EN
Старый сайт
Мой балл
1.Школа
"А я б таких не принимала в вузы! -
Кричала Танька, стоя у окна, -
Они - враги Советского Союза!
Страна им совершенно не нужна!"
Десятый «А» насупил брови грозно.
А я - на взглядов резком сквозняке -
Её спросила: "Таня, ты серьёзно?
Ты, с пышной клумбой двоек в дневнике?
Да, люди уезжают. Но веками
К мечте брели, одолевая страх.
И Родина в душе - отнюдь не камень
На шее и не путы на ногах.
Запачкать мы спешим чужие жизни,
Когда свои не взяты рубежи.
А хочешь доказать любовь к Отчизне -
Своей учёбой это докажи".
Но класс мрачнел, пока звучало слово...
В стране тогда важнейшею из тем
Являлось осуждающее шоу
С решившими уехать насовсем.
Мне выступленье стоило медали.
Не знаю, кто в доносе виноват,
Но за учебу золота не дали,
Впаяв одну четвёрку в аттестат.
А чтоб душа не чувствовала груза
И усмирила детской правды прыть,
Мне объяснили, что студентом вуза
Любой отличник может и не быть.
Стал болевой порог довольно низким,
Задачек-закавык не сосчитать.
Поёживаясь, я читала в списках
Поставленную кем-то цифру "пять".
Наверное, меня не доломали.
Но с этих пор обиднее всего,
Когда до ожидаемой медали
Мне не хватает балла одного.
2. Институт
А институт, гудящий и огромный,
Затягивал в большой круговорот.
Взрывной, многоголосый, неуёмный
Учебными делами жил народ.
Был каждый день расписан по минутам
На лекции и НИС, ЛИТО и дом.
Катила жизнь троллейбусным маршрутом
До пересадки, названной "Диплом",
С которым прорастало в сердце много
Надежд на приносящий радость труд.
До мелочей знакомая дорога
Привычно торопила в институт,
Вбирали солнце новые высотки,
А из открытой форточной дыры
Хрипел уже простуженный Высоцкий,
Как кофе, дефицитный до поры.
Царицей не была ещё реклама,
А быт являл собой сплошной конфуз.
И громко обсуждались вести с БАМа,
Успех стыковки «Апполон-Союз».
Прилежный старичок из ветеранов
Стремился отоварить свой талон.
Был город, пробуждающийся рано,
По-утреннему скудно освещён,
Но как-то по особому упрямо
Мыл улицы, расчёсывал дворы.
Страдали озабоченные мамы
От мелочных капризов детворы.
Цвели улыбкой встреченные лица
Сквозь раздражавший сигаретный дым.
И у аптеки ровно в восемь тридцать
Столкнувшись с офицером молодым,
Мы загорались, повстречавшись взглядом.
Красив и в лейтенантской форме он.
Да столь высок, что, окажись мы рядом,
Едва бы я достала до погон.
Любовь взрывоопасна, словно порох.
И я сбегала от сердечных мук
Туда, где в кафедральных коридорах
Витал неповторимый дух наук.
Где, разбирая формулы и схемы,
Как в ноты погружённый музыкант,
Я забывала баллы и проблемы,
И то, что есть влюблённый лейтенант.
3.Знакомство
Я на минуты ночи, как на нити,
Нанизывала бусины задач,
Чтоб отыскать молекулы открытий
И обнаружить атомы удач.
Так сладостно решать без остановки,
Себя всё большей сложностью дразня!
Но львиный рык проснувшейся Петровки
Уже провозгласил начало дня,
Когда во власти чертежей и формул
Поток людской студентку к вузу нёс,
И кто-то сильный в лейтенантской форме
Вдруг выхватил меня из-под колёс.
О, этих глаз кричащих выраженье
И ощущенье незнакомых пут!
"Простите: не представился. Я - Женя.
Вернее, Женька. Так меня зовут".
День потянулся необычно, странно
За медленными стрелками часов.
Он ждал меня под вечер у фонтана,
Вплетая нежный взгляд в букет цветов.
4. Друзья
Жизнь завертелась, будто кинолента.
А Женька демонстрировал размах:
Он пел, играл на разных инструментах
И говорил на многих языках.
Мы плыли по реке литературы
Меж островов талантов и удач,
Причаливали к берегу культуры
Решения технических задач,
Читали про загадки древних сфинксов,
Разгадывали Кио новый трюк
И думали, чем фирменные джинсы
Удобнее отечественных брюк.
Пьянило счастье находиться рядом,
Столь дорогое - хоть сдавай в музей.
И были нипочём шальные взгляды
Моих подружек, Женькиных друзей.
Когда на день рождения однажды
Ребята пригласили нас двоих,
Он выложил доверчиво и важно:
«Друзья ко мне приклеили: «Жених»
Звонок прервал страданья фортепьяно,
Дверь ахнула слегка, впуская нас.
Хозяюшка представилась: «Оксана, -
И указала на супруга, - Стас.
Володя обещал придти позднее.
Сказал: "Дежурство сдам и прилечу"».
И Стас жену погладил по плечу:
«Сообразите что-то повкуснее».
Оксана, томной грацией полна,
В весёлых шутках растворяла вечер,
Смешав коктейлем пряный запах лечо
С хмельной горчинкой терпкого вина.
Пока ребята воспевали дружбу,
Мне открывалась мудрая душа:
«Для офицеров нет важнее службы.
А я хочу любви и малыша».
И поспешила в исповедь мою
На позолоту чувств поставить пробу:
«Фундаментом закладывай учёбу,
А кровлей сделать следует семью.
Замужество не строят впопыхах,
Вычерчивая жизнь согласно моде.
Звонят как будто? Видимо, Володя.
Ну, так и есть. С дежурства. В сапогах».
Командовал Володя, улыбаясь:
«Оксана, отряхни-ка пыль с иглы
И ставь пластинку. Для тебя стараюсь.
Достал по блату. Радуйся: «Битлы».
Вручив друзьям подарки и цветочки,
Он радостно дорвался до еды.
Но не нарезал мясо на кусочки,
Взял целиком и со сковороды.
На Женькином лице сквозила мука.
Он прошептал: «Хотя мы и друзья,
Но этикет - особая наука.
И пренебречь им попросту нельзя».
Я молча отшатнулась. Усмехаясь,
Влепила, как пощечину, ответ:
«А знаешь, если я проголодаюсь,
Мне безразличен будет этикет».
И стало на душе темно и горько.
И побледневший мир стыдом объят,
Как будто ненавистная четвёрка
Опять мне отравила аттестат.
5. Семья
В тот выходной мы любовались снова,
Как грациозен лебедь на пруду.
Но Женька спохватился: «Дал я слово,
Что я тебя обедать приведу».
И вот уже родители в прихожей
Мне, улыбнувшись, говорят о том,
Что сын у них серьёзный и хороший,
И просто так девчат не водит в дом.
И мама расстаралась в честь обеда,
А папа, угощая: «Знатный гусь!»,
Повёл неторопливую беседу
О том, как хорошо, что я учусь,
Как это важно в жизни современной.
И протянул шампанского бокал:
«Вы говорите, Ваш отец - военный?
Так вот и я, представьте, генерал!»
Среди высокомерья неуютно,
И потому, боясь попасть впросак,
Я стала тенью стрелочки минутной,
Гадая, что же делаю не так?
Предотвращая приближенье шторма,
Подмигивал мне Женька: «Ничего.
У каждого по три прибора - норма».
А мне вполне хватало одного.
И поблагодарив за угощенье,
И пожелав родителям добра,
Закончила взаимные мученья
Обычной фразой: «Мне уже пора!»
Мир набухал обидой и слезами,
А Женька молчаливо провожал.
И снова жизнь устроила экзамен,
А я не получила высший балл.
6. Признание
Каникулы! И лучшею наградой
За целый год учебного труда
У нас считались будни стройотряда
С надуманным названием «Звезда».
И, возводя коровники и фермы,
Всё удивлялся строящий народ
Тому, как он сдружился в этот первый,
Насыщенный занятиями год.
По-дружески наполнив ядом фразу,
На откровенность предъявив права,
Девчонки донимали: «Ах, ни разу?!
Какой пассаж: слова, слова, слова!»
И наконец, запрыгнув в кузов ловко,
Весёлой, жизнерадостной гурьбой,
Врастая кожей в грубые штормовки,
Мы, распевая, ехали домой.
Едва успев поцеловать домашних,
Услышала осипший телефон:
«Ты дома? Ну конечно, это важно.
Докладываю: я в тебя влюблён.
Я на такси с Оксаною и Стасом,
С цветами при параде и звоню.
Как для чего? Остался час до загса.
Поторопись. Приеду - объясню».
Скользя по платьев лёгкому безумью,
Осмысливала странный разговор.
Дверной скворец прервал мои раздумья:
«Ну что ж ты не готова до сих пор!»
Охапка белых роз в росе алмазной
Подчёркивала чувственный накал.
«Давай-ка, Женя, медленно и связно».
«Я виноват, что раньше не сказал,
Но в группу войск попасть хотел давно я.
Отец подсуетился. Есть приказ.
Зато поеду не один - с женою.
Без проволочек загс распишет нас.
Чуть позже посидим в кафе с друзьями.
Заказаны билеты. Ночью сбор.
А поутру со свежими мечтами
Осваивать неведомый простор».
«А что моя учеба? Пролетела?
Я не смогу оформить всё за час».
«Зачем тебе? Жена - иное дело.
А время лишь на сборы. Есть приказ».
Всё это было сказано серьёзно.
Оксана, сердце помнит твой совет!
«Ах, Женя! В этих планах грандиозных
Нет мелочей: моей учебы нет,
Стремления наукой заниматься.
И не учёл ты, что моя родня
Решенье это примет без оваций.
Нет, милый, отправляйся без меня».
Зависла болью тишина густая.
А по стеклу, мгновенье погодя,
Уже ползла горячая, живая
Слезинка обжигавшего дождя.
И словно прорвалось над миром что-то,
А сверху гром в раскат захохотал
Над тем, что жизнь - в который раз по счёту! -
Дразнила, не поставив высший балл.
7. Отъезд
Состав шипел змеёю у перрона,
В далёкий путь настойчиво маня.
И холодно, с обидой затаённой,
Прощаясь, Женька целовал меня.
Оксану осторожно чмокнул в щёчку,
Владимира и Стаса по-мужски
Обнял и на прощанье, ставя точку,
Сказал: «Ловите письма, мужики».
«И мне пиши», - я на руке повисла.
Но этими словами обожжён,
Как выдохнул: «Не вижу в этом смысла».
И, отстранившись, он шагнул в вагон.
Сюжет романа превращался в повесть,
Судьба предполагала поворот.
Мучительно и тонко вскрикнул поезд,
Лениво увеличивая ход.
И, словно груз вины неся, Оксана,
Взглянув на убегающий состав,
Посетовала: «Вот и нет романа.
Хотя герой, по-моему, не прав».
И Стаса ухватив за руку крепче,
Помочь не в силах горю моему,
Спросила напрямую: «Что ты шепчешь?
Кто ставит балл? За что и почему?»
8. Ожидание
А я опять в учёбу и науку
Старалась погрузиться с головой.
И вечерами, приходя домой,
В почтовый ящик заглянув (пустой!),
Ругала гонор, глупость и разлуку.
Слипались дни в бесформенную массу
Бессчётных дат, событий и судеб,
Чтоб из неё историк выжал масло
На свой, властями вымеренный, хлеб.
Год завершался. Треть задач готова.
Доцент устало одобрял итог.
И вдруг: «Руководителя другого
Я подыщу, чтоб он тебе помог».
«Но почему?!» А он прервал беседу,
Как будто хлопнул старую печать:
«Коллега пошутил, что я уеду.
И мне решили в душу наплевать».
«За чью-то шутку? Как же могут люди?
Вам как специалисту нет цены!
Я не уйду!» - «Поверь, так лучше будет.
А ты учись. И жертвы не нужны».
И предстояло всё начать сначала.
А мне казалось, что иду ко дну.
Не понимала и не принимала
Любимую жестокую страну.
И, с мыслями о чести и свободе,
В трамвае протянула на билет.
Вдруг радость узнавания: «Володя!
Мы целый год не виделись! Привет!
С тобой столкнуться в транспорте: нежданно!
За год, наверно, столько новостей,
А я не знаю. Как там Стас? Оксана?
Да и от Жени никаких вестей».
С минутой каждой улыбаясь шире,
Рассказывал Володя не спеша:
«Стас и Оксана далеко, в Сибири.
Уже прислали фото малыша».
И вдруг, смутившись, он сказал потише,
Но всё-таки в трамвайной толкотне
Я услыхала: «Женя часто пишет.
Да, регулярно Женя пишет мне.
В порядке он. Ты не волнуйся, право.
Смог даже отличиться. Награждён,
И боевым. Да, Женька - наша слава!
Все звёзды в небе - для его погон».
Володя говорил ещё о чём-то.
Трамвай на поворотах дребезжал.
А маленькая глупая девчонка
Беспомощно теряла высший балл.
9. Встреча
Я забрала сынишку из детсада.
И радостно рассказывал мне сын
О том, что для занятий детям надо
Купить в большой коробке пластилин.
Доверчивою тёплою ладошкой
Тянул меня в ближайший магазин:
«Я на игрушки посмотрю немножко.
Конструктор там с моторчиком один».
Задумавшись, стояла я у кассы,
Пока малыш исследовал отдел.
И вдруг - весомо и спокойно: «Здравствуй!
Не ожидал увидеть. Но хотел».
От боли сердце сжалось на мгновенье,
И голос от волненья задрожал:
«Спасибо за желание, Евгений.
Ты выглядишь отлично. Возмужал».
«А ты совсем не изменилась внешне.
Зато кольцо на пальце. И давно?
И раз ты здесь, то дети есть, конечно?
Ну, надо же: столкнуться, как в кино!»
Сын появился, волоча коробку,
Военный вдруг привлёк ребячий взгляд.
И, глядя вверх, малыш промолвил робко:
«Мам, погляди, какой большой солдат!»
«Я - офицер, - он наклонился к сыну,
Взял на руки, сказав, - Я заплачу».
А я не знала, по какой причине
Малыш притих, прильнув к его плечу.
10. Дорога
Мы шли домой. Недолгая беседа
Приобретала мягкую канву.
Что прибыл в отпуск, Женька мне поведал,
А после - в академию в Москву,
Решил всерьёз заняться кандидатской,
Большие перспективы впереди,
Хоть образ жизни - холостой, солдатский.
И он поправил орден на груди.
Я вспомнила, как муторно и длинно
Вмерзала в ожиданий пустоту,
Когда искала главную причину,
Заставившую преступить черту.
Тогда, казалось, в чувственной пустыне
Взаимности окончился сезон.
А сердце, как песок, в ночи остынет,
Едва, как одеялом, горизонт
Укроет солнце. Было очень странно
И даже больно впитывать слова
О том, что я любима и желанна.
Я помню: закружилась голова...
Парнишка, замирая, ждал ответа.
Он мне чуть больше месяца знаком.
Но искренен - я чувствовала это -
И честен, и красив, и дураком
Не выглядел, и сам учился (значит,
Мою учёбу принял без труда).
И перспектива виделась иначе.
Ломался мир. И я сказала: «Да».
А мысленно себе пообещала
Не дать судьбе смеяться надо мной.
Былое зачеркнуть. Начать сначала.
И стать хорошей преданной женой.
Сгорали дни до свадьбы, словно спички.
А я, приговорив себя сама,
Избавиться пыталась от привычки
Ждать каждый день заветного письма.
И наконец, поправив пену кружев,
Надела перед зеркалом фату.
Почтовый ящик был уже не нужен.
Я словно провалилась в пустоту.
Потом защита. И настолько долгим
Был путь, что в это верилось с трудом.
Студенты, будто бурлаки на Волге,
Тащили на плечах своих диплом.
Как я была довольна назначеньем!
Озвучивала выводы свои
Комиссия по гос. распределенью:
«На должность инженерную в НИИ».
Сын задал смысл иной существованью,
Своим рожденьем нити бытия
Переплетая с любящим вниманье
Понятием: хорошая семья.
И было за него слегка тревожно.
И предстояло с малышом опять,
Стремительность сменив на осторожность,
Непостижимость жизни постигать.
А мир в его глазах восторгом светел.
Но, глядя на него, взрослела я.
Ведь нет наук сложней, чем наши дети.
Как нет задач весомей, чем семья.
Но вот и дом. А сын, на Женьку глядя,
Вдруг уцепился за его плечо
И прошептал: «А ты - хороший дядя.
Мам, попроси, чтоб он пришел ещё».
Предотвращая приближенье шторма,
Подмигивал мне Женька: «Ничего.
У офицеров три свиданья - норма».
А мне вполне хватило одного.
11. Отпуск
Но он пришёл. И вновь довёл до дома,
Чтоб утром мог дознаться весь детсад,
Что есть у сына офицер знакомый,
«Огромный и взаправдашний солдат».
А Женька, возраженьям не внимая,
Нас ежедневно провожал домой.
И вдруг сказал: «Я завтра уезжаю.
Вот так и завершился отпуск мой.
Я глупым был. Теперь - иное дело.
Люблю, как прежде. И зову с собой.
Ты в группу войск со мной не захотела.
Но есть надежда соблазнить Москвой.
Теперь не тороплю тебя напрасно.
Обдумай не спеша мои слова,
Бери сынишку, приезжай. Мне ясно:
Ты отрицаешь, но любовь жива».
И вновь состав змеёю у перрона
Шипел негромко, в дальний путь маня.
На этот раз с надеждой затаённой,
Прощаясь, Женька целовал меня.
А сердце снова мучилось и кисло,
Услышав, что намерен он писать.
«Не стоит, Женя. Я не вижу смысла.
Прошу тебя: не порть мне жизнь опять».
И было неожиданно и странно
Предчувствовать болезненный финал,
Как будто жизнь дала мне роль Татьяны,
Но за игру не ставит высший балл.
12. Письма
Мне стоило немереных усилий
Сменить в себе душевный шторм на гладь.
Работа, дом внимания просили.
Я им спешила должное воздать.
С утра в НИИ, оттуда в садик прямо,
Стараясь доказать себе одной,
Что нужно жить, и быть хорошей мамой,
Сотрудником научным, и женой,
И ни к чему вся чувственная вьюга.
Я наблюдала, радуясь, опять:
Мои мальчишки проросли друг в друга!
Кто дал мне право жизни им ломать?
И от добра ль искать другое что-то?
А время душу вылечит само.
Володя позвонил мне на работу:
«Уже томится в ящике письмо».
«Но для чего? Я всё уже сказала.
Зачем ты провоцируешь скандал?»
«Не суетись. Чтоб не было скандала,
Конверт я от себя переписал».
Обжёг глаза давно знакомый почерк,
Цвела надеждой каждая строка.
И оживал перед глазами очерк
О буднях и душе холостяка.
А письма были всё длинней и чаще,
Как будто он стремился показать:
Любовь лилась рекою настоящей,
А реку никому не удержать.
Но положенье виделось дурацким,
Рвалось души живое полотно.
И как-то, в день защиты кандидатской,
Он выдумал, что я и сын в кино,
И на троих спешил готовить ужин,
Себя надеясь обмануть хитро,
И ждал, представив, что любим и нужен.
Но есть не смог. Всё выбросил в ведро.
Нет, я на письма те не отвечала.
И даже раздражали иногда
Готовность Женьки всё начать сначала
И вера в то, что он услышит: «Да».
Но часто мысли мучили другие
О том, что в жизни длинной колее
У Женьки не любовь, а ностальгия
По юности, по дому, по семье.
И всё же, не показывая виду,
Что тих, но жив на дне души родник,
Я затаила на судьбу обиду
За то, что «пять» не ставит в мой дневник.
13. Беда
Когда река мощна и полноводна,
Не представляем, что настанет час,
Когда она иссякнет, и свободно
Вся сушь небес обрушится на нас.
Не стало писем. Это было странно,
В последнем - ни намёка на итог.
И появилась ноющая рана:
Не пишет Женька - чувству вышел срок.
Но сердце в это верить не хотело,
Как засухе не верят у воды,
Хотя не обнаружено предела
Предощущенью будущей беды.
Володя встретил утром возле дома,
Был непривычно сдержан и помят,
И голос стал глухим и незнакомым,
И отводил, как виноватый, взгляд.
А снег вокруг исхожен совершенно,
Как будто зверь топтался у двери.
И даже водкой пахло откровенно.
«Ну, не томи, Володя, говори».
А он тянул и отвернулся снова,
И вдруг, собравшись, выдохнул ответ.
И прозвучало выстрелом три слова,
Три диких слова: «Женьки больше нет».
И будто сломан сдерживавший клапан,
Слова внезапно потекли рекой:
«Три дня назад звонил мне Женькин папа.
Был взрыв на полигоне под Москвой.
А Женя что-то к докторской придумал
И, опытный спасая образец,
Не уберёгся». Помолчав угрюмо,
Добавил глухо: «Вот такой конец».
Дальнейшее припоминаю смутно.
Куда я шла? Куда Володя шёл?
Впервые в это пасмурное утро
Судьба в мой аттестат влепила «кол».
14. Командировка
Москва. Последний день командировки.
Поставлена заветная печать.
Моим мальчишкам куплены обновки.
И было время просто погулять.
В больших витринах солнца отраженье,
Как прежде, суетлив людской кагал.
А помнишь ли, Москва, когда-то Женя
По улицам твоим легко шагал?
Пройтись бы там, но адреса не знала,
И шла, сама не ведая куда.
Володя, чтобы не было скандала,
Конверты переписывал тогда.
Нахлынули как дождь воспоминанья,
Всё оживив, что было позади.
И вдруг знакомым показалось зданье,
И что-то подтолкнуло: «Заходи».
Парадное, у лифта три ступеньки,
Облезший лак у лестничных перил,
Дверь отворилась, я вздохнула: «Женька!» -
И пол внезапно из-под ног поплыл.
Когда нашатырём запахло резко,
Открыла с удивлением глаза.
Высокий парень в форме офицерской
Мне говорил с упрёком: «Так нельзя.
У Вас командировочное рвенье?
С утра, поди, не ели ничего?
Вы почему меня назвали Женей?»
«Да Вы слегка похожи на него.
И форма та же. Да и рост примерно.
Хотя, казалось, он такой один.
Мне от воспоминаний стало скверно:
Погиб недавно Женя Головин.
Я по Москве брожу часа четыре,
И кажется, что он ведёт меня».
«Ведёт?! Да он же в этой жил квартире!
До гибели! До рокового дня!
Жилье-то академия давала.
Попейте чай. Такси я заказал.
Заедемте на кладбище сначала,
А после провожу Вас на вокзал».
Настолько больно было мне впервые.
Горячей солью обожгло цветы,
И грустно улыбнулись, как живые,
Глаза с холодной мраморной плиты.
Мы запалили тоненькие свечи,
А солнца луч на памятник упал.
Казалось, подарив мне эту встречу,
Судьба пообещала высший балл.
15. Балл
Был почерк на конверте незнакомым,
Но адрес отправителя - Москва.
Вскрывала я, предчувствием ведома
Настолько, что кружилась голова.
Два листика: поуже и пошире.
И вот развёрнут наугад один.
«Вы помните, как были на квартире,
Где жил когда-то Женя Головин?
Так вот, для наведения порядка
Перебирал я старый книжный хлам.
В одной из книг нашёл письмо-закладку.
Там Женин почерк. Видно, это Вам».
Как от удушья, становилось плохо.
Ну, где ты, долгожданная гроза?
Но мир сужался до листка, до вздоха,
И Женькин почерк обжигал глаза.
А сердце как набат в груди стучало.
Нет, ты не солгала, судьба моя.
Всего пять слов. За каждое по баллу.
«Родная, здравствуй! Это снова я!»
Вайнер Ирина 
Аимин Алексей 
Аарон Борис 
Андреевский Александр 
Городецкая Лина 
Мотовилов Анатолий 
Талейсник Семен 
Андерс Валерия 
)
