Бизяк Александр


Светлой памяти жертв Майского (1985 г.)
антиалкогольного указа посвящается...

Обычно он покидал свое жилье в семь утра. А тут проснулся в пять. Ныла нога, боль прохватывала до самой кости. Рука затекла, онемела. Попробовал шевельнуть пальцами, и по ним быстро-быстро поползли мелкие мурашки.
– Разве это жизнь?.. – по-стариковски простонал Магазиныч.
Хотел перевернуться навзничь, да не получилось. Тело не слушалось.
– Язви тебя через табуретку... – проворчал Магазиныч, подтянул под себя правую руку, оперся на локоть и прислушался, то ли к себе самому, то ли к тишине за окном.
За черным стеклом монотонно посвистывал ветер, колючая снежная крупа звонко била в стекло. Где-то далеко, чуть слышно, прогромыхал трамвай.
– Однако... – сам себе сказал Магазиныч. – Трамвай пошел, и мне пора.
Он кое-как сполз с кровати, постоял, проверяя себя на равновесие. Почесал под майкой. Долго разглядывал свою впалую тощую грудь, будто видел ее впервые. Сказал ей:
– У-у, волчья падь... – и проковылял к столу.
Обычно он выпивал стакан холодного вчерашнего чая вприкуску с хлебом, посыпанным сольцой. А тут не стал, не захотелось.
– Зажрался больно, толстею... – сказал он сам себе.
В дорогу собирался основательно и аккуратно. Свитерок натягивал из порыжевшей выцветшей шерсти, потом старенькую, лоснящуюся кацавейку, а поверх – шинелишку. На плечах шинели едва угадывались два темных пятна от давно споротых погон. Поглубже нахлобучивал шапчонку с вислыми ушами – и отправлялся в путь.
Соседи в коммуналке еще спали. Свет в коридоре Магазиныч не включал. Чего лампочке понапрасну сверкать? Баловство всё это, прихоть барская. К двери дорогу знает, привыкший.
Февраль в эту зиму выдался пуржистый, с наметами сугробов. Снег жалобно повизгивал под кирзовыми сапогами, точно каждым своим шагом Магазиныч давил что-то живое.
Одинокие черные фигуры изредка выползали из подъездов и оторопью, вприпрыжку торопились к трамвайной остановке.
Магазинычу торопиться было незачем. Шел не спеша, чуть подтягивая ноющую ногу.
Заснеженная узкая улочка выводила на Волгоградский проспект, к универмагу «Будапешт». Сейчас «Будапешт» был темен и непривычно тих. Это позже, часам к восьми, тут замельтешит людская саранча.
Сразу за «Будапештом», через огромный продуваемый двор с мусорными баками, располагался продуктовый. Сбоку от него, с торца, – магазин «Вино». В округе его так и прозвали, благодаря соседству с универмагом, – Будапешт. Вот сюда-то и направлялся Магазиныч.
Несмотря на ранний час, здесь уже толпились люди. В потемках и не разберешь, сколько их и кто они. Да Магазинычу это ни к чему. Он и в темноте, еще издалека, угадывал наверняка и без ошибки. Вон Колька Вшивый. Этот на ночь никуда не уходил, потому как некуда. Спал в ближайшем подъезде.
Рядом – Витька Гвоздь. Приблудный, откуда-то из Текстильщиков. Валька Стерлядь, закутанная в шаль с головы до пят. Дядя Федя Одноногий...
Вот, считай, и вся компания, весь «контингент». Остальные уж потом заявятся. Баре, берегут себя, язви их через табуретку. Разжирел народ, разбаловался. На койках любят сны досматривать. Ни за что не встанут, до конца не доглядев. Загодя ни одна собака не придет, не поторопится. Разве это люди?
– Магазиныч! – дружно приветствовал его «контингент». – Чтой-то ты сегодня спозаранку, по утренней прохладце...
Магазиныч промолчал, только скупо посмотрел на них, прокашлялся. По утрам, без опохмелки, он был суров и немногословен.
Федя Одноногий заковылял ему навстречу, упираясь на костыли. Магазиныч пригляделся, хмыкнул: Федор скакал на костылях, а его протез, отстегнутый с ноги, одиноко стыл у самого порога Будапешта. Теперь Федор мог смотаться куда угодно: на угол за «Беломором», в соседний дом к дружку погреться или отлучиться по нужде. Главное, что его протез «дежурил» возле магазина.
– Здорово, колченогий хрыч! – Магазиныч вынул из кармана шинелишки свою озябшую, плохо отогретую ладонь и протянул ее Федору. – Что-то я вчера тебя не видел. Уж не случилось ли чего?
– Да жив я, Магазиныч, жив покуда... – Федор явно был польщен вниманием к своей персоне. – В собесе прособачился. Весь день угрохал. Поверишь, у них бардак похлеще, чем в нашем Будапеште...
Магазиныч поднял воротник шинели, зябко передернулся, хозяйским глазом окинул «контингент».
– Ну, чего тут происходит у вас, у алкашей? Докладывай!
– Все путем, Магазиныч. Ты не сомневайся. Все путем. Ночью был завоз, Валька Стерлядь видела. Восемьдесят ящиков водяры и двадцать шесть «Кавказа».
– Сволочи! – ругнулся Магазиныч. – Бормотуху опять не довезли. Народ давиться будет.
– Да не серчай ты, Магазиныч, – успокоил Федор. – Всё путем. Наши все в строю, в стартовой десятке. Я – первый.
– Вижу, – усмехнулся Магазиныч и посмотрел на одиноко торчащий протез возле самого порога магазина.
– За мною Валька, – продолжил Федор. – За Валькой – Витька Гвоздь. Тебе два места застолбили. Персональных. Пойдешь за Валькой, Гвоздь пропустит, а через четверых на пятый – снова ты. Всё путем, как в Библии. Пригубишь? - Федор протянул початую бутылку бормотухи.
Тот неторопливо взял бутылку, посмотрел ее на свет, отмерил пальцем ровно половину, взболтнул и, крякнув, запрокинул над раскрытым ртом.
– Хороша отрава! – Магазиныч сморщился, возвращая Федору початую бутылку. – Хуже не бывает... – Достал спичечный коробок, занюхал.
Вот теперь можно было жить, мороковать над обустройством дня. А день обещался хлопотным и трудным. Потому как если был ночной завоз, значит, будет и работа. А работу свою Магазиныч любил и уважал, и не променял бы ни на какую другую. Да и вообще, другой работы он не знал, и знать не хотел. Работа для него была всем на свете: и обыденной борьбой за пропитание (порою трудной и опасной), и отдохновением души одновременно. Она была необходима не только Магазинычу, но и людям. А это было главным.
И еще: профессия Магазиныча считалась уникальной, не имеющей аналогов. Как назвать свою профессию, Магазиныч сам не знал. Диспетчер, порученец, проводник, очередник?.. Так, да и не только. Потому как состояла из самых разных дел.

Ближе к одиннадцати, к открытию магазинов, очередь выстраивалась на километр. Чтобы добыть заветную бутылку, человек должен был убить полдня, а то и целый день. Как повезет. А нервы, а мучения, а помятые бока и вывернутые руки?! А мат, которым закладывало уши?! А оторванные рукава и воротники?!..
Магазиныч в этом деле был незаменим. Его искали, перед ним заискивали, ему старались угодить. В очереди Магазиныч завсегда имел с десяток припасенных мест. Эти места Магазиныч называл «вакантными». За место – соответствующая такса. Если в хвосте, то самая дешевая – рублишко. Ближе к середине расценки достигали трояка. Ну а если ты богатенький – гони пятерку. Магазиныч вклинит тебя в самое начало, в головную группу.
В таксу за услуги входила не только близость к заветному порогу магазина, но и затраты сил. Моральных и физических.Попробуй-ка, впихни клиента в орущую, кипящую, спаянную намертво толпу людей! Здесь не только клиента вместо себя впихнуть, здесь и ящерице не проскользнуть. Так все утрамбовано и слито в единый монолит. Ревущие глотки, искореженные лица, побелевшие от ярости глаза.
– Магазиныч, падла! – орут мужики в самый разгар операции по внедрению клиента. – Куда ты его впихиваешь?! Его тут сроду не было!
Но на то Магазиныч и был величайший профессионал. Тут, главное, не дрогнуть. Свою пятерку он задарма не брал, отрабатывал ее на совесть.
Перед началом операции клиент проходил серьезный инструктаж. Магазиныч отводил клиента в сторону и долго и подробно втолковывал ему все секреты тактики:
– Инициативу сам не проявляй. В перепалку не вступай. Слушайся моих движений. Будь глух и нем, как рыба. А, главное, ничего не бойся – я прикрою. А если трусишь или сомневаешься – ты не мой клиент. Забирай свою пятерку и вали в очередь с хвоста.
Тут, конечно, успех зависел от выбора клиента. С робкими интеллигентами Магазиныч дела не имел. Ему нужны были бойцы, мужики попроще и понадежней. Приглядывая потенциального клиента, он безошибочно определял: с этим, пожалуй, я пойду, а тот – слабак, сломается при первом испытании.
Иногда ночами он мечтал: придумали бы семинар специалистов по вино-водочным очередям! На этом семинаре Магазиныч наверняка бы был профессором, а то бери и выше – академиком. Уж он бы поделился опытом и мастерством!
Как правильно построить свой рабочий день, с чего начать, на что направить главное внимание? Взять хотя бы выбор места в очереди. Казалось бы, чего уж проще: занял очередь и жди. Накопилось за тобой человек пятнадцать, ты снова переходишь в хвост. Вот и вся премудрость. Ан нет, выбирать соседей надо с толком, здесь тоже психология нужна. Если твой «дублер» должен быть бойцом, мужиком не робкого десятка, то сосед по очереди – тихим и покладистым. Чтобы при внедрении не поднял хай, не забазарил, не начал выступать. Ну и к тому же, Магазиныч загодя предупреждал соседей: я, мол, временный, тут меня другой заменит. Такую операцию он прозвал – «взять с соседа вексель» или «взять задаток». Как угодно. Однажды один клиент (сразу видно, что интеллигент – в очках, при галстуке), так тот назвал его Мичуриным.
– Почему Мичурин? – не понял Магазиныч.
– Мичурин, – растолковал ему клиент, – первым начал скрещивать различные сорта. Взял, к примеру, грушу, да и привил к яблони. И ветка прижилась! Вот так и вы – привили меня к очереди, и очень даже эффективно... Вот вам результат! – Клиент раскрыл портфель, извлек бутылку. – Нет, вы, действительно, талант. Вы самородок! Сегодня приезжает друг из Оксфорда, как и вы – большой экспериментатор. Правда, в физике. Так вот, первый тост при встрече я непременно подниму за вас.
Магазиныч пригляделся к бутыльку в руках интеллигента и ахнул. В руках у чудика была бутылка грузинского «Вазисубани»
– Ради такой кислухи стоило собачиться?! – возмутился Магазиныч. – Да в ней всего-то десять градусов! А я, дурак, такую очередь тебе отдал!
Он достал смятую пятерку и вернул ее клиенту:
– За сухачку не беру...
На семинаре Магазиныч и про «сваху» рассказал бы. Тут – совсем другой расклад, тут нагрузка больше падает на ноги, чем на извилины в мозгах. Тут вертишься волчком, сколачиваешь «тройку» (желающих выпить на троих). Правда, некоторые называют это «случкой». Магазинычу подобная терминология не нравится. Такой собачий термин ему не по душе.
Перво-наперво, «свахе» память твердая нужна. На физиономии. Было бы у Магазиныча побольше грамотенки, знал бы слово «физиономист». Но он и без «физиономиста» дело знает. Тут механика простая: первого клиента отыскал, к портрету пригляделся и говоришь ему:
– Стой на месте и никуда не отлучайся. Остальных двоих я мигом нарисую. Ты только жди меня, и я вернусь. Только очень жди!
И – нырк в толпу. Второго обнаружил, к первому ведешь. Оставляешь их, родимых, – и за третьим. Наконец, нашел – повязываешь с первыми двумя. Вот и вся премудрость, а говоря научным языком – селекционная работа. За услуги плата божеская – полстакана и никаких претензий.
Конечно, как и в любой ответственной работе, случаются накладки. От них никто не застрахован, даже Магазиныч. Иногда доходит до смешного. Глядишь на рожу, фиксируешь опознавательные знаки. А они, подлюки, не фиксируются. Круги под каждым глазом да жиденькие всходы бурой бороденки. Вот и весь портрет. Они ведь, алкаши, все на одно лицо. Тогда стараешься одежку вспомнить.
Запомнил как-то Магазиныч одного по пиджаку. Дело летом было. Вернулся – нет клиента. Всю очередь обшарил, не нашел. Как сквозь землю провалился. А он, алкаш проклятый, что учудил?! Покуда Магазиныч был в отлучке, команду собирал, взял да и загнал пиджак. Стоит в одной рубашке, к стене прижался, чтобы не упасть, и дремлет. Ну не гад?! Так Магазиныч, прежде чем за третьим сбегать, ему под рубашку заглянул. На случай, если тот и рубашку сплавит, так хотя бы майку заприметить. А алкашу кулак поднес под самый нос:
– Ты мне брось стриптиз устраивать!
Где-то к девяти темень начинала таять. У Будапешта очередь змеилась человек на двести, а точнее – двести восемнадцать душ. У Магазиныча глаз наметанный, как у чабана в степи. Бросил взгляд и точно знает, сколько у него овец в отаре.
До открытия еще целых два часа. Вроде бы и много. Но это для тех, кто в очереди мается, на морозе стынет. А для Магазиныча времени в обрез. После девяти – самая работа. Хлопот полон рот. Пробежаться вдоль цепочки, посты проинспектировать. Для этой операции у Магазиныча прием тоже отработан. Что значит – проверить очередь? А это вот что значит: подходишь, оголяешь руку, а на ней номерок написан карандашом химическим. А если у тебя в запасе четыре очереди, как тогда? А вот как. Ведь не зря же Бог дал человеку две руки, рассудил Магазиныч. Когда начинали писать номерки, Магазиныч подставлял правую ладонь. Потом перебегал на следующий пост и подставлял левую. Третий номер ему уже писали на оборотной стороне ладони. Ну а четвертым номерком, тут теорема немудреная, клеймили изнанку другой руки.
Ну ладно, с постами разобрался. Тут бы передышку организму дать, воздуху глотнуть. Ан нет. Подбегает Витька Гвоздь:
– Магазиныч, дуй к ларьку. Там мужики стакан ищут.
Магазиныч – к ларьку, на правую ногу припадает. Спешит-торопится, чтобы кто другой не опередил. Тут таких «стаканщиков» столько расплодилось... Да все вертлявые, сучье племя. Того гляди, с ног сшибут...
Нет, поспел Магазиныч в самый раз, первым заявился. Молодчина Гвоздь, вовремя шепнул
А вокруг ларька Валька Стерлядь крутится, «опохмельщица». Она и толканула мужикам бутылку. Мужики, как полагается, Магазинычу первому налили. За услугу.
– Продигустируй, Магазиныч, обнови стакан!
Магазиныч выпил, посмотрел на Вальку:
– Чашма?
– Она самая, – подтвердила Валька.
– Да ее неделю, как в Будапеште не было!
– Не было, не спорю, – согласилась Валька, кутаясь в платок. – Ее вчера в пятнадцатом давали.
– Врешь! – рассердился Магазиныч. – В пятнадцатом уже четвертый день как вермутом торгуют.
– Да будет вам! – Перебили мужики. – Развели научную дискуссию...
– С детства не люблю вранья, – жестко отрубил Магазиныч. – Не было в пятнадцатом Чашмы! Мне бы доложили. – Его слегка качнуло.
Чтобы успокоить Магазиныча, ему еще чуток плеснули. Он отказался наотрез.
– Не имею права, мужики. Дел по горло. – И нетвердой походкой направился к очереди.
Мужики уважительно смотрели вслед:
– Человек!
А дел, действительно, невпроворот. Кому-то позарез понадобился ящик, чтобы закуску разложить. Так Магазиныч не только ящик раздобыл, но и газеткой застелил. Для этих целей газетку загодя припас.
Только с ящиком вопрос решил, на Магазиныча снова спрос:
-Магазиныч! Выручай, сосед. Сбегай к автомату, позвони моей. Скажи, я за молоком стою. Пусть не ждет...
И такие поручения Магазиныч тоже выполняет. Мужика замуровали в очереди так, что не вылезти – не влезть. А если вылезешь, потом не впустят.
Ближе к одиннадцати (до открытия оставался час) обстановка возле Будапешта суровела. Очередь, припаянная к стенке, заворачивала за угол и змеилась полтора квартала, чуть-чуть не дотянув до библиотеки имени Фадеева.
Все предвещало близкий штурм. Магазиныч, уже махнувший не один стакан, медленно вышагивал вдоль строя. Останавливался, вглядывался в лица. Новенького опознавал мгновенно:
– А вот тебя-то я и не припомню… Новичок? Ну-ну... – и начинал придирчиво осматривать – от башмаков до шапки. – Соберись, сынок. Не на танцы прибыл. Пальтецо задрай потуже, мало ли чего...
На другом ему не нравилась свисающая пуговица. В подобных случаях Магазиныч был непримирим:
– Богатый? Пуговку не жалко? – И переходил на крик. – Идешь за водкой, амуницию проверь! Эх, молодежь... Салаги необстрелянные... В руках – десятка, а в голове ума на грош!
С постоянной клиентурой был обходителен и ласков:
– Привет, Петрович. Ну что, готов, солдат?
– Так точно, Магазиныч! – бойко рапортовал «солдат».
– Ну, то-то же... – глаза у Магазиныча добрели. – Крепись, гвардеец. Скоро в бой.
Минут за десять до одиннадцати по очереди прокатывалась судорога.
Магазиныч громко объявлял:
– Боевая готовность номер один!
Не Магазиныч, а отец родной. Полководец. Генералиссимус Суворов....
Кто– то крикнул из толпы:
– Магазиныч, речь толкни! Напутствуй!
Старожилы ждали этого момента. Начинался главный акт спектакля.
Магазиныч хмельной походкой отмерял от магазина одиннадцать шагов (как будто назначал пенальти на футбольном поле), залезал на тарный ящик и, приняв героическую позу, делал долгую выжидательную паузу. Полы шинели разлетались на ветру, хлопали по коленям.
Дождавшись полной тишины, Магазиныч начинал знаменитую напутственную речь:
– Орлы! Суровый час настал, сейчас пойдем на приступ. Не дрогнем, братцы!
С каждым словом Магазиныч преображался, плечи его расправлялись.
– Сынки! Благословляю вас. А кто сомневается в себе, пусть покинет строй, от греха подальше. Верьте боевому ветерану...
Желающих покинуть строй, естественно, не находилось.
Мужики, осененные напутствием, еще тесней смыкали строй. Кто-то крикнул на потеху публике:
– Да здравствует Магазиныч! Слава Магазинычу!
Над Будапештом прокатилось громкое «ура!»
Ровно в одиннадцать, ни секундой раньше, ни секундой позже, стали колотить в глухую бронированную дверь.
– Затаились, суки?! Время! Открывай!
Внутри зашевелились, кто-то долго возился с тяжелым, неподдающимся крюком. Наконец крюк с грохотом был отброшен, десятки рук рванули дверь. Врата в рай открылись настежь...
Толпа вмиг закупорила дверной проем.
Одноногий Федор попытался навести порядок, но тут же полетел вместе со своим протезом в грязный расквашенный снег.
– Магазиныч! – закричал Федор, пытаясь подняться. – Ты где, Магазиныч?
– Я тут, – отозвался Магазиныч. Лицо его потемнело, и как-то мелко-мелко, как в ознобе, дергались губы.
– Ну, ты, клоун недоделанный! Говна ошметок! – какой-то парень в распахнутом бушлате, в тельняшке (и откуда только взялся этот двухметровый лось?! Не было его в очереди, точно не было!) притянул Магазиныча за воротник шинели и точно куклу приподнял, развернул к себе лицом.
Магазиныч дернулся и, собрав последние силы, потянулся к бушлату – к горлу. Но тот только оскаблился и брезгливо отбросил Магазиныча. Прямо под ноги толпе.
Толпа взревела, затрещали двери. И тут истошно, по-бабьи, завопила Валька Стерлядь:
– Магазиныч!.. Магазиныча до смерти задавили!
Рев толпы мгновенно оборвался. Над Будапештом повисла тишина.
Хоронили Магазиныча таким же мглистым, ветряным днем. Ветер раскачивал обледенелые ветви деревьев, гнал по кладбищу обрывок старой газеты.
Гроб несли Колька Вшивый, Витька Гвоздь, Валька Стерлядь и Федор Одноногий.
Когда могилу зарыли и утрамбовали холмик из вязкой желтой глины, Федор вытащил из-за пазухи бутылку, откупорил.
Колька достал из кармана стакан:
– От Магазиныча остался, на память...
По очереди выпили. Постояли, помолчали.
И тут Витька Гвоздь полез к себе под телогрейку и как-то смущенно, стесняясь самого себя, извлек маленькую, потемневшую от времени медальку. Обтер ее ладонью и аккуратно положил на холмик.
На медальке едва угадывалась надпись: «За взятие Будапешта».
– От отца осталась, с войны... – сказал Витька Гвоздь.

Чтобы оставить комментарий, необходимо зарегистрироваться

Люди, участвующие в этой беседе

  • Гость - 'Гость'

    Сам я убежденный трезвенник. Винные магазины видел только издалека. Вкуса водки не знал. Но прочитав рассказ Безяка так растрогался, что выпил рюмочку в память Магазинычей. И Вы знаете: понравилось.
    С.

  • Гость - Guest

    Александр!
    Добрый вечер или день.
    В ноябре, и 28 февраля, у меня были творческие вечера, и Иосиф принимал активное участие и даже вёл их.
    Мне он сказал, сиди и надувай щёки, а я буду говорить и отвечать на вопросы вместо тебя. Зал был полон, я очень волновался. А он, когда представлял меня или мой рассказ,обращался ко мне:
    - Михаил встаньте и поклонитесь.
    И так весь вечер. И потом рассказывал обо мне хорошие и не хорошие истории и зал... а теперь вы не поверите, аплодировал,
    нам обоим. А может только ему. И он это заслужил. Он меня ругает больше, чем хвалит. Но когда хвалит, то я знаю, рассказ получился.
    А если получился, то он всегда читает его сам. Вот такой у меня наставник.
    Привет от вас я передам. Спасибо.
    А поздравлял я вас со всеми прошедшими и наступающими праздниками, как политическими, так и историческими и религиозными. Но пожелания одни - будьте здоровы.
    Спасибо за письмо.
    Миша.

  • Гость - Guest

    Миша!
    Это очень хорошо, что Вы обращаетесь ко мне по-русски. Иначе, прищлось бы мне читать коммент. со словарем в руках. Да к тому же и отвечать соответственно на английском. А в этом, согласитесь, теряется возможность общения на понятном и родном тебе языке.
    Персональное спасибо за поздравление! Правда, до конца не понял -с чем? С публикацией рассказа, с прошедшим Днем родной советской армии, с приближающимся Днем 8 марта, с Днем рождения моей собачки Мегги, с Днем писателя и т.д.? Но в любом случае, пожелание здоровья, здоровья и здоровья - трогает всегда. Еще раз - сердечное спасибо. ВСЕ ВЗАИМНО.
    Я постоянно читаю Ваши публикации и приколы и они мне очень нравятся (хотя случаются и досадные сбои, но это уже другая тема). И никакой учитель не сможет научить Вашему природному юмору. Даже такой великий ас в этом деле, как Иосиф Малкиэль. Что дано Вам Б-гом, то дано.И еще по поводу учительства. Завидую Вам белой завистью, что у Вас ТАКОЙ наставник. И не мне, как Вы пишите, "иногда учить Вас", а мне - учиться у него.
    Передайте ему, что мне его очень не хватает и никакое виртуальное общение не заменит нашей дружбы в реале.

    Здоровья Вам и Вашим близким. Даст Б-г, встретимся. Иордан и Шпрее и Москва река в конце концов не так уж далеки.
    До встреч на сайте,
    АЛЕКСАНДР.
    АГДАМ АКБАР! ЙОШКАР ОЛА! ТАЛДЫ КУРГАН!

  • Гость - Guest

    Уважаемый г. Бизяк. Мой английский не так уж и плох, всё таки бывший разведчик, но я не могу раскрываться, поэтому поздравляю вас по-русски:
    Вам и всем вашим близким:
    Здоровья, здоровья и ещё раз здоровья. И как ученик, вашего друга, желаю, вам творческих успехов, и чтобы вы иногда учили и нас.
    Миша.

  • Гость - Guest

    У меня голова кружится. Хватит Бегать.

  • Гость - Guest

    Где то я уже этот колокольчик слышал. Зачем дескать одни стараются жить по заповедям Божьим, что это им даст? Что в сущности все равны и у каждого своя правда.
    Мне Магазиныч по душе более чем кому либо, ибо я сам посвятил себя на период 22 года каторжному пролетарскому труду, труду и жизни беспощадно требовательной к себе и аскетичной до предела. А 22 года я скажу вам это кое что. Тем более если добровольно. Жизни, перед которой армейские годы - легкая детская игра.
    Не удивительно что этот рассказ я воспринимаю чересчур индивидуальным образом, не удивительно что мне так близок этот фокус Бизяка, который не над, не вне, а в со-переживании этим людям. Я лучше многих знаю, что рай для одних оплачивается адом для других, бывает и добровольным.
    Но это мое мнение, думаю, интересно не более чем любое иное мнение.
    Потому что каждый следует своими путями, опирается на свой опыт и богат своими мыслями.

  • Гость - Guest

    А мне Магазиныча жалко, хоть он и спившийся пролетарий, его "жисть" таким сделала. Он- продукт своего времени.

  • Гость - Guest

    Ты предлагаешь вернуться к рассказу Магазиныч?
    Ну, что ж, я не против. Но тогда пусь все ещё раз прочитают его и внимательно. Я сам, прочитав его два раза, или даже три, обратил внимане, что г. Бизяк, не просто хороший писатель, но и фокусник.
    Только не спрашивайте почему. Не скажу. Не для этого я подымался над рассказом, а вы господин Серго, скинули меня вниз. А теперь вы, господин Серго, призываете меня к порядку. Анекдот, да и только.
    Поэтому, посади людей в дирижабель и подымись над землёй запачканой деяниями грешников, и заставь всех посмотреть вниз, и тогда они увидят Магазинычей и людей стоящих в очереди. Кого-то вы узнаете, кто-то подняв голову узнает вас и покажет вам кукиш, чтобы вы не подымались высоко над землёй.
    Так как нет преимущества у вас перед Магазинычем.
    Миша.

  • Гость - Guest

    Мы уклонились от рассказа "Магазиныч".
    Дай тебе волю ты всем сделаешь обрезание, всей очереди за взятие Будапешта.
    И всех назовешь Васями и выдашь им всем по куску сала.
    Миша, твое отношение к слову Вася я уже знаю.
    Скажи это тем кто не знает.
    Ты не забываешь о шоколаде.
    А Магазиныч шоколада не ел. Он его презирал. Он ел черствый и заплесневелый хлеб из помойки с солью и запивал грязной водой из под крана.
    Он понимал так, что плохо это хорошо, а хорошо это плохо. Он был настоящим пролетарием. До мозга костей.
    Представляешь, как он ненавидел интеллигентов?
    В какой ад сумел превратить он Божий мир?
    Саша просто гений.

  • Гость - Guest

    Шутник! Дело-то не шуточное. Но тебе не хочется, чтобы мальчика назвали Давидом, я это сразу знал. Хотите назовите его Васей, но обрезание сделайте всё равно. А себе? Если хотите, можете сделать тоже. Только не под наркозом, а под лупой.
    И не вздумайте ставить на стол сало. Кощунство. Раввин, обрезание, ермолка, и сало.
    Миша.

    Серго.
    После обрезания, ешь сало хоть в шоколаде, хоть в сметане, хоть под одеяло, хоть за обе щеки. Я не против.
    Хохлов, не трогай. Пусть живут. У Зураба забери кинжал, действительно, отрежет нечаянно, и станет королевой.
    Миша.

  • Гость - Guest

    Что ты просишь не перепутать, талес с кипой? Или обрезание с молитвой?
    А, знаю, ты боишься чтобы Зураб не сделал кому-нибудь это сгоряча кинжалом! Я тоже этого боюсь.
    И свинину есть боюсь. Только сало, и то если хохол даст. А хохол не даст, не мечтай. Это национальная валюта. Наркотик.
    Давид очень сильное имя. Нужно соответствовать. Думаешь потянет?
    Агдам агбар!

  • Гость - Guest

    Чуть не забыл. Не перепутайте. Не СЕБЕ обрезание сделайте, а мальчику. И ещё. Назавём его ДАВИД. Не против?
    Ну, если нет, тогда за работу товарищи.
    Миша

  • Гость - Guest

    И ты голова! И Зураб голова! М Куперман головище. И даже Антон Вавкин головка.
    И я ничего против товоей странички не имею. Просто у тебя серьёзное творчество и балаган там нечего устраивать. Большому кораблю большая вода. Шлюпкам там делать нечего.
    Ты же рыбак, значит понимаешь.
    С Бертой я покончил. Сына заберу в ешиву отдам, будет раввином.
    И не надо слёз. Чем раввин хуже батюшки? Тем, что он не ест свинину?
    Так и Ешуа бен Иосиф её не ел. Только у меня к тебе просьба. Так, как Берта околачивается возле тебя, организуй мальчику обрезание. Будешь посажённым отцом. И тебе хорошо и мне честь
    окажешь. А Зураб пусть накроет стол и отметьте этот день А я в мыслях буду с вами. И не забудь молитву прочитать. Это очень важно. И только не на грузинском. А иврит ты выучишь быстро. Ты же голова. И ермолку, чтобы оделили и талесы. Да, не перепутай. У нас читают с право на лево. Мы же народ обособленный и с этим пора согласиться.
    Миша.

  • Гость - Guest

    А вот как раз и последние строчки мне понравились больше чем остальные!
    Берта утопилась.
    В Шпрее. Царство ей Небесное!
    Чем тебе моя страничка не по душе, что ты наложил на нее... табу?
    И все таки то что ты вывел Васькой именно дворника считаю правильным и символичным.
    Не зря ленин опирался на ненависть малых народов к России и на ПРОЛЕТАРИАТ одновременно.
    Пролетариат в России и около носитель разрухи и разрушительных сил. Ленин был голова.
    И Аристид Бриан был голова.
    И Макдональдс был голова....

  • Гость - Guest

    Последние четыре строчки ещё раз и медленнее.
    Ещё раз такое напишешь, сам будешь читать.
    Потом продолжим тему.

    Кстати, а где делась некейва Берта?
    Ответ дай под анекдоты. Твоя страничка табу.

  • Гость - Guest

    Рассказ понравился. И даже не буду объяснять почему. Он в этом не нуждается. Он - настоящий.

  • Гость - Guest

    Миша!
    Ну скажи, кому это непонятно что каждый имеет то что имеет? И за что он это имеет? За все хорошее.
    Ясен пень что магазиныч не праведник и не министр.
    Но ведь речь совсем не об том.
    Это же картина. Как бурлаки на Волге. Кто они, откуда пришли? Беглые каторжники или сбежавшие от долгов?
    Кому это интересно?
    Мы видим бурлаков, Волгу и понимаем, что это 19-й век, смотрим на речку и на людей, что-то ощущаем, что-то пронзительное и щемящее, ни с чем не сравнимое.
    А ты в мораль уперся.
    И я тебя понимаю.
    Но меня больше в политику заносит, хотя я и понимаю, как это глупо туда лезть.
    Сплошная интерполяция, приведение сложнейшей, практически непознаваемой системы к простейшей схеме, и попытка на основании этой простейшей схемы сделать какие-то выводы.
    Что еще с моей стороны может быть глупее?
    Что может быть вобще глупее чем выводы?

  • Гость - Guest

    Дело в том, что человек существо порочное. И грешит больше, чем живёт в праведности. Это я уже говорил.
    Но представь себе, война и твой друг, не пошёл в атаку. И его приговорили к расстрелу. И ты находишся в команде получившей приказ расстрелять его. И ты стоишь напротив него и целишся. А он улыбается тебе и шепчет: Стреляй, я же понимаю, что ты должен и не виновен.
    И ты целишся поверх его головы, и это видит капитан, и опускает твой автомат пониже. А ты сопротивляешся, а твой друг кричит: Стреляй, стреляй... и ты стреляешь.
    И кругом сразу становится тихо и птички поют. А капитан выносит всем благодарность и тебе тоже. А после войны, мама твоего друга спрашивает тебя: Саша, расскажи, как погиб мой сын. И сразу становится тихо и птички поют, а за где-то далеко, далеко слышно, как лает собака.
    Проходит время и ты становишся Магазинычем. А как не стать?
    Живёшь ли ты праведно? Ведь никого не трогаешь, очередь держишь в руках и какие-то люди тебя уважают.
    Мой капитан в моём рассказе, живёт не праведно, ведь он не помог спастись солдату. Струсил, так как хотел жить. И он плохой. Магазиныч, почему-то живёт праведно, ведь его всем жалко. А за что? За медаль? За Будапешт?
    Я думаю, не люди, а время и обстоятельства делят людей на праведных и грешных.
    Сейчас мы живём в такое время. А Магазиныч, это тот на кого можно свалить вину, и тут же пожалеть.
    Не буду извинятся. Я так думаю.
    Миша.

  • Гость - Guest

    За последние 54 года моей жизни мне не довелось читать ничего более правдивого и литературно-совершенного. Все вещи носившие печать гражданского пафоса хромали литературно, либо были чудовищно занудливы.
    Утопическая вещь Аксенова "Остров Крым" написана замечательным литературным языком, но при этом - это вопиющая иллюзия, прямо противоположная факту сегодняшнего дня, уловка, на которую купились статисты операции "Перестройка".
    Поэтому я считаю что рассказы Александра это настоящая классика современной литературы, ибо по ним можно с максимальной степенью достоверности судить о нашем времени, о нашем государстве, о наших людях.
    Причем в них, в этих рассказах так много простой и сердечной доброты, нелукавого описания бесхитростных перипетий героев, что само чтение этих рассказов доставляет наслаждение, как процесс.
    А какие достоверные и яркие детали, а какой неподражаемый антураж!!!
    Я бы сказал проще, талант сверкает в каждой фразе, в каждой мысли.
    Эти рассказы именно то, что само просится на бумагу при всей своей очевидности, а мягкий юмор и благожелательная ирония делают их изящными и совершенными.
    Это изделия Фаберже от литературы.
    Они доставляют истинное наслаждение ценителям.
    Все, иду пить чай.
    Я вспомнил Миша, что простил тебя, твоих детей и твоих внуков, правнуков твоих праправнуков...

  • Гость - Guest

    Валерия!
    Не могу к вам дозвониься.
    Уберите, то что я написал. Пожалуйста.
    Серго извени, брат, виноват. Г. Бизяк извените, ради Бога.
    Теперь буду ползать по земле. Рождённый ползать, летать не может. Ты же сам понимаешь.
    Валерия, уберите, а то я поломаю те клавиши, которые это написали.
    Миша

  • Гость - Guest

    Миша, ты высоко поднялся над рассказом? И что ты там увидел?
    Я лично вижу блестяще показанные Сашей искалеченные судьбы, каждая из которых вполне могла бы состояться.
    Я вижу ненависть людей к самим себе, столь же яростную, как и выпестованная в сердцах сов. людей к врагам народа.
    Я вижу восхваление мазохизма, причем возведенное в ранг общественного позитива. (Утро Магазиныча)
    Я вижу ясную и беспощадную картину реалий советской жизни, спроецированную на слой бесправных и беззащитных людей.
    Я вижу абсолютную законченность картины их бытия, которую не способны исправить и изменить уже никакие обстоятельства.
    Все это мной увиденное дает мне право сделать вывод об отношении государства к своим подданным, выводы о самом государстве, о щелоковых и брежневых, о рашидовых и георгадзах и прочей нечисти.
    Я и чай расхотел Миша. Обидел ты меня.

  • Гость - Guest

    Так!
    Как и обещал захожу сзади, то есть по старшенству.
    Генерал Хасин!
    На сайте не довольны вашим отнощением к боевым друзьям. Вы, как бывший суворовец, должны знать, что такое солдатская дружба.
    Нам сообщил бывший агент , что вы генерал Конных войск. То есть вы почти, как Будённый. А усы у вас еасть. А конь? А уздечка?
    Говорят, что кавалеристы очень любят шашками размахивать. А можно танк, шашками зарубить? Смотрите не зарубите кого-то на сайте. И вообще, не молчите. Мы ващшего голоса ещё не слышали.
    Агдаму Хитрому:
    Кто-то договорился у нас на сайте, а вы до ... п... играетесь.
    Вот вы сами меня попросили зайти к вам в гости и что я вижу...
    А вижу я, как все вас хвалят и какой вы хороший, и как пишите, и как то, и это... врут все. А я шестой раз перечитал Магазиныча и понял:
    Не стоило погибать из-за бутылки водки. Не умно это. И что это был за солдат, у которого всего одна медаль и то не говорившая, был ли Магазиныч героем или нет. И вообще, странная фигура этот мужик. Уважаемый среди алкашей и не имеющий ни одного друга.
    Неужели он даже семью не смог завести? Ведь после войны женщины сами просились и даже от инвалидов не отказывались.
    Вы думаете, вот Верник гад, критикует, а сам в каждом слове три ошибки делает. Во первых, я не критикую. Мой учитель мне этого не простит. Насчёт ошибок, вы правы. Двоечником был я.
    Но мне Серго простил все ошибки. И вы тоже. Надеюсь.
    Но как говорит мне мой учитель: Михаил, подымитесь на рассказом и смотрите, что делают ваши герои, куда, и как, и с кем, они идут. Если они стоят на месте и молчат, рассказ вы высосали из пальца. Потом он долго молчит и мне жить не хочеться.
    И поднялся я над Магазинычем и увидел серый мир алкаголиков стоящих в длинной очереди и проклинающие мир, в котором они живут. Вернее ни они проклинают а вы, и я, и Серго. И от этого ваш рассказ такой тяжёлый и лежит на нём непонятноя тоска. От которой хочеться скрыться, но шансов нет. Везде очереди и Магазинычи, как сморящие ставят всех на место. А выйдешь без разрешения, останешся один. Вот и стоим мы все друг за другом и проклинаем Магазиныча. Вот, что я увидел у вас в гостях Ваш рассказ мне знаком давно и я его часто рассказывал моим друзьям.
    Сегодня мне позвонил мой друг и спрашивает, кто такой Бизяк, а я ему отвечаю-Магазиныч.
    Дорогой Т. Бизяк, если вы пожалуетесь моему учителю, он мне этого не простит. Пожалейтн меня, бедного, старого разведчика.
    Вот, видете, хотел зайти ко всем, но после вас, настроение куда-то подевалось.
    Пойду выпью чаю, может успокоюсь.
    Миша.

  • Гость - Guest

    Конечно, сразу узнал. Я ведь все твои (или почти все)маски знаю. Мы с тобой встречались и в Пензе, и в Херсоне, и в Чугуеве, и в Мексике, и в Литве под Ригой. Да где только не встречались! Есть у нас и общая подружка Берта, которая снова понесла. Всех не перечислишь.Так что, я уверен, и ты меня частенько узнаешь на наших сборищах эпистолярных.

    Моему Ташкентскому уртаку - ответные приветы.

    Одним словом, дорогой АНТОШКА, пора копать картошку! Сегодня обещал СЕРГО заехать. Нажарим картошку, крутку с портвешком смешаем - знатная отравка, верблюжатинкой закусим. Чем не праздник Красной армии, а главное - души и сердца?
    Так что, подгребай, Антон - с лопатой (лучше с саперной). Пойдем на огород.

    Только, умоляю, БЕРТУ с собой не приводи. Да еще с дитями. Я, конечно, понимаю, что один из них - твоя кровинушка. Но ты ж еще не определился - кто из них твоё. Кстати, ДНК еще не сделали?

    В общем, Вавчик, жду. Заодно и "Магазиныча" обмоем. Бутылек из "Будапешта" он с собой прихватит.

    Кланяйся ВИССАРИОНУ (твой ташкентский друг - он же и Учитель - поймет).

    ТАЛДЫ КУРГАН! (это пароль такой)
    Ответ - ЙОШКАР ОЛА.

    С симпатией - АГДАМ АКБАРОВИЧ АГДАМОВ.

  • Гость - Guest

    Хочу сказать ну, ну, но не скажу.
    А передам привет от Ташкенского друга.
    Я тоже из... ну, вы же меня сразу узнали.
    А я вас, поздравить забыл. Поздравляю сейчас.
    Будьте здоровы и счастливы.

  • Гость - Guest

    Спасибо, дорогой Саша! В твоем рассказе - вся наша тогдашняя жизнь - и смех, и грех, и страдания, и надежды. И всё думаю: что они с нами делали...
    Обнимаю
    Сандро

  • Гость - Guest

    Дорогой Александр,
    спасибо, что Вы откликнулись и согласились на публикацию
    "Магазиныча" в этом выпуске, этот рассказ не может читателей оставить равнодушным. И первые отзывы тому подтверждение. (В Новостях сайта об этом тоже в комментах сказано, зайдите туда).
    Александр,
    поздравляем Вас, капитана запаса, с Днём 23 февраля, и желаем здоровья, счастья и творческих успехов ! Побольше Ваших прекрасных рассказов на нашем сайте на радость всем читателям!
    Валерия и Ханс

  • Гость - Guest

    Да, были люди в наше время, не то что нынешнее племя! Этот рассказ - самый достойный памятник Магазинычу и всей братии его, за которую пострадал... А ведь никто таки и не написал оду знаменитым московским очередям, подобную этой. И уже за этот факт рассказ можно причислить смело к современной классике. И издательства должны осаждать А. Бизяка, прекрасного, уникального писателя современности... Я специально избегаю сравнений с иными писателями, ибо для такого уровня самобытности любое сравнение было бы унизительным. И что такое стряслось с этим миром, если он способен равнодушно взирать на писателей ТАКОГО уровня!
    Какой бред приходится читать порой в глянцевых многотиражных вариантах!!! Оши и Емельяненки, лукавое чернокнижие которых заполонило все книжные прилавки, Донцовы и Маринины, от пустой сущности которых тошнит реально, особенно от сериалов-изощренных издевательств над людьми и прочей неисчислимой дряни и ереси. И в этом зловонном болоте гибнут и чахнут редкие ростки настоящего таланта, освященного Богом по истине осмысленного Слова Его.
    Еще раз спасибо тебе Саша за образец совершенства, за чудесный твой рассказ.

  • Гость - Guest

    Александр, Ваш рассказ безнадёжно, по-русски трагичен, совершенно блестяще написан,производит сильнейшее впечатление!

  • Гость - Guest

    Спасибо, Михаил.
    Разделяю Ваши чувства. Грустно. Очень грустно...
    Хороший был мужик. Жизнь отдал за Будапешт...

  • Гость - Guest

    Рассказ для меня хорош тем, что я, как бы принимал в нём участие. Я стоял в очереди и слышал Магазиныча. Я был на похоронах и мне было холодно. Один вопрос у меня есть:
    Был ли счастлив Магазиныч?
    Мне кажется, он не знал, или забыл, что такое, быть счастливым. Грустно.
    Миша.

Последние поступления

Календарь

Октябрь 2024
Пн Вт Ср Чт Пт Сб Вс
30 1 2 3 4 5 6
7 8 9 10 11 12 13
14 15 16 17 18 19 20
21 22 23 24 25 26 27
28 29 30 31 1 2 3

Кто сейчас на сайте?

Полар Эндрю   Андерс Валерия  

Посетители

  • Пользователей на сайте: 2
  • Пользователей не на сайте: 2,325
  • Гостей: 481