В троллейбусе душно и разит неприятно. Запах  дорогих духов слабо пробивается сквозь толщу транспортного зловония. Но мне повезло - я еще сижу. Хотя бы не надо сражаться за место возле поручня и вздрагивать от каждого движения рогато-колесного зверя  - и на том спасибо. Давясь слезами, я затянулась в долгом кашле. Коварная мадам-ангина любит ко мне наведываться накануне праздников, да еще не одна, а в компании  с простудными прыщами.  После второго  «кашельного» взрыва я поняла, что нахожусь в центре внимания. Толпа с интересом разглядывала шумную девицу с разнесенной от простуды губой. Я пыталась убежать от любопытных взглядов случайных попутчиков, затеряться в огнях уличных фонарей. Бесполезно! Мой взор  упирался в обледеневшее, как каток, стекло. И  эта замерзшая белизна заслоняла праздничность города, яркость предновогодних огней, свежую румяность  зимнего утра.

- Ходят раздетые, пьют, курят, а потом кашляют на здоровых людей, - заворчала рядом сидящая женщина.

Я искоса посмотрела на свою обидчицу. На ее голове возвышалась старая норковая шапка, а серое  совсем узкое для такой тучной дамы пальто давно проела моль, и вместо зимних сапог на шерстяные носки она почему-то  натянула тапочки. И я промолчала, не стала отзываться , грубить, возмущаться... Потому что нас что-то объединяло в этот  последний день года... Скорее всего невозможность видеть торжество новогодних дней.  Сказочные переливы уличных гирлянд  оставались за пределами наших мечтаний.

Прижавшись щекой к сырости троллейбусного стекла, я долго наблюдала за игрой маленького мальчика. Его  пухлые  ручонки лепили из небольшого кусочка пластилина разные фигурки. Ему было тепло и уютно в гнездышке маминых объятий.  Напротив меня сидел еще один интересный пассажир - горбатый старичок с белой бородой. Его руки цвета сушеного яблока тоже что-то творили.  Я вспомнила, что этого чудака с карандашом и папкой для черчения я   встречала уже  в троллейбусе. Но чем он так занят, мне  не удалось ни разу рассмотреть.

Вскоре троллейбус покинул центральную улицу и завернул в знакомый тупик.

- Конечная! - голосом с хрипотцой объявил водитель.

Это была моя остановка. Я вышла и медленно побрела в свою пустую холодную квартиру. Забравшись с головой под старенький плед, я долго лежала и пыталась уснуть. А потом сон все- таки сдался, подчинился моему плохому настроению и напоил меня сладостью временного забвения.

Когда я проснулась, за окном было уже темно. Я посмотрела на  разбросанные по полу вещи и случайно наткнулась на Его галстук. Словно черная змея, готовая вот-вот выпустить свой яд, он обвивал мою праздничную блузку. Я не выдержала, опустила галстук в переполненную мусорку и направилась к мусоропроводу. Но как только я открыла двери, к моих ногам откуда-то сверху слетел белый листок. Это был портрет! Это был мой портрет! Это была я, но только очень уж красивая - глаза светились радостью, по плечам струились  золотые локоны и губы, словно дрожали в счастливой улыбке. Для меня было загадкой, как незнакомый художник мог  разглядеть в моих усталых воспаленных глазах, припухлых от простуды губах и связанных в пучок нерасчесанных    волосах то, что было, кажется, так давно...

Я была уверенна, что сказочный художник  обязательно оставил свой автограф и мне удастся его найти и отблагодарить за столь необычный подарок. Но, перевернув листок, я прочитала лишь несколько слов: «Счастливого Нового года! И не забывай о тех, кто рядом! Ты на этом свете не одинока.»

« Конечно! Это был он! Белобородый старичок из троллейбуса!» - догадалась я, и оставаться дома мне  уже не хотелось. Я схватила сумочку и выбежала на улицу. Я должна была его отблагодарить. Быстрым шагом я приближалась к конечной троллейбуса и всю дорогу  думала о том, что обязательно  стану красивой, счастливой, уверенной в себе... Ведь художник смог разглядеть все это на моем несчастном, простуженном  лице. Значит, это есть у меня, было и будет...

На остановке стоял лишь один пустой троллейбус. Как ни странно, тот, на котором я ехала утром. Я постучала в первую дверцу, и она открылась.

- Девушка! Все, конечная... Это был последний рейс, - отозвался водитель.

- Я ищу художника, он часто работает в вашем троллейбусе. Старичок с белой бородой. -  с мольбой в голосе произнесла я.

- А-а-а, наш Дед Мороз! Так он еще утром куда-то ушел. Мне  тоже домой пора, Новый год скоро... Вот только Снегурочку разбудить осталось.

Я заглянула в салон троллейбуса. На двух сидениях, свернувшись калачиком, спала девочка  лет двенадцати. Подле нее стояли две пустые корзины.

- Это моя соседка, - добавил водитель. - Она яблоки утром на остановке продавала. А кто-то взял, да у нее кошелек с деньгами  и увел. Тридцать тысяч - беда небольшая. Но дома ее за это изобьют. Семья у нее бедная, мать пьющая... Жаль девочку!

- Тридцать тысяч! - Воскликнула я,- Если бы столько стоило детское счастье! Спешно открыв сумочку, я отсчитала тридцать тысяч и положила девочке в карман.

- Спасибо доброй волшебнице. Теперь можно  Снегурочку будить, - улыбнулся водитель и как-то по-отечески похлопал меня по плечу.

- Рано еще! - ответила я, и, вырвав из блокнота розовый листочек, написала: «Счастливого Нового года!  Не забывай, о тех, кто рядом. Ты на этом свете не одинока.»

Свое послание я опустила в одну из «снегурочкиных» корзин и тихонько покинула салон троллейбуса.

            До Нового года оставалось полчаса. Весь город купался в праздничных огнях, и даже в тупичке троллейбусной конечной все-таки кто-то включил праздничную гирлянду.  Разноцветные огоньки-акробаты резвились на тонкой невидимой нити. И я, двигаясь домой, думала о том,  что все в жизни не случайно.