла, а сыром питались целую неделю, за неимением лучшего, пока он не усыхал до трещин. Неважно, что бананы приходилось закидывать на шкаф, чтоб дозрели, а торт уже «с душком» съедался за один вечер. Все так жили - и ничего. Теперешняя нищета была унизительная, сытная, американская. За квартиру нечем платить, но нужно покупать машину, чтоб добраться до работы. В офисе косились на Машины застиранные блузки из «Армии спасения» и стоптанные туфли.

Однажды сотрудница-румынка дружелюбно улыбнулась и спросила Машу, не хочет ли она поехать вместе «на шоппинг», за покупками в новый мол: «Там отличные магазины и не дорогие. Подберешь себе гардероб на осень». Маша радостно согласилась. Никаких магазинов она не знала, и ездить далеко боялась одна. Только по привычному маршруту: на работу и с работы, а когда выходила из машины - ноги дрожали от напряжения и страха.

В гигантском моле Маша выбрала на распродаже две блузки (за цену одной), и еще плащ, бежевый, немаркий. Разорение, но нужно прилично одеться на работу.

- И это все? - удивилась сотрудница. - Стоило так далеко ехать. А обувь?

Маша почувствовала ее разочарование, сникала, и покорно отправилась выбирать обувь. Нашла бежевые (под плащ) туфли, удобные, в меру открытые и на толстой высокой платформе, на теплую погоду и на дождь.

- Нравится?

- Ничего, приятный цвет, незатейливый, - согласилась сотрудница. - Можно купить. Все зависит от того, какого цвета у тебя остальные туфли и сапоги. Как они сочетаются с твоим гардеробом, костюмами, пальто, шубой...

Маша изумленно на нее вскинулась - другие туфли? Потом начала суетливо оправдываться: эти туфли хорошие, практичные, ко всему подходят... Но было уже поздно, сотрудница все поняла по Машиным глазам, что не было у нее никаких других туфель, ни гардероба, ни шубы. И больше на совместные прогулки по молу не приглашала.

Потом Машу уволили, сократили. Нищета стала еще плотнее и гуще. Нищета, приправленная бесплатными пайками благотворительных организаций, потертой мебелью и одеждой, подаренной сердобольными знакомыми. Нищета с долгами, забитыми кредитными карточками, ресторанами, когда уже все равно и все катится к банкротству. Нищета, когда звонишь работающей институтской подруге, а та уверяет, что перезвонит через пятнадцать минут:

- Не трать деньги на разговоры, Машенька. В пригороды звонить дорого. Я сейчас сама тебе позвоню! Как тебе с работой не повезло... везде сокращения. И у Коти ничего? Конечно, кому в Америке нужны скрипачи. Он пиццу не пробовал развозить, или на такси? Так многие делают. Ничего такого. Извини, я сейчас на второй линии с Филадельфией. Там Алла, помнишь, из второй группы. У них свой магазин...

И неделю, две никто не звонит, а потом стороной выясняется, что приезжала из Филадельфии Алла, и подруга с ней ездила на выходные в Висконсин, развеяться на природе, а Маше позвонить ну просто забыли.

Через полгода они сталкиваются в русском магазине. Подруга покупает копченую рыбу, икру и коньяк - день рожденья у мужа. Радостно перебирает бывших однокурсников, кто - где. Поминает недобрым словом преподавательницу марксизма. Но на праздник Машу не приглашает, а когда уже садиться в машину вспоминает, что у нее есть почти не ношеное пальто, которое Маше, наверное, будет как раз в пору.

- Так ты мне звони! Не пропадай! - доносится из улетающего «Кадиллака» подруги, забывшей как дорого звонить в пригороды.

Когда Маша заболела, она решила, что переборет все невзгоды, и будет сражаться за их с Котей счастье, как дикий зверь. Главное, никому ничего не говорить и делать вид, что все в порядке. Не даром же она себя всегда называла тигрицей. Бодро искала работу, хромая в бежевых туфлях на высокой платформе, а вечерами вымачивала распухшие ноги в тазу с холодной водой. Котя таскал ее по знакомым нелицензированым врачам и каким-то целителям-экстросенсам, (на настоящих врачей денег не было). И все - бестолку! Он мрачнел и худел, даже скрипку забросил. Тигриными наскоками перескочить болезнь не удалось. Вскоре Маша и ходить перестала, сидела в старом кресле у окна, кутаясь в пальто, а сверху - в одеяло. А потом легла.

После развода, получив «медикейд», под Котиным напором, она отправилась в госпиталь, приобщиться к знаменитой американской медицине. Там ее начинили гормонами, нашпиговали уколами, сделали кучу анализов, которые ничего интересного не показали, и пообещали, что наука движется вперед со страшной скоростью, и в недалеком будущем гении что-нибудь придумают, а пока нужно потерпеть. Маша взбодрилась, начала ползать по квартире с костылями, и даже водить машину, несмотря на Котины протесты.

- А если ты разобьешься? Посмотри, какая ты дохлая, еле руль ворочаешь.

- Но ты же меня не можешь возить все время, тебе работать нужно. А у меня апоинтменты с врачами каждую неделю, а то и по два раза. Ну и разобьюсь, черт с ним. У меня тоже страховка есть. Купишь новую машину и фрак. Будешь концерты давать.

- Заткнись, идиотка!

- Почему тебе можно, а мне нельзя?

- Да, тигрицу не переспоришь, закогтит. И доводы разума до нее не доходят.

Котя махнул рукой и опять ударился в поиски заработков. То ли он давал великовозрастным оболтусам уроки игры на скрипке, то ли подрабатывал в ресторане и на бармицвах, но его не было дома до поздней ночи. А Маша с утра заправлялась таблетками, доползала до окна, садилась в кресло и задумывалась:

- А вдруг и вправду застрелится? Или найдет другую женщину, здоровую? Нет, это не в его натуре. Будет терпеть, мучиться вместе со мной и просто сломается. Скрипачи все такие ранимые. Сопьется, как герои Достоевского. Потянет его на наркотики, как Мадильяни. Или разобьется на машине, возвращаясь с ночной работы. Как один знакомый, который заснул за рулем, заехал под трак и ему снесло голову.

Она пристально рассматривала свои отощавшие скрюченные руки - далеко не тигриные лапы. Потонем мы, ох, потонем! Котя и Мотя, обнявшись крепче двух друзей, как Мцыри с барсом, пойдут на илистое дно американской жизни, пуская пузыри. Может, устраниться самой? Вскрыть вены. Не так уж трудно.

Как другие мечтают о летнем отпуске на Гавайях, Маша, растянувшись в кресле, мечтала, как она набирает ванную полную горячей воды. Добавляет ароматическую соль. Плюхается в восхитительно пахнущую воду. (С начала болезни она могла только под душем мыться. В ванную с распухшими коленями не сесть. Но в последний раз можно просто повалиться, а вставать уже не нужно!) Достает заранее приготовленную бритву... и конец всем тревогам и болям, сомнениям, мукам! Освободить его и себя. Говорят, это даже приятно, словно медленно засыпаешь, мурлыкая: Нир-р-рванна...

Но воображение не останавливалось, а катилось дальше. Вот приходит Котя домой, усталый. Тихо. Он думает, что Маша спит, и осторожно, стараясь не шуметь, заходит в ванную помыть руки, а там... нет, так нельзя, у него больное сердце. Его может инфаркт хватить, и, вообще, будет грызть себя всю оставшуюся жизнь, что вот из-за него... он не смог. Еще свихнется. Не годится. Нужно как-то иначе. Лучше так - Мотя снимет номер в мотеле, на окраине, под чужим именем. Опять же наберет полную ванну прекрасной теплой воду, достанет из сумки бритву... Нет, все равно докопаются. Явится полиция, отверзут тело в морг, сделают вскрытие. Вызовут Котю на опознание, выдвинут железный ящик... Плохой план, ни к черту. Уж если она собралась умирать, не проще ли начать новую, другую жизнь. Отпустить Котю на свободу, а самой тогда делать, что угодно, кончать с собой, или... что? Какой может быть ее жизнь отдельно от Коти? Она другой жизни не представляла, а тут - задумалась.

И ожил тигриный дух! И Мотя сделала два решительных шага: взяла в дом приблудного мордатого серого кота, и подала заявление на дешевую «инвалидную» квартиру. Котя пригрозил, что выкинет животное, если оно не будет себя вести соответственно. Мотя ощерилась:

- Ты целые дни пропадаешь, а мне слово не с кем сказать. Хоть с кошаком перемяукнуться, и то легче. Смотри, какие у него глаза умные и усы! Назову его Мордальоном.

- Хоть шампиньоном! Конечно, тебе кошачьи ближе по натуре, но за ним тоже ухаживать нужно. А ты и за собой - еле-еле. Рехнулась ты, мать. Не скули, вот приедут мои родители, будут за тобой присматривать.

- Я и не скулю, с чего ты взял. Это я так грозно вою. Держи карман шире, насчет родителей. Они получат квартиру в стариковском доме, будут учить английский в синагоге, ходить на русские концерты, лечиться от депрессии, и требовать, чтоб ты их возил по магазинам. И раз в год ездить в дешевый круиз, а потом жаловаться, что переели и у них печень болит. Как все пенсионеры кругом.

- Злоязычная, ты, все-таки, Мотя. Нужно быть добрее.

- Что бы добрее, нужно было жениться тебе не на тигре, а на скромной овечке.

- Еще не поздно...

У нее теперь болел живот, после каждого разговора с Котей, и, возможно, открылась язва. Она похудела и как-то обуглилась, только на щеках краснели два пятна - следствие приема большого количества гормонов. Во время частых перепалок, шея у Моти дергалась, и веко тоже. Если бы их не развели в первый раз, то теперь уж развели бы наверняка.

Так, между прочим, все и получилось, как Мотя предполагала. Котины родители приехали, получили студию на тридцатом этаже в небоскребе, в самом центре. Они тут же записались на курсы английского и к психиатру. А Моте в это время предложили однокомнатную квартиру в далеком пригороде, в так называемом «прожекте», где селились алкоголики, психи, наркоманы, калеки и многодетная эмигрантская безъязыкая беднота.

- Никаких мужчин чтоб к себе не водила, - строго предупредила менеджер (управдомша), рыхлая мексиканка без определенного возраста, но в бряцающих монистах и с алыми губами. - И животных никаких! нечего свинарник разводить в доме.

«Тут и так свинарник изрядный», - подумала Мотя, рассматривая ободранный линолеум рвотного цвета и грязные стены. - Окна большие, на трассу. Квартира просторнее той, которую с Котей снимали, и уже третий месяц не платили. Ничего, кота в кладовке поселю, секретно. Будет у нас Мордальон подпольщиком».

Она сунула мексиканке в руку десять долларов и коробку с французскими духами. Та благосклонно приняла подношение и вздохнула:

- Конечно, ты молодая. Понимаю. Если кто переночует иногда в твоей постели - нет беды. Но что бы без скандалов и мордобоя.

Мотя возмущенно вскинула плечи.

Коте новая квартира совсем не понравилась.

- Далеко с работы ездить. И жутко тут как-то. Подозрительные личности кругом шляются. Крики, магнитофону орут, дети. Автомобили под окнами гудят круглосуточно. Я в такой обстановке не смогу играть, и вообще... по закону мне тут быть не положено. А я законы уважаю. Как здесь можно заснуть, в адском грохоте?

- Я тебя буду, как кота, прятать в кладовке, если начальство нагрянет, - пообещала Мотя. - Мне даже нравиться, когда шум, не так одиноко.

- Еще чего не хватало, прятаться! Значит, ты Шампиньона своего хвостатого оставляешь, а меня выбрасываешь? После всего...

- Нет, совсем, не выбрасываю... ты здесь можешь жить сколько хочешь.

- А если я не хочу? Помойка какая-то. Ты своих соседей видела? После одного взгляда на них хочется долго мыть руки.

- Чем я их лучше? Тоже нищая эмигрантка. Какой же выход? Снимать мы уже не можем.

- Если хочешь, оставайся в этой клоаке. Я к родителям уеду.

- Как знаешь...

 

Первое время Маше было, действительно, очень страшно и одиноко на новой квартире. Ночью за стеной ругались, падала мебель, билась посуда. С гудящими сиренами подъезжала полиция. Кто-то истошно кричал по-испански. Плакали охрипшие дети. Маша проверяла замок, запиралась на засов и еще задвигала дверь стулом. Извлекала Мардальона из кладовки. Она до утра дрожала, прижавшись к нему под одеялом, пока не занималась над скоростной трассой простуженная зоря.

«Ничего, справлюсь, - утешала себя Маша, - я и раньше все время была одна, сама по врачам ездила, и всюду. Даже стирала и за покупками...»

Бывший муж иногда заезжал, привозил продукты, сочувствовал, но на ночь не оставался.

 

Когда включили телефон, Маша позвонила институтской подруге.

- Ты одна живешь, в «субсидайке»? С ума сошла! Твой, что, тебя бросил, да? Не захотел возиться с больной женой, мерзавец...

- Ничего не мерзавец. Я сама.

- Ну, тогда ты - ненормальная. Совершенно ненормальная. Тебе срочно нужно найти кого-нибудь. Мужа, любовника, друга... Ты одна не вытянешь.

- Мне пенсии хватает, с дешевой квартирой.

- При чем тут пенсия? На что тебе ее хватает, на мороженые куриные ножки? А машина, а одеться, постричься и вообще...

- Кому я нужна с моими болячками?

- Да, конечно. Дай подумать. У тебя гражданство есть? Может, на гражданство кто-то клюнет? Мой брат двоюродный ищет, но ему нужна с квартирой. Нет, среди русских ты вряд ли найдешь. Приглядись к американцам. У вас там, в комплексе есть какой-нибудь одинокий пенсионер мужеского полу? Чтоб не очень дохлый.

- За пенсионером за самим ухаживать нужно. Я лучше подам объявление в газету, где знакомства. Молодая, интересная, чуть подпорченная жизнью ищет спутника. Заодно и английский свой поправлю, - веселилась Маша.

- Ты что, только проститутки объявления в газеты дают! Не думай даже. Еще на маньяка напорешься.

- Ну, тогда по телефону позвоню, где публика из высшего общества. Любители классической музыки. Я по радио слышала, есть такая служба. Подцеплю миллионера.

- Прямо таки. Нужна ты миллионеру, как мустангу бантик. Мало тебе было классической музыки с твоим юродивым?

Но мысль подучить английский, и найти спутника, чтоб вместе ходить на концерты, плотно засела Маше в голову. Пусть пенсионер, пусть бесперспективный, было бы с кем поговорить, отвлечься от боли, от страха перед будущим.

Первый кандидат на «классическую дружбу» оказался огненно рыжим, с торчащими клыками и Маше по плечо. Прямо как Азазелло. Но при этом очень симпатичный разговорчивый, кажется, инженер. Встретились в большом книжном магазине, у стойки с кофе. Поговорили, посмеялись. Жаль, что Азазелло жил у черта на куличках и был привязан к работе. Маше в такую даль ездить было уже не под силу, хотя он приглашал на ужин, даже со взрослым сыном обещал познакомить.

Следующий оказался совершенным очаровашкой. Ковбой под два метра ростом, с открытым взглядом голубых глаз и плотным загаром. Остальные детали - в любом дамском романе из дикой жизни Среднего запада. Загорел он, впрочем, не в Индиане, в Новой Зеландии. У него там оказалась ферма с овцами, плюс работа-зарплата, и все как положено. Проникновенным голосом Ковбой рассказывал о своей покойной жене. Померла, бедняжка, десять месяцев назад, пролежав перед этим два года в параличе. Он ее и на колясочке возил, которую своими руками соорудил, и в саду с ней гулял. Двое мальчишек осталось. И решил он с детьми переехать в Новую Зеландию, начать новую жизнь, но не один... Ковбой доверчиво заглядывал Маше в глаза. Она давилась кофе и слезами (в том же книжном). Прятала под столик ноги с распухшими коленями и щиколотками. За ней никто не будет так ухаживать, возить в колясочке. И в Новую Зеландию не позовет, начинать жизнь сначала. Этому красавцу нужна здоровая молодайка, чтоб за детьми смотрела и за овцами, и скакала с ним по зеленым холмам на веселой лошади, а не полуразваленная Маша с забытым техническим и незаконченным музыкальным образованием.

На встречу с третьим она плелась уже без всякого энтузиазма. Ночь перед встречей не спала, не от волнения, а от болей в ногах. Ворочалась, пила таблетки, все, какие под руку попадались. Неплохой способ, кстати, избавиться от утомительной жизни. Проглотить пригоршней пять, запить бутылкой виски и уснуть беспробудно. Тело мексиканка-менеджериха опознает, когда запах поползет на лестницу. Можно и дверь не запирать любезно, чтоб государственный замок не ломали. И Котю беспокоить не будут. Только таблеток нужно поднакопить.

Но раз договорилась, нужно появиться. У Маши было ярко выраженное чувство ответственности. Новый потенциальный кавалер - врач-психиатр, как раз то, что ей сейчас нужно. Можно ее сразу забирать в отделение. Интересно, если попросить у него таблеток, он даст?

Маша ждала на стоянке возле книжного магазина. Погода была отличная. С прежними она договаривалась о встрече в кафетерии, сидя за столиком, чтоб не заметно было хромоты. А тут решила - наплевать, пусть видит! Майкла она узнала сразу, хотя никогда раньше не встречались. Бывает так - знакомое лицо, свое, и все тут. Он, конечно, сразу усмотрел, как Маша переваливается, утка уткой, и спросил, что с ногой. Она почему-то обозлилась, тут же все ему и выложила, диагноз, и свое материальное положение. Чего время тратить на кофепития, если он, все равно, сбежит? Но Майкл выдержал ее монолог, не пошатнувшись. Видно и не такое ему на работе приходилось выслушивать. А потом заметил, что вот он тоже несколько языков знает, в том числе и китайский, но ни на одном не может так здорово говорить, как Маша по-английски. Она развеселилась, и кофе попили на высшем уровне, с шоколадным печеньем и литературными реминисценциями.

Честно говоря, по началу Майкл ей показался слишком уж белобрысым, простоватым и слегка отмороженным. Попили они, значит, кофе, сходили через неделю на концерт Брамса, потом на выставку импрессионистов. Майкл приехал за ней на своей далеко не шикарной машине. Когда он ее высадил вечером перед подъездом, наркоманка из соседнего дома проводила его длинным взглядом, сплюнула и пробурчала в сторону Маши (она ни с кем на прямую не разговаривала):

- Красивый парень. Настоящий викинг. Везет же некоторым сукам.

Маша встрепенулась. Викинг? Это про Майкла? (К «суке» она уже привыкла, наркоманка всех женщин так называла, а мужчин «сукиными сынами»). В следующий раз она присмотрелась к психиатру внимательнее. Действительно, похож на викинга, и вежливый. Добрый, наверное. Хорек у него дома живет, ручной. И о жене, хотя и разводятся они уже три года, ни одного плохого слова не сказал. Возвращаясь с джазового концерта, Маша потерла колени, вздохнула и сказала: «Знаешь, поехали к тебе. Нужно же познакомиться когда-то с твоим хорьком!» В этой жизни ей уже было нечего терять.

- Врач? Не может быть. Где ты его подцепила? - волновалась институтская подруга на другом конце провода. - Работа у него есть? И не страшный? Выходи замуж, немедленно. Ты понимаешь, ненормальная, как тебе повезло. Алке нужно рассказать. Она не поверит!

- Зачем так сразу замуж? - отбивалась Маша. - И потом, он женатый, вернее полуразведенный.

- Я так и думала, что-то с ним не в порядке. Он не пьет? Не колется?

- Кажется, нет.

- Не маньяк? Ты к нему присмотрись повнимательней. Чего-то он от тебя хочет. У тебя вещи не пропадают? Ты его документы видела? Он действительно, врач?

- Он хочет того же, чего Коля Остенбакен хотел от польской красавицы Инги Зайонц. Любви.

Подруга хмыкнула с сомнением.

В пятницу Маша вернулась из магазина, потащила кульки к подъезду и тут увидела машину Майкла. Они договаривались сегодня встретиться после восьми, а сейчас пять. На ее вопросительный взгляд, Майкл выбрался из машины, подошел, повесив голову:

- Извини, что я так рано, но у меня дом сгорел.

- ??????

- Я приехал после работы переодеться, а там только передняя стена и видно небо сквозь оконные проемы. Выгорело дотла. Только пепел густой на асфальте. Вот теперь буду жить в автомобиле, все что осталось...

- А хорек?

- Людей пожарные успели вывести, а животных...

Они помолчали.

- Да, я тебе обещал показать репродукции Дега, они у меня в машине. Я с утра положил...

- Подожди с Дега, у тебя есть, где переночевать? Друзья какие-то.

- Я в мотеле номер сниму, - бодро ответил Майкл. - Можно, конечно, к бывшей жене, в наш бывший дом...

- Ну, ничего, страховку получишь. У тебя была квартира застрахована? Первое время как-то... Помоги мне с кульками, - решительно приказала Маша. - У меня останешься ночевать. (И по-русски добавила - к черту, никакой бывшей жены.) А завтра, в субботу, мы по магазинам поедем, одежду покупать. Тебе же не в чем на работу будет пойти в понедельник. Правда?

- Правда, - легко согласился Майкл. - Только у меня никакой страховки не было. Я же снимал квартиру, когда от жены ушел. Дом был застрахован, а все, что внутри - нет.

Котя занес в квартиру мешок с картошкой и луком, и покосился на мужские туфли в прихожей. В комнате на письменном столе стоял новый компьютер Майкла, повсюду были разбросаны медицинские журналы.

- Кто это у тебя, в итальянских туфлях? Еще одного кота подобрала?

- Это Майкл, погорелец. Он на диване спит. - Маша покраснела. (Он и вправду спал именно на диване, что б не будить ее по утрам, и еще маялся бессонницей.)

- «...я к вам пришел на веки поселиться, и книгу спас, любимую при том...», - Котя плюхнулся на диван, пролистал медицинский журнал. - Что ты намерена делать с этим обгоревшим Васисуалием?

- Не знаю.

- Понятно.

- Интересно, мне самой не понятно, а тебе уже все понятно!

- Что ж тут непонятного? Американец? Сколько лет? По профессии кто? Врач. Зарабатывает неплохо, наверное. Женатый? Дети есть?

- Он разводи...

Хлопнула входная дверь. Маша перетащила мешок с картошкой на кухню и ушла в спальню, рыдать в кота. Мордальон мужественно терпел, и только покряхтывал, когда она особенно горько вскрикивала и прижимала его к себе.

Через месяц Майкл влетел в Машину квартиру именинником, размахивая белой бумажкой:

- Развод, мне жена развод дала! Испугалась, что я дом у нее отсужу теперь, ввиду финансовых потерь, после пожара, и сразу подписала все старые бумаги. - Он порылся в кармане и положил на стол красную коробочку. - Через месяц - я свободный человек. Ты за меня выйдешь?

- Ой, как неожиданно. Поздравляю! Это кольцо? Красивое. Можно померить? Нет, ты лучше надень! Чтоб как по-настоящему. Нет! Не выйду. У тебя и так расходы... Знаешь, какие медикаменты для меня дорогие, уколы, таблетки, и врачи, и госпиталь, и пенсия, и вообще...

Маша опять захлюпала носом. Слаба она стала на слезы, со времени болезни. Кот обреченно вспрыгнул на стол, подошел к хозяйке, повернулся задом. Давай, мол, рыдай в меня. А чего рыдать? Вроде, все складывается хорошо.

                                                                   21.10.04

 


Чтобы оставить комментарий, необходимо зарегистрироваться

Люди, участвующие в этой беседе

  • Гость - Андерс Валерия

    Уважаемый автор,
    не прошло и недели, как Вы нашли время отозваться на комментарии под Вашим рассказом. Хотя я Вам сразу сообщила по Емеле о его выходе на сайте, и затем –повторно, когда Вы долго на нём не появлялись. Именно из-за Вашего отсутствия дискуссия пошла по тому руслу, о котором Вы сказали : \"комментарии к рассказу очень быстро перешли в комментарии к комментариям и ответам на первые и вторые\".
    Хотя при просмотре всех комментариев нашла, что они касались поднятой вами темы эмиграции и сравнения её особенностей в разных странах, так что упрёк Ваш можете адресовать и к себе: при Ваших своевременных ответах обсуждение могло бы быть продуктивнее.
    С уважением,
    Валерия

  • Гость - 'Гость'

    Радостно видеть, что мои рассказы читаются и даже комментируются. Все написанное в отзывах было мной прочитано с большим интересом, хотя комментарии к рассказу очень быстро перешли в комментарии к комментариям и ответам на первые и вторые.

    Что же до самого рассказа, то все что в нем написано - чистая правда под легкой вуалью литературного вымысла, как и все что пишется. Только правда у каждого своя личная. Кто-то ел «превосходные качественные доперестроечные продукты», а кто-то синих куриц по рупь-двадцать и зеленые бананы по большим праздникам. Дело не в этом, а в том как выжить невзирая на место и время и упаковки, как быть счастливым, и где это счастье искать.

    Спасибо за интерес и за прекрасный сайт, недавно мной открытый.

  • Гость - 'Гость'

    Рассказ прочитал с интересом, много деталей из американского быта. И сюжет складывается вроде правдоподобно, два одиноких человека встретились.
    Окончание оставлят надежду на счастливый конец.
    Но больше всего мне понравились комментарии Серго и Аврутина, их соображения и сравнения с той совдепией, их которой уехали герои этого рассказа.
    Марк считает, что посредственности процветали только в совке. Но это не так. Они везде могут приспособитьбся, для них соц.программы во всём мире и т.п. И герои рассказа, тоже люди среднего уровня, подтвердили, что могут выжить в условиях дикого Запада. Даже с болезнями и своими заморочками.

  • Гость - 'Гость'

    Непьющий человек пьет обычно больше пьющего.
    Но стесняется сказать об этом.
    Он лучше разденется догола чем признается, что выпил.
    Я знаю кто была эта женщина. Но как и ты промолчу чтобы не компрометировать ее в глазах мужчин сайта. Особенно серьезных, таких как ты Миша.
    Пусть теперь Коровкина думает.
    С Праздником всех.

  • Гость - 'Гость'

    Миша, я не говорил что ты обидчевый. Я под Андреем и его \"ВЕРА\" сегодня написал:
    \"Я верю, что Верник обижается всерьез, ведь всё, что он делает, он делает серьезно\". Я верю тебе, в твою искренность. Так что не приписывай мне того, что я не говорил. А то, что я сказал, надеюсь тебя не обидело !?
    А про \"Писать или нет\", -пиши, но имени её не называй, ведь ты -джентельмен.
    Усё!
    Вадим

  • Гость - 'Гость'

    Серёжа, оставим на минутку поздравления. Дело есть.
    Значит так. 30 декабря мы отмечали последний день старого года. Как ты знаешь, я человек почти не пьющий, но то ли день такой был, там бури на марсе или на солнце, или ещё чего, но утром я проснулся голый. Жена рядом а я в нагише.
    Трусы на полу. Впервые в жизни я был как мать родила. И это рядом с женой. Ведь я и летом в майке и трусах, а иногда и в носках. Кошмар.
    Жена весь день смеялась. Ведь она меня впервые без майки увидела. Так вот. Вчера решил написать, как всё это могло получиться. Стал вспоминать. Но дошёл только до момента, когда мой друг Валера предложил выпить за тех, кто в море и за тех, кто нам добро мыслит, а потом какие-то танцы. Потом я обнимал кого-то и кто-то лез ко мне целоваться. А я ведь не целуюсь. Вот я и не понимаю, отрубился я от водки, или от поцелуя? Жена говорит, что я был в ударе, но вёл себя достойно, если не считать мелочей.
    Серёга, дружище, что делать? Писать или не писать. Вот в чём вопрос. Если напишу правду, ведь кое-что помню, то скандал неменуем. Если соврать, жена всё равно уличит. Но мне почему-то кажеться, что меня кто-то таки поцеловал. Жена не хочет говорить кто. А ведь знает.
    Помню только, что губы были солённые. Но теперь мне кажеться, что они были слаще соли.
    Перебрал всех женщин, кто был на это способен, и ты знаешь... подозрение пало на пятерых. Путём логического мышления отбросил троих. Осталось две. Ещё раз напряг мозги и отбросил одну. Осталось одна. И ты знаешь кто это?
    Мне даже признаться стыдно. Но тебе я скажу, хотя сейчас поздно. Давай отложим до утра. Но ты мне скажи, имею я право называть её имя. Ведь кто-то подслушивает нас и проболтается. А мне пороблемы не нужны. И джентельмен я. Как ни как.
    Вот сейчас сижу и пишу.
    Ты мне скажи, ты когда-то голым просыпался? Без носков и майки. Но так, что бы жена рядом.
    Вот такие дела. А ты раскричался - дэбилы, дураки, Может ты это обо мне?
    И ещё. Там Вадим говорит, что обидчевый. Молодкц. Это он у Валерии научился. Чутьь что Верник обидчевый. А я поэтому коменты больше не пишу. Что бы на меня не обижались. А так хочется. Но Валерия снова припишет мне что-то не похожее на меня.
    Коровкина. Я вас не томлю.
    Рассказ написан. Выставлен на всеобщее обозрение.
    Ну, и обозревайте. Писатель пишет прежде всего для себя. Но,что же хотел сказать нам автор
    \" Тигрица моя\". О том, что всё так плохо в эмиграции? Но ведь с голоду ещё никто не умер. Или в Израиле кто-то умер? Читаешь и хочется выслать этим людям гуманитарную помощь.
    Ощущение такое, что на эту семью свалилось всё горе эмиграции. Так и нам было не легко. Да и сейчас не легче. Ладно. Завязываю. А то вы меня в дискуссию втянули. Усё!

  • Гость - 'Гость'

    Мишенька, я ни кого на сайте столько раз не поздравлял с Новым годом сколько тебя! На всякий случай поздравляю тебя еще раз! С Новым Годом, с Курбан байрамом и с Рождеством! Желаю тебе побольше рассказов, побольше идей и вдохновения неисчерпаемого!
    У наших людей видимо любовь к ближнему выражается так - дебил ты мол и дурак вместе! Я так часто слышу от людей и к людям, но больше всего - к детям от мам. Впиталось однако. Менталитет такой. А в душе - ранимые, несчастные и тонкие. Не чета немцам и латышам. У тех только - матка, млеко и яйки. Кроме конечно Шекспира и Гете, да и те похоже из наших.
    В дискуссию я не лезу Мишенька, а вот оживить чуть решил, и правильно сделал, если даже Вадим и Печенкин из Углича пришли. Пешком. С бородами до пояса и с торбами. А в торбах подарки нам - сальцо розовое и огурчики... Не могу, слюнки текут, последние сутки поста остались, а в воскресение вместо разговения на причастие пойду.
    А ты про ножки Буша и курочек в уксусе пишешь. Это невыносимо!
    С Новым Годом тебя!

  • Гость - 'Гость'

    Серёженька привет!!!
    Я тебя поздравлял, поздравлял, а ты всех тоже, а меня забыл. Но теперь вспомнил. Большое тебе спасибо. Тебя тоже с Новым годом поздравляю и с Рождеством Христовым.
    А Инна тут причём. Пусть не повторят чужих глупостей. Взрослая поди уже.
    Серго, я тебе скажу одно: - Ты помнишь мой новый рассказ \" Будь такой, как все\". Так вот, я там тоже об этом. Мы знаем откуда мы пришли, но поверь мне, в эмиграции мы лучше не стали. А хуже. Мы не любили тех, с кем раньше жили бок о бок, а теперь американцев, немцев, австралийцев, и даже израильтян. Везде слышишь: Дыбилы, дураки, критины... а мы умные. Но живём с ними, так, как у них всё лучше, кроме литературы. Наверное? Я же по ихнему не понимаю.
    Серый я в дискуссии не лезу. Аврутин задолбает меня, как гвоздик в стенку, а Мотовилов промчится по мне и даже не увидит.
    И ты не лезь. Неровён час, дураком назовут.
    А ты умный. И хороший. И стихи у тебя хорошие, особенно последние, которые ты мне прислал.

  • Гость - Коровкина Ирина

    В чем же Вы не согласны со мной, Михаил?
    Не хочется начинать год с несогласия. Примета плохая. Я высказала три мысли (ого целых три! -начинаю себя уважать!)
    1. Питаться надо натуральными продуктами - это экономично и полезно.
    2. Концовка рассказа слишком сладкая.
    3. Начало рассказа интригующее, сильно описана жизнь человека на чужбине.
    Так что не так? Отвечайте быстрее. Не томите. А то я не усну.
    Ирина

  • Гость - 'Гость'

    Я отвечу. Инна тут ни при чем. Дебилами дебилов назвал я, потому что дебилы - они и в Африке дебилы. И в наших фабрично-научных кругах их было не то чтобы большинство, но власть они держали крепко.
    Бучу с ножками Буша затеял я, на меня и пеняй. А при козлиной жизни мекать, Миша, и быть козлами приходится всем. И где тут противоречие?
    С Новым годом тебя!

  • Гость - 'Гость'

    Серго, ну, зачем вы опять провоцируете Марка? Марк, зачем вы провоцируете Серго и обывателей?
    Серёга будь человеком, НЕ НАДО, это продолжение пятой серии о гомиках и коммуняках. Чесное слово.

  • Гость - 'Гость'

    Инна, неужели все, кто окружал нас на бывшей Родине, были дебилами?
    А мы, которые хотели уехать, были умными, нормальными?
    Кстати вы не первая, кто употребляет такие слова к нашим бывшим друзьям и товарищам. А в чём собственно их вина. В том, что они не родились евреями, или не женились на еврейках или евреях.
    У нас в Германии таких много. Есть и хорошие и плохие.
    Почему 14 коментов не говорят о том, что пытался сказать Аврутин?
    Вы можите не согласиться с мнением Коровкиной, как это сделал я, но права она, или нет, решать ей самой.
    И ешё. Как вы думаете, почему рассказ \"Вера\" не вызвал дискуссии?
    Неужели курочки Буша вкуснее?

  • Гость - 'Гость'

    Даже не знаю Марк, как ответить на Ваш выпад в адрес обывателя. Фигура весьма агрессивная и воинственная в сплоченной массе коллектива по отношению к людям, выделяющимся своими способностями, к непохожим или не приемлющим традиции коллектива.
    Уголовные нормы бытия совдеповского общества, при тогдашнем и теперешнем декларировании того чего нет и не было, для людей верующих или внутренне порядочных были настолько невыносимы, что такие люди или спивались, или заканчивали свою жизнь самоубийством, но были и счастливчики, которые смогли уехать. На западе тоже есть обыватель, но это не раб совдепии и не урка по родословной от большевиков, поэтому порядочным людям на западе жить предпочтительнее.
    А совдепия здесь и сейчас ничем не отличается от \"той\" совдепии, разве что совершенно уж безобразным беспределом.
    Да и то - нарисуйте в своем воображении коммуниста-вора по жизни, отпетого циника, не верящего в провозглашенные коммунистами принципы, тихо завязанного на теневую экономику, и получившего в итоге полный карт-бланш. Вот такие нынче у власти. И каково жить под такими? Потому даже к Хусейну симпатий у иных больше, чем к \"демократам\". Ничего удивительного. Потому что более дискредитировать демократию, ее святые принципы, чем это сделала совдепия, уже просто невозможно.
    С уважением.

  • Гость - 'Гость'

    Теперь я с Аврутиным почти во всём согласен.
    Точно сказано:
    - Рассказ же даёт об этом искаженное представление.
    Спасибо Марк.
    Миша.

  • Гость - Аврутин Марк

    Не хотелось в эти постпраздничные и предпраздничные дни выступать вопреки, но...
    Обсуждаем мы не героев, конечно, а автора и его произведение. Да, это не исследование, не статья и не очерк. Но и в художественном произведении ценится правда жизни и глубина её знания автором. А в этом рассказе её нет: ни о прошлой жизни в СССР, ни о жизни героев в эмиграции. В СССР хорошо жилось посредственностям. Больше всего страдали ЧЕСТНЫЕ и талантливые, зато их хорошо приняла заграница. А посредственностям, которым жилось хорошо при советской власти, стало плохо и там, и здесь. Рассказ же даёт об этом искаженное представление.
    С уважением.

  • Гость - 'Гость'

    Ирина, Вы не совсем правы! Некоторые ехали по высоким мотивам, но тем больнее было разочарование, т.к. цитирую: \" беспросветной лжи, нравственного уродования, воинствующего атеизма, засилья дебилов во всех сферах, цинизма\" хватает везде.
    С ув., Инна М.

  • Гость - Печенкин Алексей

    Читаешь про эту заграницу и мурашки по кожи бегают! Во люди страдают!
    Им бы водицы Углической испить, вмиг бы все прошло.
    А огурчики наши не чета вашим резиновым.
    Растрогал ты меня Легеза, не знаю Володька ли или Виталик? Скажи хоть как звать тебя, а то неловко как-то.
    Пойду приму с шуриным нашей микстурки.
    Леха

  • Гость - 'Гость'

    Согласна с мнением Аврутина, если так питаться, не мудрено заболеть! Ели бы гречку и хлеб грубого помола, салат из батвы свеклы и редиски, да овсянку на воде - и деньги бы съэкономили, и здоровье сберегли.
    Теперь для Серго. Вы очень хорошо думаете об эмигрантах, если пишите такие комменты. А причины отъезда чаще всего прозаические и банальные: одним жить не где было и перспектив никаких, другие болели и надеялись на западную медицину, кто-то с кем-то поругался, на другого \"наехали\" и т.д. и т.п. \"Своя рубаха ближе к телу\", чем высокопарные мотивы.
    А рассказ хороший. Жизненный.
    Спасибо. Ирина

  • Гость - Фон Леон Орр Джоанна

    Отличный рассказ, вы молодец, поздравляю.
    Жизнь как она есть.
    Бедный Котя, сам себя перехитрил!

  • Гость - 'Гость'

    Так, как мою критику, или мнение, некоторые старшие товарищи принимали и наверное принимают ещё в штыки, от комента воздержусь.
    Скажу только вот что.
    Согласен с Серго. Почти во всём.
    Согласен во многом с Аврутиным. Но не со всем.
    Не согласен с Коровкиной. Не объективно.
    Дочитать рассказ до конца не смог.
    Пробежал глазами и всё.
    Причин много.

  • Гость - 'Гость'

    Согласен Марк, уезжали не от сытости или голода, именно об этом я и говорю. Многие отъезжающие жили вполне благополучно с обывательской точки зрения. Уезжали от беспросветной лжи, от нравственного уродования, от воинствующего атеизма, от засилья дебилов во всех сферах, от цинизма партруководства, от идеологических гонений. Я думаю, что это достаточные причины, чтобы еще что-то изобретать.
    А уж когда началась \"демократизация\", то, согласен, можно было нарваться на продукты с любым \"сюрпризом\", да и сейчас сие не исключено. Вы ж понимаете, как можно надеяться на добропорядочность нашего дорогого торгового люда.
    С уважением.

  • Гость - Ковалёва Наталья

    а, по-моему - отличный рассказ. И хорошо написан.
    И вот не надо делить героев на хороших и плохих, и требовать правды жизни такой, какой она представляется читателю. Во-первых - у каждого свои воспоминания. Во-вторых, это же не очерк, не статья. не интервью...
    И обратите внимание - эта \"бедная Маша\" абсолютно выживающий человек - в любой ситуации. И принимающий это ситуацию, а не ноющий все время, и пытающийся ее изменить... И добрый. А вокруг жизнь, которая не так уж добра к ней... И реалии этой жизни.

  • Гость - Кравченко Валерий

    Многое из того, что было нам раньше совершенно неизвестным, вынуждает нас страдать и чувствовать себя несчастными. Мы бываем счастливыми часто потому, что не знаем о существовании чего-то, что может сделать нас несчастными. …А рассказы – замечательные! И “Тигрица” Мотя, и Рассказ Серго. Валерий.

  • Гость - Аврутин Марк

    Сергей, рассказ, как рассказ - не без вранья, конечно, на то ведь и художественный вымысел. Больше меня взволновал ваш коммент. Во-первых, уезжали не только до перестройки, но и после, когда в СНГ хлынул с Запада поток неликвидов и просроченных продуктов, которые продавали не в магазинах, а на рынках. Поэтому с курицей и бананами всё могло быть, как написано. Во-вторых, что касается перестройки, то многие из нас сами хотели быть обманутыми. Вспомните: приватизация, которую лишь позднее окрестили \"прихватизацией\", разнообразные пирамиды, в которых \"Лени\" представляли себя не халявщиками, а партнерами и пр. Ну, а в третьих, Перестройка не стала началом пути от плохого к худшему. Так что могли бы уже попривыкнуть, хотя трудно.
    На Западе тоже не так всё плохо, как в рассказе. А уж продукты есть на любой вкус в зависимости от содержимого кошелька. Есть даже молоко для соблюдающих кашрут, которым можно запивать мясо. А вот сыр на ветчину - это \"брр\". Отсюда, наверное, и болезни у Коти, или Моти, - забыл,т.к. рассказ длинноват.
    А вообще, Сергей ещё не вечер, м.б. прорвёмся. Во всяком случае, я про своё Вам обещание помню.
    С наступающим Рождеством и Старым новым годом.
    Здоровья и хорошего настроения!

  • Гость - Коровкина Ирина

    Серго! вот уж не ожидала от Вас, что из всего рассказа Вам запала в душу только курица. Это, видимо, тоже эффект новогоднего застолья, а вернее, трат, связанных с ним.
    Интересный рассказ, интригующее начало, сильно описана жизнь больного человека в чужой стране. В конце автор сжалился над читателями и дал счастливую историю с Майклом, как дают сладкий сиропчик после горького лекарства. Ощущение от конца рассказа осталось, как от сиропчика, вроде и сладенько во рту, да все равно эффект лекарства не перешибешь!
    С уважением, Ирина

  • Гость - 'Гость'

    Я принципиальный противник совдепа. У меня есть достаточно причин для этого. Но для чего врать про куриц и про бананы? Курицы до гребаной перестройки, когда сюда начали \"сливать\" всю мерзость, (иначе их продукты другим словом не назовешь - совершенно безвкусные жирнющие курицы с запада и ножки буша из сша), были превосходнейшие! Это же касается и молочных и колбасных продуктов. Как только перешли на \"евростандарты\" вкусной и здоровой пище пришел хердык полный. Даже свежая морская рыба исчезла, хотя в Латвии ее всегда было навалом. А мороженную есть невозможно - после оттайки похожа на вонючее желе. Молоко стало синеватого цвета без молочного вкуса, сыр от консервантов стал горьким и приобрел вкус резины, нормальные свежие и качественные продукты исчезли наглухо. Да и деньги людям платят такие, чтобы вымерло как можно больше народу. А цены винтят с ростом инфляции 60 процентов в год.
    Этот беспредел давно уже стал нормой жизни.
    Они видимо хотят чтобы мы быстрее сдохли, чтобы некому было уже сравнивать. И чтобы все уже верили откровенному вранью.
    С почтением.

  • Гость - 'Гость'

    Поздравляю автора г.ЛеГеза с прекрасным рассазом!
    А Натали де Ковалье с Открытием сезона!
    С пожеланием удачных продолжений,
    Елена

Последние поступления

Кто сейчас на сайте?

Посетители

  • Пользователей на сайте: 0
  • Пользователей не на сайте: 2,327
  • Гостей: 407