Осознание многих вещей происходит через мутное стёклышко жизни – в раннем детстве видишь в нём то, что хочешь, потом то, что требуют другие, дальше то, что и видеть бы не хотел,  но взгляд по-прежнему трудно оторвать.

Так было и у меня… Я думала, что галка это  такая птица – шумная, шустрая, непременно говорящая, а значит умная и общительная. Я представляла её по картинкам из бумажной викторины.

- Сегодня снова Галку встретила! – кому-то по телефону говорила мама. – Ой, не говори!.. Да…   Ну, что ты ей скажешь?!..  Кто везёт, на того и грузят…

 День был ясным, весенним, влажным…  Из форточки тянуло  талой водой и тёплой сырой землёй, пропитанной   запахами прошлогодних листьев и проклюнувшимися  бледными росточками первой травы.   Я искала в окне маленькую чёрную птицу!  «Что она сегодня несёт и куда? Наверняка строит гнездо!» - рассуждала я, представляя, как мама её встретила по дороге домой.  Встретила и   сказала: «Здравствуйте, уважаемая Галка! Зачем Вам,  такой  маленькой птичке, перетруждаться, таскать тяжёлые  ветки для гнезда? Ведь можно обратиться к дворнику дяде Ване и он сделает Вам персональный приличный скворечник!»…

Не помню точно, когда я  познакомилась с маминой Галкой. Это была полная грузная женщина с утиной походкой, с тяжёлыми  гремящими тряпичными сумками в двух руках… От неё всегда пахло жаренным картофелем, укропом и чесноком.

У Галины были маленькие воспалённые глубокопосаженные глаза, острый и длинноватый нос с горбинкой, тонкие, всегда напряжённые губы. Говорила она  быстро и полушёпотом, поближе подступая к маме и прикрывая рот кончиком тёмно-коричневого платка. Мама в ответ то  качала головой,  то  тревожно,  что-то советовала. Я надоедливо висла на мамином плече,  нетерпеливо переступала с ноги на ногу,  желая как можно быстрее убежать от родительского надзора  на детскую площадку к подружкам. Но Галина  не задерживала  нас долго – спешила по своим домашним делам!

И вновь  мамины звонки,  из которых неосознанно складывался образ соседки по двору. Теперь уже Галина напоминала мне паровоз, тянущий свои вагончики… Вагончиками были  безработный, но весьма  начитанный и образованный муж, парализованный свёкор-инсультник и  засидевшийся в женихах сын. Тоже непьющий, некурящий, но болезненный и невезучий. Тётя Галя  беззаветно любила своё  мужское царство, поэтому работала на двух работах, а по ночам стирала, штопала носки  и варила борщи….

- Сын диссертацию защитил! –    помню, её радостный  звенящий голос… Он  прозвучал  как торжественный выстрел под окном.  Я даже не поверила, что тётя Галя  так выразительно и громко может говорить.

- Поздравляю! – ответила ей дворничиха.

 – Всё  вашими трудами! – вторила какая-то незнакомая женщина.

- Ой, стараюсь, слава Богу! У меня и муж  три высших образования имеет. Всё в науке, читает, анализирует, статьи пишет в научные журналы. А моё дело маленькое, чтобы помыто было, да убрано, - с гордостью говорила Галина.

 Больше я тётю Галю не видела.   Соседи поговаривали, что у неё случился  инфаркт.

- Неспокойно Галине будет на  том свете, ой, неспокойно! Мужики беспризорниками остались! – всхлипывала мама, - Несамостоятельные они, даже  не знают, как за коммунальные услуги платить! И суп себе не сварят! Всё на Гальке было!

-  Уставала она сильно, но виду не подавала! А теперь пришло время отдохнуть, - по бабски рассуждала беззубая сморщенная, как грецкий орех, дворинчиха Кира….

 Через полтора года  в нашу дверь несмело позвонили. Молодая худенькая незнакомка с бледным лицом, короткой стрижкой и большими очками в толстой оправе представилась невесткой тёти Гали.

- Лёнька женился?! – удивилась мама.  А я смущённо закуталась в большой папин махровый халат и прикрыла двери в свою комнату. Февральская вьюга гудела во все щели, занесла все пригорки, дома  было довольно  сыро.

- Два месяца как поженились, - сказала девушка, - Памятник  Галине Владимировне собрались ставить,  да вот беда --  подходящей фотографии нет. Лёнька говорит, что мама не любила фотографироваться. Нашли единственный фотоснимок, где Галина Владимировна в фартуке на кухне с мясорубкой стоит да   лицо рукой  прикрывает. Видно и тогда  просила, чтобы не фотографировали в неприглядном виде.

- Разве только в старых фотоальбомах что-то найдётся! – сказала мама. Послышался скрип дверцы в платяном шкафу.  –  Вот… Нашла… Галке тут лет десять,  и снимок маленький, размытый. На памятник не подойдёт… А как   мужчины справляются без Галки?

 -  Чего им не справиться? Всё отлично у нас! – бодро сказала девушка. - Дед Василий, правда, год назад умер.  А Михаил Васильевич сторожем устроился. Говорит, нравится! Есть время и подумать, и помечтать! Лёнька -- молодец, человек уважаемый,   теперь в институте преподаёт…  Эх,  что же нам делать?  Одна фотография с мясорубкой…

После  визита гостьи  в коридоре остался  свежий приятный  запах парфюмерии, на стуле у трюмо --    открытый фотоальбом с  выцветшей розовой тесёмочной закладкой.    Я присмотрелась к фото -  круглолицая худенькая девочка с курносым носом, выразительными раскосыми глазами, длинной пышной косой, прислонилась спиной к цветущей  яблоне, ногу на мячик поставила…  Никогда бы не узнала  тётю Галю! Вот, кажется, девочка сорвётся с места и полетит с подружками в прятки играть, а то и  за  мячиком побежит… Защебечет, зазвенит  чистый голосок маленького Галчонка!  И дорога детства перед ней  - долгая-долгая…  А до  бабьих забот --   широкая и высокая  радуга из девичьих грёз…