Младость не порок

Ну, очень завидовал Павлик  старшему брату,
Он взрослый. Он школу кончает,  а Павлик её и не начинал. Хотя учился кое-чему рядом с ним, срисовывал буковки из его тетрадей и складывал из них слова. Совершенно спонтанно легло на бумагу дворовое словечко,  которым пацаны бравировали, брызгая слюной через зубы. Художество было простодушным, без задней подоплёки. Матушка взглянула мельком на бумагу, внимательно на сына, но подзатыльника не последовало:

 - Это слово нехорошее, сожги его в печке.

 Печка тогда топилась в доме. Нехорошее слово корёжилось в огне, превратилось в пепел, пепел улетел в трубу, и этот приговор пошлости намертво впечатался в память малыша. …

 Время приспело, и Павлик сам начал учиться в школе и всё ждал момента, когда станет вдруг взрослым. Событий благоприятных этому, однако, не было. … А брат уже студент и его недосягаемая жизнь по-прежнему интриговала. Нацепил на себя галстук, носился с грудой учебников и чертежей, приводил изредка друзей и, дружно окоченев, они слушали  классическую музыку. Да и Павлик делал стойку на непонятные звуки, как котёнок на незнакомую игрушку.

 Дорос, наконец,  до девятого класса, и с ним произошло нечто. … Повадился вечерами сидеть в окне и переглядываться с девчонкой, которая тоже сидела в окне  дома напротив. Целую неделю в молчаливой истоме. От переутомления мозги накренились, и он решился, наконец, на откровенный диалог:

- Как тебя зовут? … Пошли завтра в кино.

Улочка была тихая. Он даже услышал, как она фыркнула и вглубь комнаты:

 - Мама, а дурачок меня в кино позвал.

Для Павлика это пренебрежение было унизительным, пацаны засмеют.
Он её разлюбил сразу же.  Это был ему первый урок в женском вопросе, что  хвостами они крутят не по желанию, а просто так.

 Первый променад, кино, скверик и поцелуй возникли просто. Девчонка из параллельного класса сама позвала Павлика в клуб. Потом гуляли до сумерек, сидели на лавочке в сквере, болтали о том – о сём и вдруг она:

- А завтра я тебя поцелую.

 Бой-френд замер в шоке. Почему -завтра?! Почему не сегодня?! Я не доживу! … Но это было лишь кокетливой провокацией. В тот же день они апробировали себя всласть. Повторили это завтра. Потом каждый день. Потом пошли двойки. Потом  родители им устроили выволочку. Поцелуи стали с горчинкой, но взрослым, тем более циником Павлушка не стал.

Школа заканчивалась чаепитием и выпускным балом. Полагалось внести деньги. Поскольку семья жила небогато, Павлушка решил, что обойдётся без чая вполне и от праздничного события отказался. Вечером прошёлся под окнами школы. На улицу рвались музыка и шум, но зависти не было, было ощущение, что он совершил нечто взрослое, за что стыдно быть не может.

 За производственным стажем пришёл после школы на завод учеником в механический цех. Первая зарплата. Её надо ознаменовать. А как же?! Мужик! … В ларьке купил пачку папирос. Зашёл в закуток от людей подальше, три папиросины в рот, все поджёг и затянулся всеми сразу. … Упал там, где стоял. … Потом все деньги отдал матушке в семейный бюджет, и она сама выдавала ему суточные на трамвай и морожку.

А уж начал учиться в универе, проблема денег стала актуальной, и она была общей для всех. Стипуха маленькая, а мама далеко. На факе из студентов подобралась могучая команда грузчиков. Авторитет был заработан, а работодатели звонили прямо в общагу. С продовольственной базы, с товарной станции,  с речного порта, и рабсила находилась всегда. Карьера грузчика, однако, начиналась с полезного конфуза.

 Взялись втроём разгрузить вагон с мукой. - Никому более! И даже не подходи, наш вагон! - И жадность сгубила фраеров. Мука измотала парней,  мешки скоро оказались неподъёмными. Они  бежали позорно, прячась от кладовщиков среди вагонов, штабелей досок и ящиков. Это было  уроком, брать на себя  посильную нагрузку, и это пригодилось Павлу, будучи  инженером в КБ. Он стал навсегда человеком слова. Сказал – сделал! Таких уважали. Парторг с месяц Павла обхаживал, не могла КПСС обойтись без такого замечательного и верного идеалам.  Но произошла нестыковочка, кандидат угодил в любовный омут, и не до партии большевиков ему стало.

Познакомились на речке. Щеголял перед дамой в плавках лично сшитыми из старой тельняшки. Она в открытом купальнике, который с трудом удерживал то, за что он сам цеплялся. Контакт установился стремительно.  Павел  лебезил ей на ушко:

 - Как руки у тебя вкусно пахнут?! – Она давилась в ответ шепотком:
- У меня всё тело такое.

 Кокетливый церемониал не затянулся, до интимной тайны рукой подать, и соитие стало неизбежным. А когда любовники удовлетворились экстримом, то скоро появилось банальное любопытство ху из ху?

 Поскольку мадам  в детстве ходила в музыкалку,  а сам Павел интригован музыкой давно, то купил он диск с записью шестой симфонии Чайковского. … Прилегли вдвоём на диване. Музыка гремит, теребит их "души прекрасные порывы". … Павел возбудился, дёргался как на иголках, а милая уснула крепко, и не тревожили её патетические звуки  в тональности си минор. Проснулась с заключительными аккордами, и прогнусавила сонно:  - Поставь ещё!

Блин комом, на эстетической почве  души не породнились.
Остались жить с тем малым, что на виду и понятно обоим.  Кредо было простым. Если просыпаешься с той же особой, с какой ложился, значит физиологическая, психологическая совместимость присутствует, и можно было … была – не была … строить без пересудов планы на перспективу.

И такое действо они совершили. …  Загсовскую дверь, однако, жених одолел не сразу. Только после кружки пива она поддалась, и было это скрытым симптомом. … Нажили детей, квартиру и непонимание друг друга.
Жена отчаянно заламывала руки:

- Какая я была дура, что вышла замуж за тебя?! – А Павел в любовном угаре и не замечал этого раньше.

Кончилось всё естественным актом, мужчина подпоясался и был таков. Ушёл с уверенностью, что поступок должен быть именно таким. … Навалились бытовые проблемы, но интерес к жизни Павел Иванович не терял.

Вздумалось ему писать прозу.
Делал это самозабвенно. Местная пресса его публиковала, и автор угощал  друзей пивом на гонорары. … Ходил на концерты в консерваторию и на выставки в музей ИЗО. … Бросил курить, а пристрастия к алкоголю никогда и не было. … Женщины оценивали исподволь жениха.  Он и сам был не против супружеского союза, если бы претендентки  не ломали его через колено в угоду желанию, «стань таким, как я хочу». На это Павел Иваныч реагировал  однообразно всегда, гнуть его было бесперспективно.

Годы прошмыгнули и канули в Лету. Вот она - пенсия, но о старости с семечной шелухой на губах и не думалось. Не появилось у него величавого менторства с молодёжью, чувствовал с ней себя ровней. По-прежнему ходил гоголем и взглядом бессовестно раздевал женщин. Голова была озабочена массой любопытного в мире, и знать хотелось всё. Были прелести для созерцания, объекты для осознания красоты и мудрости человеческого ума. Влюблён был в гений Чайковского и в женскую красоту. Тонированные очки носил вынужденно, но были они и кстати, маскировали его не восполненную озабоченность.

Краковскую колбасу и французскую булку покупал в супермаркете. И была у него там любимая женщина.  Богиня в эротической пене кружевного белья. Загадочная полуулыбка, глаза светятся тайной, сочные губки приоткрыты, зубки сверкают жемчугом,  поза располагает оценить её и  шептала - «возьми меня».  … Павел Иваныч почтительно приостанавливался у рекламы:

 - Это надо же такой быть невыносимо красивой?!   

 И если богиня в кружевах приходила вдруг во сне, то жизнь продолжалась некоторое время насыщенной и полнокровной.

Думалось:

 -  Умом тронулся. Матёрый мужик с фантазией мальчика. … Или старческая патология?  Ответ был в паспорте, но мысли о крышке гроба в сантиметре от носа не докучали, залогом к этому оставалась неугомонная  прыть. …
Младость не порок!