И как обычно озарение пришло вдруг – конечно, я хочу начать с благодарности к тем, кого вдруг встречаю и обретаю как друзей. Турки или британцы, при всей непохожести наших культур, религий, сфер деятельности мы оказались схожими в чем-то одном и очень важном.

«Мы не столько нуждаемся в помощи друзей, сколько в уверенности, что мы её получим.» /Демокрит Абдерский

К знакомым берегам, к друзьям.


Эта история произошла больше трех лет назад, когда отношения между странами ещё не были омрачены трагическими событиями осени следующего года. Я летела в гости к Патрисии, британке, живущей теперь в Турции, с которой мы познакомились и сдружились ещё раньше.

Так получилось, что я прилетела в Даламан (аэропорт Мармариса) раньше, чем мой чемодан, оставшийся в Стамбуле при пересадке. Я и еще один товарищ, судя по наружности – арабского присхождения, терпеливо ждали свой багаж, пока не остались совсем одни, время от времени вопросительно поглядывая друг на друга и, таким образом видимо, пытаясь найти хотя бы какой-то ответ.  Обратившись по-английски, восточный незнакомец первым прервал тишину, до этого нарушаемую лишь то заунывным скрежетом, то напротив – мягким шелестом транспортера:

 - Вы тоже летели через Стамбул?

 - Да.

Багажная лента, петляя, как будто шутила и всё больше настораживала своей пустотой.

Тогда я только начинала говорить по-турецки, но ещё до того, как сотрудники аэропорта подошли ближе и обратились к нам по-английски – я различаю в их разговоре хорошо знакомое  слово, и оно же – определяющее для происходящего. Только речь на этот раз была не о потерянной любви как в красивой турецкой песне (собственно, почему оно и запомнилось)  – потерян был багаж.

Помню, отказываясь верить в происходящее, я позавидовала невозмутимости иранца /как выяснилось потом по ходу нашей беседы и заполнения необходимых бумаг. Было ли это мудростью Востока или просто самообладанием, или же, наконец, что за безделица была у него в багаже – я никогда не узнаю.

Я же была в растерянности, наверно, «потеряна» как тот багаж, пока не встретила турчанку Айше. Мы познакомились в автобусе на пути в Мармарис, её родной язык и профессионализм помогли в переговорах по телефону с сотрудниками аэропорта, телефоны которых были даны как утешение и средство для прояснения ситуации. Айше – гид  известного Tez Tour, настойчиво звонила по нескольким номерам, просила соединить её то с одним, то с другим оператором и было понятно, что ей, гиду со стажем, знакома и ситуация, и та система. До сих пор я не встретила турчанок умнее и добрее её. Айше стажировалась в России несколько месяцев, отлично говорит по-русски. На момент нашей встречи на ней не было майки гида, сезон был почти закончен, а та отзывчивость была просто её чертой, а не обязанностью помочь прилетевшим.

Забегая вперед, скажу, что как и многие потом, Айше осталась без работы в известном агенстве, закрылись ярко-желтые офисы Tez Tour, и такие же яркие автобусы больше не колесили по окрестностям Мармариса, спеша в аэропорт или обратно. Однако наша дружба с Айше не стала меньше от всех этих политических передряг.

Айше

  Вообще, с турецкими друзьями договориться было просто – мы как-то быстро согласились, что нам  не повезло с правителями наших стран – и тот, и этот диктаторы и политические темы старались не поднимать. В конце концов, ничто не мешает любить ту или иную страну без необходимости восхищаться её правительством. Сложнее, было с британцами, но моя подруга Патрисия (она же – просто Триша) – была чудесным исключением, творческая личность, дизайнер в прошлом, живущая в идиллии  в окружении местных красот, но не всегда безоблачно с окружившими её здесь британцами. И так длится лет пять.

В день прилета Патрисия ждала меня в Мармарисе, в тенистом сквере автовокзала. После первых радостных восклицаний и объятий (ещё из окна автобуса я вижу Тришу, сидящую на скамье под тенью сосны) и знакомства её с Айше, Патрисия вдруг замечает:

- Мария, где же твой багаж?

- Не знаю..

Вот уж поистине честный ответ, и вдруг захотелось рассмеяться и расплакаться одновременно, что я почти и сделала, улыбаясь с заблестевшими глазами, явно сдерживаясь, видя и без того взволнованную теперь Патрисию.

- Как? Они его теряют? Так вот почему ты задержалась..

В этот момент Айше  подошла ближе (ей позвонили пару минут назад), и ободряющее сообщила теперь по-английски: «В Стамбуле наконец подтвердили - твой багаж у них, ждет необходимого оформления и отправки в Даламан.»

- Ну вот, Мария, теперь мы знаем,  - заключила Патрисия и закурила.

Вечерний Мармарис


На следующее утро мы с Патрисией сидели в чайном саду Турунча, где кроны оливковых деревьев укрывали нас летом от горячего солнца, а зимой – от набежавшего вдруг дождя, где всегда можно было насладиться ароматным чаем – терпким турецким, или нежным яблочным. Или турецким кофе..А хочешь апельсин или гранат – выбирай понравившийся, выжмут.
В отличие от остальных иностранцев, считающих этот сад чисто турецким, и видимо, ниже их статуса, мы с Патрисией здесь часто бываем.
Не смотря на большую разницу в возрасте – Триша годится мне в матери – мы легко нашли общий язык, пусть только английский, и то доверие, которого у меня не оказалось в дружбе с другими, живущими здесь, хотя и русскими.

Видимо, соскучившись по разговору без масок, Патрисия делилась своими переживаниями: «Мария, иногда я боюсь остаться одна в этой турецкой деревне» - прозвучало вдруг, и как всегда, за щелчком зажигалки последовала небольшая пауза и облако от сигареты, разделившее контакт наших глаз на секунды.

К моему сожалению, Триша много курит, впрочем, как и вся Турция. Я даже пошутила однажды – «Патрисия, так было всегда или  ты равняешься на местную зависимость?»
 Триша усмехнулась – «Нет, не всегда, почти бросила в Вене, но потом задымила больше прежнего. Теперь уж поздно,  Мария, забудь.»

 Я знала, речь была о сложностях в общении с местными британками. С кем-то из них я познакомилась раньше через ту же Патрисию и, пожалуй, только с ними действительно хотелось широко улыбнуться при прощании в ответ на их протяжное «bye», радуясь моменту избавления от явно лицемерного общества.

Вспомнилось выражение, которому научила меня сама Патрисия, цитату их Свифта о лучших плодах, обычно поклеванных птицами, и медленно, стараясь припомнить её в точности, произнесла. Триша слегка поправила меня, за что я всегда ей благодарна - мой лучший учитель английского.  
Я попыталась дальше отвлечь Патрисию от грустных размышлений, что было не сложно теперь, так как и её волновало моё приключение.
- но Триша, пока одна русская прилетает к тебе – ты  не можешь думать об угрозе одиночества.
Патрисия улыбнулась и добавила:
- Даже теряя багаж?
- Ты знаешь ответ.
Я тоже улыбнулась, но задумалась. Кстати о багаже..или одиночество?
Нет, похоже, всю оставшуюся жизнь я буду бояться именного этого – потери багажа – подумалось с иронией. Не скажу, что я зависима от вещей – напротив, в какой-то мере проповедую антивещизм, но  наверно, с детства осталась привычка воодушевления теперь пусть не плюшевого зверя, а любимых туфель, значимых только для тебя каких-то мелочей /вроде того чудного камня, найденного на мелководье залива..Опять-таки - там пара книг, самоучитель турецкого, и главное – подарки для той же Триши и соседских турецких детей – пары глазастых `чуд`.

Всё ещё в задумчивости, опустив глаза, я тут же вспоминаю другую причину своего дискомфорта, теперь не только морального - босоножки Патрисии, по случаю ставшие моими.  Их знатное происхождение и радость подруги при вручении в мои руки /точнее ноги - «Мария, из Лондона, но французская коллекция. Я их одела всего пару раз!» - мало помогают, не смотря на тот же размер, но из своей обуви  - только кроссовки - явно не по погоде и не к платью, каким-то шестым чувством переложенным в ручную кладь.

 Как всегда в ожидании чего-то желанного время тянулось. Звонки из аэропорта и от Айше, отправившейся после Мармариса в родную Муглу, обещали скорое прибытие багажа. Но видимо, в силу своей натуры и, помня историю о пропаже багажа у нашего многострадального Майка (одногруппника), для моего успокоения необходимо было всё лицезреть, и я полностью забывалась только у моря.
Глядя на волны, думалось о чем-то незыблемом, просыпалось что-то непоколебимое и становилось вдруг необыкновенно легко и даже смешно, посмотрев на ситуацию совсем иначе.

на берегу Турунча

наш спутник Джанго

К сожалению, как-то сохранить в себе это состояние – прозрение, если и удавалось, то не на долго. Оно рассеивалось, затихало вместе с шумом волн, по мере удаления от бухты вглубь улицы и погружения теперь в звуки поселка.

Был октябрь месяц, дни были не такими жаркими, солнце мягче, а вечера прохладнее, но меня и Патрисию море всегда влечет. Мы  любим опустевший пляж, однажды познакомивший нас друг с другом. После заката, закутавшись в мягкие кардиганы, мы две ненормальные по версии тех же британок, наблюдающих за нами из бара и во всех смыслах свысока, неспешно бродим у моря. Патрисия любит вспоминать жизнь в Англии, потом в Вене. Иногда – не  любит, я чувствую перемену в голосе, чувствую ту боль каких-то потерь и стараюсь быть сдержаннее в своём любопытстве.

Я задумалась вообще о потерях, людей и друзей по жизни. Кто-то уходит навсегда, оставив этот мир, кто-то уезжает и снова – навсегда..или настоящие друзья не теряются? Что случайно, а что нет? Отчего и зачем однажды в моей жизни вдруг появляются эти горы, новые люди и приключения.

на закате

В октябре и здесь поздними вечерами  начинаешь ценить тепло дома. После ужина Патрисия достала свои любимые краски, привезенные из Англии, плотную бумагу, широкую кисть и, усевшись поудобнее, принялась за работу. Море, горы, берега и корабли, для лета – холодные бело-синие пейзажи, для зимы – яркие фрукты и цветы. Ещё раньше Патрисия призналась, эти краски были её терапией после трудного развода с мужем-австрийцем.
Теперь картины стильно украшают стены в комнате и вдоль лестницы её дома.
Я смотрела за движениями её руки, подойдя ближе.
«Чего ты ждешь, Мария? Попробуй, наконец, эти краски в деле и ты больше не удивишься, почему я привожу их каждый раз, а теперь и сын знает, что нужно прислать для моей радости»– на миг обернувшись, мягко и в то же время, знаю, не приемля возражений, сказала Триша.
Краски действительно ложились необычайно легко. Помню, где-то раньше прочла: если устал - рисуй цветы, злишься – линии, грустно – радугу..Что ж, в моей экспрессии было намешано всё.

Вечером третьего дня  я наблюдала за играющими соседскими детьми.
Но заметив меня, они оставили свою игру и столпились под балконом как галчата, задрав головы вверх. Я заговорила с ними, и удары мяча в руках самого неугомонного из них вдруг прекратились. Вот уж завидная дисциплина для урока той же биологии, которую я в своё время, будучи студенткой-практиканткой, преподавала в школе. Понятно, что детей привлекал и немало удивлял мой ломаный турецкий. Думаю, им было занятно видеть взрослого, который говорит не лучше самой младшей Ясмин в их компании.
На этот раз я была учеником, открыв то замечательное удобство для себя – как правило, дети всегда указывают на то, о чём говорят, любят всё считать – от забитых мячей до ступенек, что-то повторяют-напевают,  волей – неволей запомнишь.
Нашу забавную беседу нарушило приближение незнакомого авто. Радостное предчувствие не подвело, и вот я бегу навстречу водителю, а за мной и детвора, которая как всегда, только и ждала повода лишь бы куда-то бежать.

Водитель, широко улыбаясь, держа мой чемодан и, как будто не намереваясь отдать, начинает игру – «Подождите, точно Ваш? Мария..? Распишитесь. Удачи!»
Право, я готова была его обнять, как и свой чемодан, который мои маленькие друзья уже пытались везти, правда робко, не отводя черных пушистых глаз от меня и как бы спрашивая разрешения на большее.
Патрисия, наблюдавшая эту сцену с балкона, смеялась.

Замечательная работа у парня – приносить людям потерянную радость, и после ужина Триша призналась:
- знаешь, Мария, ты мне сегодня напомнила о Рождестве - такая радость и ликование, и этот водитель почти как Санта..чем не праздник! Я скучаю по этому, очень..Декорации, гирлянды огней и открытки. Ты ведь знаешь, здесь этого нет.
- но Триша, стоит ли обижаться на турок, что это не их культура и религия, и здесь свой Пророк..
- Да, конечно, всё так. Но я всегда замечаю их интерес или любопытство, думаю, им бы хотелось наше Рождество, как-то к нам присоединиться, что они и делают отчасти. Ты ведь и сама замечала, как они помогают украсить ресторан! А ведь мы платим им только за кухню. Еще помню, год назад, в Бурсе – казалось бы, север Турции и жестких мусульман там куда больше – супружеская пара наблюдает, как я выбираю свечи, и вот мы почти друзья.

Спустя несколько месяцев..

Турунч летом

Жарким июньским вечером, возвращаясь с моря по каменистой улице Турунча, я вдруг слышу своё имя и как будто известный мне голос. Обернувшись, я вижу знакомую широкую улыбку и лицо, сияющее ярче уличного фонаря.

Волкан (не волк, а от турецкого «вулкан») был за рулем и за своей работой. Вот уж действительно подходящее имя  – порой вызывать вулкан, просто лавину радости у «везучих», вроде меня.

Турецкие имена – отельная  интересная тема, они всегда что-то означают в переводе. Но моей Патрисии те имена, как и сам турецкий давались как-то трудно, хотя она свободно говорит по-немецки, и та жесткость произношения, которой мне порой не хватает в их языке, у Триши звучит идеально.
Вот и добрый Решат в чайном саду с подачи Патрисии стал вдруг Ричардом. Я смеялась:
- Львиное Сердце?
- Конечно, – гордо выпятив грудь, отвечал новоявленный рыцарь, расплываясь в улыбке.
Неудивительно, что наш столик всегда под чутким взором внимательного персонала, предельно учтивого и доброжелательного.

 В этом октябре (впрочем, как и в том) из всё ещё жаркой Алании, вместе с первыми дождями, настигшими автобус в  горах, как и они, я спешу в Мармарис.

P.S. А любимые туфли, наряду с прочими "драгоценностями" теперь неизменно составляют мою ручную кладь.

c Патрисией


  (Продолжение следует.)

                          *  *  *