Гераклу Сергеевичу Трусову с детства не нравилась его фамилия.

А еще больше имя - Геракл. Ну, какой он Геракл? Маленький, щупленький, с оттопыренными ушами?

Мальчишки над ним частенько подтрунивали.

Смеялись: «Геракл, когда пойдешь льва душить? В город зоопарк приехал!». Во время уборки никому в классе не хотелось идти за шваброй, и все орали: «А кто тут у нас главный по чистке Авгиевых конюшен? Геракл! Пусть он и чешет!»

Слышать такое было обидно, и Геракл не раз пытал отца, почему он дал ему такое имя.

Но что мог ответить Трусов старший? Какие доводы мог привести в свое оправдание? Никаких! Честно сказать, пока жена лежала в роддоме, он так увлекся чтением «Мифов Древней Греции», что когда теща спросила, как он собирается назвать первенца, не думая, ляпнул:

- Геракл!

- Геракл, так Геракл, - не стала спорить с образованным зятем теща и тут же проинформировала об этом всех близких и дальних родственников.

Отступать от своего слова коммунист Трусов не привык.

«А почему бы и не Геракл? – вглядываясь в улыбающееся личико сына, боролся он со своими сомнениями. – Нормальное греческое имя! А то после полета в космос Юрия Гагарина всех мальчишек стали Юриями называть. Пусть хоть один Геракл будет!»

Сам Геракл Сергеевич пошел еще дальше.

Окончив университет, он, словно отдавая дань своему имени, настолько заболел Древней Грецией, что замахнулся на диссертацию об античных мотивах в русской литературе. А пока штудировал в библиотеке первоисточники, заметил сидящую рядом длинноногую голубоглазую студентку филфака.

Услышав, что девушку зовут Афродита, молодой  ученый не поверил своим ушам, но потом пришел к выводу, что это, видимо, знак свыше.

- Геракл, - представился он.

- Да иди ты! – рассмеялась Афродита.

- Могу паспорт показать.

- Скажи еще, что твой отец Зевс!

Геракл достал паспорт.

- Ни фига себе! – удивилась девушка. – Жалко, что Сергеевич! Зевсович бы лучше подошло!

- Может, посидим вечером в кафе? – предложил Трусов.

- Посидим, конечно, если ты расскажешь мне про свои двенадцать подвигов!

И они посидели. И даже полежали. А ровно через девять месяцев на свет появился мальчик ростом 52 см и весом 3,5 кг.

Три дня новорожденный оставался безымянным, потому что родители все это время спорили, как его назвать:

- Если отец Геракл, а мать Афродита, то пусть и сын будет Аполлоном, - предлагала богиня любви и красоты.

- Громко! Слишком громко! – не соглашался супруг. - Может, Тесей?

- Это еще кто такой?

- Тот, что победил Минотавра!

- Так у Тесея было два отца: царь Эгей и бог Посейдон, а у нашего малышки – один. Или ты сомневаешься?

- Ни в коем случае не сомневаюсь! А какие у нас еще есть древнегреческие имена?

- Персей, Одиссей… Персей тот, что отрубил голову медузе Горгоне, а Одиссей лишил зрения циклопа Полифема…

 - Несерьезно как-то называть ребенка именем мифологического персонажа.  Давай назовем его просто и со вкусом - Гомер! Звучит-то как – Го-о-мер!

- Гомер был слепым! Не хочу Гомером! – капризничала Афродита. - Раз уж речь зашла о древнегреческих поэтах, назовем сына Пиндаром?

- Ты что, с дуба свалилась? Ребята во дворе будут звать его Пидаром? - шелестел «Мифологическим словарем» Трусов. – Назовем сына Арион!

И Афродита согласилась, потому что устала спорить и хотела спать.

Так в российском Нечерноземье появился Арион Гераклович Трусов.

С рождением сына молодожены надеялись на лучшее, но получилось, как всегда. Сначала у Геракла обломилось с защитой. Просто председателю диссертационного совета по фамилии Тормоз не понравилось имя аспиранта. На работе Трусов попал под сокращение, а переходя дорогу - под машину. А все, потому что задумался, вспоминая строки из пушкинского «Ариона». И надо отдать должное, все же вспомнил. Правда, на третий день после перевода из реанимации в общую палату: «Нас было много на челне…»

Вскоре не приспособленная к жизненным трудностям Афродита отчалила с Арионом к маме. Короче, прошла любовь, завяли помидоры...

А тут еще печалька: на купленную в ипотеку квартиру наложил лапу банк-кредитор.

Ну чем не «Античные мотивы»?

Роман Л.