Утка, фаршированная яблоками



(Из серии рассказов, написанных на даче, при плохой погоде,
при стеариновых свечах).



Крупные, неправдоподобно красивые снежинки с чуть слышным шорохом
опускались на уставшую за день столицу. Та, словно на все готовая продажная девка, тут же отдалась этому столь долгожданному снегопаду.
В считанные минуты равнодушный серый город преобразился, заиграл сотнями оттенков и полутонов белого и голубого, стал удивительным образом похож на старую пряничную Москву с Рождественских открыток.
От автобусной остановки, минуя древнюю церквушку, построенную еще князем Медведкой, к мосту через незамерзающую Яузу, не торопясь, явно отдаваясь очарованью и этого снегопада и этого легкого дрожащего предвечернего сумрака, шествовали (да, да, именно шествовали) припорошенные снегом редкие прохожие: жители ближайшего спального района. И до того были славными и этот ранний, исчирканный снегопадом вечер, и эта странная для огромного мегаполиса вязкая тишина и даже черно-белые мазки двух сорок с важным видом рассевшихся на церковной ограде, что черная вода никогда не замерзающей реки, отдающая тиной и мазутом, и столь же черная, донельзя неприкаянная мужская фигура, взад и вперед снующая вдоль берега, казались чем-то необычайно лишним,
кричаще никчемным, инородным.

***

- ...Ну и долго еще ты, сволочь безмозглая собираешься кружить
вокруг да около? А ну глотай, глотай, кому говорю! Я и так на тебя уже батон
хлеба перевел....Восемнадцать рублей, как с куста....Да ты если честно и
половины-то не стоишь. У тебя, небось, и мясо-то нефтью пропахло. А ну, глотай, сука...

Молодой худощавый, давно и старательно небритый человек в
черном  мешковатом свитере натянутом похоже прямиком на голое тело, раз за разом бросал в воду  размокшую уже горбушку, в которой скрывался крупный рыболовный крючок, привязанный к толстой, прочной леске.
И точно также, раз за разом, наглая, рябенькая утка, сделав вокруг хлеба не лишенную своеобразной грации широкую загогулю, быстрым движением жесткого клюва превращала хлеб в труху и разве что не плевала в сторону человека освободившимся крючком.

- ...И что же вы, молодой человек собирались с ней сделать? Неужто,
скушать?

Слегка растягивая слова, проговорила высокая, относительно молодая женщина, стоявшая на мосту и похоже давно уже наблюдавшая за действиями незадачливого охотника.

Тот резко и недовольно смахнув рукой снег с головы, нарочито внимательно взглянул на женщину. Несомненно, от его взгляда не ускользнуло и
то, что на незнакомке длинное пальто светло-серой кожи, и высокий поднятый воротник дорогого, усыпанного снегом меха, и по-восточному крупные, слегка удлиненные глаза цвета темной  сосновой слезы. Ну а игру крупных, несомненно, натуральных камней темно-пурпурного цвета в длинных, тяжелых сережках, украшающих ушки женщины, не заметить было просто невозможно. Она была несомненно хороша, наверняка состоятельна, и от того наверное на душе у него стало еще гаже...

Он присел на черную коряжину топляка, полузанесенную мелким песком, закурил, и с ненавистью глядя на утку, к которой присоединился невесть
откуда появившийся пижонистый селезень, сплюнул.

- Ну что вы, мадам (Слово мадам он произнес издевательски и задиристо)...Как можно? Чисто для науки....Поймал бы, окольцевал бы и отпустил бы ее, суку на все четыре стороны. Да хоть в теплые страны...

«Мадам» не торопясь, осторожно ступая по скользим от подтаявшего снега доскам моста, подошла к молодому человеку, меланхолично сматывающему
леску на спичечный коробок.

- Давно бомжуешь?

Голубоватый дым ее дорогих тонких сигарет сизой, полупрозрачной жилкой закружил вокруг прибрежных деревьев, голых и корявых. Женщина разглядывала бродягу в упор, оценивающе, словно покупатель.

- Слушайте вы, не знаю, как вас там?

Взбеленился мужик в черном и, вскочив с топляка, тычком послал окурок в холодные воды Яузы.

- А может быть вам еще и зубы показать? Нет? А то я завсегда готов....Да и не бомж я вовсе....Вон, в четырнадцатом, что на горе, у меня квартира. Да и жена....

Мужик внезапно замолчал, словно споткнулся и, обогнув незнакомку,
направился в сторону неказистых, панельных домов, с трудом угадывающихся сквозь снег.

- ...Меня зовут Лейла...

Она слегка повысила голос.

- Прошу прощения, что помешала вам в вашем занятии, в так сказать
охоте.... Но я готова загладить свою вину и приглашаю вас отужинать у меня.
Утку не обещаю, конечно, но будет вкусно. Согласны?

Он остановился, невольно принюхался, словно пытаясь почувствовать сквозь прибрежный терпкий запах, ароматы обещанного угощения и повернувшись,
представился.

- Сергей. Сергей Копытов. Спасибо за приглашение. Если честно, от этих дошираков уже тошнит...

***

Ужин и в самом деле оказался на высоте. В меру прожаренное мясо, отварной картофель, посыпанный мелко нарезанным укропом и облитый топленым
маслом. Аккуратно разложенная по фарфору красная рыба неизвестной Сергею породы, дразнила обоняние....Ну и конечно водка. Небольшой пузатый графинчик, в матовом холодном тумане, заплаканного конденсатом стекла.

...Как оказалось, Сергей совсем неумел пить.
Еще не успел остыть отварной картофель, еще не степлилась окончательно водка, а он, стоя на балконе у настежь распахнутого окна, старательно вглядываясь сквозь белесый от снега вечер, отчаянно жестикулируя незажженной сигаретой, что-то горячо и несвязанно втолковывал, казалось собственному отражению в темном стекле. Довольно привлекательное его лицо, с тонким породистым носом и волевым подбородком сейчас словно оплыло, поблескивая пьяной испариной.

- ...Вы поймите, Лейла....Какое, однако, у вас странное имя....Хотя
чему я удивляюсь, у вас удлиненные глаза...Восток, несомненно....О чем бишь я? Ах да...Она. Она старше меня. Я еще только заканчивал третий курс, а она уже была главврачом в ЦДТ. Вы знаете, что такое врач в гостинице? Это и презенты от иностранцев, и подарки он наших друзей с Кавказа, и валюта....Да что говорить? Несколько лет я жил, как у Христа зав пазухой. И все у нас казалось, будет славно....Да и разницы в возрасте, откровенно говоря, я не ощущал...Славно. Пока однажды, вечером я совершенно случайно не заметил ее зрачки. Огромные и страшные. Бездонные как выгребные ямы. Она смеялась, отмахивалась: мол, всего лишь на всего кокаин, какая, дескать, мелочь. Вспоминала серебряный век. Песню Вертинского напела. Клялась, что больше не будет. Уж лучше б она просто пила.

Хотя она уже и тогда и пила не в пример мне...Я чувствовал, я знал, что все это закончится плохо...

Ее уволили. Сначала из жалости оставили там же, в гостинице медсестрой, а потом и вовсе выгнали. Она сразу как-то уж очень быстро сломалась....Даже как будто поседела, хотя всегда была светленькой.... И звали ее, кстати, Светланой...

Иногда, Светлана словно просыпалась: прибиралась в квартире, готовила обед, или положим ужин, но все одно - это лишь были жалкие потуги самообмана....Я понимал: нужно вытащить ее из этого дерьма. Вытащить... Срочно! Как можно скорее. Но куда? Вы мадам, вы когда-нибудь бывали в спальных районах?
Там, где использованные шприцы валяются даже в детских песочницах, а пакеты с раздавленным клеем «Момент», тем самым, что нюхают дети младших классов, находят в школьных туалетах? Нет? Не приходилось? Вам повезло, мадам Лейла...Это какой-то заколдованный круг, из которого я не вижу выхода. Я твердо осознаю, что бежать отсюда просто необходимо, но одновременно с этой убежденностью, каждый раз приношу ей дозу. Сам приношу. Вы слышите Лейла!? Сам.... Иначе она ляжет под любого...Ради дозы ляжет. Она как-то позвонила мне: Приезжай, готовлю утку фаршированную яблоками. А у самой уже голос звенит...Вы, когда-нибудь слышали этот звонкий, деревянный голос наркомана после дозы? Нет? Вам опять повезло....Светлана позвонила, а я подписал контракт. Выгодный твою мать... Думал сломаю денег, обменяем ее квартиру с доплатой...Хоть в центр, хоть в другой город. Одним словом,
куда-нибудь подальше, прочь от этих наркош и собутыльников. Дурак.

Он, наконец, прикурил и, свесившись в окно, молча, провожал тоскливым взглядом крупные, пушистые снежинки, пролетающие мимо.

- Так вы военный, Сергей?

Лейла как оказалось, все это время стояла рядом, облокотившись на
подоконник.

- Военный? С чего вы решили?- поразился Копытов.

- А....Это вы про контракт? Нет, Лейла. Я не военный. Я всего лишь геолог, специалист по кимберлитовым трубкам, если так можно выразиться,...Проще
говоря, разведка алмазных месторождений.

Сергей несколько протрезвел или что, скорее всего, в этой странной женщине, с продолговатыми темными глазами и смуглой, матовой кожей, невесть зачем пригласившей его к себе на ужин, он нашел собеседника, а вернее сказать слушателя, о котором должно быть истосковалась его душа. Душа самого
обыкновенного человека, уставшая и неприкаянная.

- Понимаете, Лейла. У нас в России алмазных месторождений довольно много. К примеру в Сибири, на границе красноярского края и Якутии, или как принято говорить в зоне Попигайской астроблемы огромнейшее месторождение алмазов , но разрабатывать их, эти самые месторождения не моги....Дескать, рухнет алмазный рынок....Вот и подались оттуда геологи кто куда...Ну а я подписал контракт с небольшой украинской фирмочкой на поиск кимберлита в Анголе...Это Африка, мадам.

Копытов рассмеялся и, махнув рукой, вышел с балкона.

Нож противно скрипнул по фарфору и Сергей, отложив так и неразрезанный бифштекс, поежившись, продолжил.

- Вернулся я с четырьмя видами лихорадки и сотней долларов в кармане. Да что там вернулся... - он вдруг рассмеялся открыто и весело.

- Слава Богу, что смог сбежать...Фирма оказалась настолько левая, что попадись я местным властям, тюремной ямы мне бы не избежать...Там, в
Анголе, тюрьмы не строят, там просто копают глубокую яму.

Я - то вернулся, а вот Светка совсем опустилась. Дуреха. За дозу, спит, с кем ни попадя...

Он потянулся к графину, но передумал и лишь вертанул его в своих
сильных ладонях, словно ребенок только что купленную игрушку неваляшку.

- Я и с уткой этой конечно полную глупость удумал....Поймать и зажарить ее с яблоками - как Светлана тогда и угостить ее. Светке конечно уже не поможешь, но ...

Неожиданно пальцы его, обхватывающие графин разжались, и Лейла с
удивлением обнаружила, что Сергей спит. Спит, тихо посапывая и улыбаясь во сне, словно ребенок.

- Ну и ну...- Хмыкнув скорее весело, чем с досадой, Лейла вышла из-за стола, и, собрав посуду, направилась на кухню.

****

...Светлана ползала по полу, дергаясь, словно Гоголевская Паночка.

На линолеуме, светло-коричневом под паркет в елочку, вслед за ней стелилась широкая, влажная, дурно - пахнущая полоса.

- Опять обмочилась.

Равнодушно констатировал Сергей и, прикрыв дверь, прошел в комнату. Измочаленный зубами обрывок бельевой веревки, которой он привязал,
утром, уходя из дома, Светку, мерзким крысиным хвостом покачивался на трубе радиатора.

-Сережа. Сереженька...- Зашелестел за его спиной усталый, пропитанный надеждой выдох супруги.

- Сережа. Дай дозу...Я знаю, у тебя есть...Дай, дай, Богом молю дай...Издохну я сейчас...Ломает меня...Дай!

Он приоткрыл форточку, закурил и не глядя, швырнул на диван пакетик с ампулой и одноразовым шприцом. Выбросив окурок, Сергей перешагнул через ползущую к дивану Светлану и прошел на кухню.

- Кофе. Я же точно помню, где-то у меня был кофе...Он взглядом пробежался по тесной, шестиметровой кухоньке в поисках кофе и проснулся на чужом, жестком диване.

- А вот и кофе.- Проговорила чужая, малознакомая женщина Лейла.

На небольшом серебряном подносе многообещающе звякнули миниатюрные чашечки тонкого фарфора.

*****

- Ну что геолог, пришел в себя? - В тонкого шелка халате, Лейла показалась Копытову неожиданно домашней и уютной, значительно моложе своих
лет. Сергей приподнялся с дивана и виновато тряхнув головой, бросил,
не глядя на женщину.

- Вы уж простите меня, оболдуя. Напился, как сволочь. И вам в тягость и про Светлану забыл совсем. Она у меня там, одна. Ждет, должно быть...

Он поднялся было, что бы уйти, но Лейла неожиданно достала из кармашка халата два небольших, отполированных шара, чуть меньше куриного яйца.

- Ну, геолог- пропойца, может быть, скажешь мне, что это такое?

Копытов присел за стол и машинально, в два глотка опорожнив чашку с кофе, проговорил, не прикасаясь к поблескивающим шарам.

- Да что здесь особенно рассуждать? «Шары здоровья»...В последнее время говорят в моду вошли....Вот этот из гагата, а этот - тигровый глаз. Хотя
окрас довольно бледноват.

- Верно!- обрадовалась Лейла, и присев рядом прочитала на небольших, отпечатанных на плотной бумаге карточках.

«Гагат - помогает при судорогах, снижает избыточное напряжение и
возбуждение, убирает головную и зубную боль».

«Тигровый глаз - лечит бронхи и легкие, избавляет от запоров»...

- От запоров!? - Сергей коротко хохотнул и вдруг густо покраснел.

- Нет, нет!- Женщина тоже расхохоталась, глядя на смутившегося молодого человека.

- Я, слава Богу, запорами не страдаю. Пока, по крайней мере. Но дело в другом. У меня в Звенигороде небольшой цех по обработке поделочных камней. Так себе цех: полуподвальное помещение пара станков и три человека, но предприятие прибыльное. И «шары здоровья» и подсвечники и яйца и массажеры из полированного камня расходятся на ура. Одно плохо - проблема с сырьем. И вот тут вы мне можете помочь. За вознаграждение, естественно. Ну, скажем так - пятьдесят рублей с одного изделия.

- Да чем же я вам могу помочь? - Копытов развел руками в недоумении.

- С рюкзачком за сырьем за тысячу верст не набегаешься. Ну а если, к примеру, организовать поездки за сырцом на Урал или допустим Хибины, то боюсь, цены на ваши яйца или подсвечники возрастут: транспортные расходы, организация экспедиций, согласование на добычу минералов по многочисленным инстанциям и здесь и там. К тому же боюсь, вам сразу же придется нанять еще несколько камнерезов, а это сами понимаете расходы...

- Да я все понимаю, дорогой вы мой Сереженька. Транспортные расходы, взятки на местах, пятое - десятое...

Лейла, посмеиваясь притиснулась к Копытову, притиснулась настолько, что он сквозь аромат дорогого парфюма почувствовал горьковато-пряный запах ее тела.

- Все эти эксклюзивы: тигровые глаза, родониты с флюоритами мне особо -то и не нужны.

Ее ладонь, горячая и бесстыдная, словно между делом бродила по его телу, оглаживая и пощипывая то грудь Сергея, то его бедра, что впрочем, не мешало женщине как ни в чем ни бывало продолжать начатый за кофе разговор.

- Вы же геолог, мой друг и вполне понимаете что отполированный гранит или допустим цветной мрамор тоже могут быть очень декоративными...Вот и принесите мне эти декоративные но дешевые минералы. В Москве их достать совсем несложно.

- Да где же, где!? Сергей, мучительно краснея, попытался отстраниться, но Лейла словно в рассеянности уже расстегивала молнию на его брюках.

- Как- где? Да на любом старом кладбище...

******

Лейла оказалась права. Среди просевших, темных от столь естественной для города маслянистой пыли сугробов, в лучах усталого вечернего солнца поблескивали старинные надгробия и покосившиеся массивные стелы,
вырезанные из крупнозернистого красного гранита, украшенного бензинными пятнами черного лабрадорита и мрамора, самых разнообразных расцветок.

Тяжелым геологическим молотком, Копытов, довольно ловко откалывая
от памятников крупные куски камня, довольно быстро наполнил полинялый, блекло -зеленоватый рюкзак.

«Елизавета Александровна Обухова, усопшая от тоски 18 сентября 1909г. от Р.Х, в возрасте ста четырнадцати лет, придана земле здесь внуками и правнуками покойной», Сергей с трудом прочитал обомшелую надпись, выбитую на небольшом постаменте темно-зеленого змеевика.

- Хотел бы я столько прожить...

С завистью подумал Копытов, когда вдруг услышал глуховатый, девичий голос, доносившийся откуда-то сзади.

- ...И запомните: с целыми зубами они ценятся гораздо больше. Так что прежде чем копать, посмотрите на даты смерти и рождения: у молодых зубы лучше.

Занесенный было молоток Сергея замер над головой, когда из-за ближайшего поворота появилась группка подростков.

*******

...Это были странные дети. Худощавые и светловолосые, с бледной, словно обделенной солнцем кожей на лицах и примерно одинаковой, копеечной,
приютской одежкой. Они шли за ним метрах в двадцати. Шли, молча и
сосредоточенно. Глядя сквозь Сергея, пустыми, равнодушными, свинцовыми глазами.

За высокой бетонной стеной задыхался в выхлопных газах Сущевский вал, с
противоположной стороны металлическими сочлениями электричек громыхал
Савеловский вокзал, а здесь, в относительной тишине, среди покоя и подобающего месту умиротворения, по заснеженному асфальту, вспученному корявыми тополиными корнями, шла группа подростков, почти детей, с пустым, свинцовым взглядом равнодушных глаз.

Сергей спрятал в снегу молоток, поправил тяжелый, набитый каменными обломками рюкзак и решительно повернул на дорожку, ведущую к выходу.

Тотчас, несколько подростков отделившись от общей группы, коротким путем, минуя склеп князя Голицына Владимира Сергеевича, двинулись наперерез Сергею.

...- Ну не драться же мне с детьми, в конце-то концов? - Хмыкнул он, подбадривая самого себя, и прибавил шагу. До центральных ворот городского
кладбища осталось всего ничего: минут пять быстрого хода. Прибавили шагу и
преследовавшие его подростки. Сергей свернул влево, в надежде опередить своих преследователей, но тут же заплутал среди заснеженных кустов и проржавелых оградок, а через минуту, лицом к лицу оказался перед ребятами.

********

...Они были необычайно озлобленны и самоуверенны, эти странные дети. Он сначала попытался отшутиться, откупиться от них пачкой дешевых
сигарет, но подростки, молча, гадливо ухмыляясь, профессионально оттесняли его с главной аллеи, в сторону заросшей кустами сирени высокой бетонной стены. Когда же ловко брошенный ему в лицо жестяной, полинялый и ржавый венок, распарывая щеки и веки, на мгновенье ослепил его, он, большой и сильный мужик, тем ни менее неспособный ударить ребенка, понял совершенно отчетливо: нужно бежать. Бежать....Бежать куда угодно. Прочь от этих странных и страшных детей в тяжелых ботинках с тупыми подбитыми металлом носками и с остро отточенными лопатами, черенки которых они с трудом удерживали в тонких пальцах. Машинально размазывая по лицу слезы и кровь, мужчина попытался прорваться сквозь плотное кольцо из рук и ног, но
споткнувшись об угол оградки, упал спиной возле небольшого сварного постамента, увенчанного полумесяцем. Девчонка, метнувшая в него венком, самоуверенно рассмеялась и, не торопясь особо, выудив из кармана штанов, обвислых на по-детски худенькой заднице, матово блеснувшую заточку, расслабив плечики, двинулась к нему.

- Да что ж вы ребята, сучонки малолетние, совсем здесь чокнулись? Да я же вам в отцы гожусь...

Он пытался что-то еще проговорить, прокричать, быть может, даже попросить о пощаде, но они равнодушные и оглохшие в своей необъяснимой злобе,
набросились на него словно стая голодных и безжалостных крыс.

«В последнее время на московских кладбищах
вновь участились случаи вандализма. Причем
надругательствам подвергаются не только
памятники и постаменты, но и сами усопшие»

Из газеты «МК» за 23.02.2010г.