Каждый приходит в этот мир с определённой миссией, кто на день, кто на год, кто на всю жизнь… И озаряется небо новыми звёздами, звёздами наших судеб. Исполняя своё предназначение, внимательней прислушивайся к сердцу, чтобы не допустить слабинок и фальши в его биении, в его теплоотдаче.
Увидеть, осмыслить, прочувствовать и отобразить в словарном рисунке дыхание жизни – вот что уготовила мне судьба. И, чтобы меня испытать на прочность, предложила такие координаты поэтического и человеческого становления – застойные восьмидесятые на одной шестой части суши, где вся махина тогдашней идеологии старалась подмять под себя любое проявление инакомыслия. Либо пиши как все, либо… (а другого либо просто не существовало).

«Я полустих… и я для полустихших,
Чей крик сменён на многоточий ряд.
Сплетая стих из тихих полустиший,
Я сам не знаю – рад им иль не рад.

Строка моя сегодня вне закона.
Я был режимом бит не раз под дых.
Но знай, мой любознательный потомок,
Не сломлен я, а просто полустих.»
(Откровенное ) 1975

На дворе другое тысячелетие, другая страна, другая идеология, но тридцать три года молчания и затворничества не так-то легко вычеркнуть и забыть, ведь все эти годы читал между строк, любил между строк, жил между строк…
Но каждый приходит в этот мир с определённой миссией и рано или поздно будь любезен – рассчитайся.
Я опять живу, опять люблю, опять пишу.