EN
Старый сайтОна появилась на кухне, держа в руке не большой бутерброд. Ну, что я сегодня ела, что, я тебя спрашиваю – обратилась она к мужу? Улыбаясь, он придвинул к себе тарелку, где его дожидался завтрак и посмотрел на жену. Он всегда улыбался, когда она спрашивала, что она ела. Можно было подумать, что он контролирует, что и сколько, она съела. – Ты, почему так ехидно улыбаешься? Ты же видишь, как мне тяжело, как я мучаюсь с этой сумасшедшей диетой – и она, откусила кусок бутерброда. Между прочим, я это делаю, только ради тебя, а ты это не ценишь. – Дорогая, я тебя никогда об этом не просил. Ты меня и такая устраиваешь. Но если тебе хочется, делай, как понимаешь.– – Я всё понимаю. Особенно, когда я вижу, как ты, смотришь на молодых и худеньких девочек, и она в два приёма покончила с несчастным бутербродом. Он с умилением смотрел на свою пухленькую жену и не понимал, как можно есть и одновременно говорить. Он смотрел на неё не с жалостью и не с упрёком, а с чистым мужским любопытством. Она ему нравилась, когда ей было двадцать лет и нравится сегодня, когда ей каких-то сорок. Она всегда была чертовски мила и притягательна, особенно ночью, когда он прижимался к ней и чувствовал, как её полное и сильное тело, таяло в его худых объятиях. Потом, после супружеской близости, она спрашивала, а ты меня ещё любишь? Можно было подумать, что до этого он её не любил, а вот только после этого – будет. Он считал себя хорошим мужем. Он не противился её капризам, он никогда не заставлял её делать то, чего она не хотела. Поэтому, когда она сказала, что будет соблюдать диету, он молча кивнул головой и согласился.
Ну что ты на меня уставился, как еврей на фаршированную рыбу? Я же вижу, что ты чем-то недоволен. Ну, ты же видишь, я делаю всё, чтобы похудеть и в её руках оказалась сдобная булочка. И не смотри на меня так! Я мучаюсь только ради тебя. Другая жена, уже давно бы не выдержала этих мучений, и она подвинула к себе тарелку с его завтраком. – Ты думаешь, я дура, ты думаешь, я ничего не вижу. Ты меня не обманешь, я вижу всё.
Что же ты видишь солнышко моё? Что ты видишь глупенькая моя, и он подвинул к ней тарелочку с разной всячиной.
– Ах, это я глупенькая? И она тихо, без паники откусила полбулочки.
– Конечно я глупая. Я же не могу, сравнится с твоими девочками. Куда мне. Это они тебе детей рожали. Это они тебе носки стирают. Это они диету делают и теряют сознание как я. И вот за всё это, такая благодарность. Конечно я глупая - так мне и надо и вторая половинка булочки последовала за первой.
– Муж открыл рот, ему хотелось что-то сказать… но любимая была в ударе… и он любовался ею.
– Ты мне рот не закрывай. Я всё делаю ради тебя. Ты же видишь, как я страдаю? Ты бы не пошел ради меня на такие мучения. Ты меня не любишь, ты теперь худеньких любишь. Она ещё что-то говорила, он встал и принёс колбаски, сыр, варенье.
Поставив еду на стол, он начал медленно двигать всё к ней.
– Если ты хочешь, солнышко моё, я тоже сяду на эту сумасшедшую диету. Я буду страдать, как ты и похудею на десять килограмм.
– Горе ты моё. Посмотри на себя в зеркало, ведь и так по справке живёшь, и жена в знак своей правоты, начала есть сыр.
Согласившись с женой, он тихо спросил: «Кисочка, можно я, что-нибудь съем, я же не успел позавтракать»
– Ну конечно, ты будешь, при мне есть, наслаждаться и всё это прямо перед моим носом. Я же на диете, неужели ты не видишь? Нет, я этого не выдержу – и она доела последний кусочек сыра. – Ну, что я сегодня ела, ну что? Я же скоро потеряю сознание, и она подвинула к себе тарелочку с колбаской.
– Солнышко, я же не заставляю тебя худеть. Наоборот, каждый потерянный тобою килограмм, я себе никогда не прощу. Твоё здоровье мне важнее, чем, и он стал тянуть к себе тарелку с остатками колбасы.
Она остановила уплывающую тарелку и сказала:
– Вот теперь я поняла, что тебе на меня наплевать. Тебе мои мучения, и она потащила тарелку вместе с мужем в свою сторону – тебе достаёт удовольствие видеть мои слёзы!
Он отпустил тарелку и сел на стул.
– Какая я дура, рожала, не спала, недоедала и всё для тебя - неблагодарного.
– А теперь, ты меня толстую и старую – больше не любишь. Ведь не любишь, не любишь, я это чувствую.
– Зайчик мой, ну честное слово, мне наплевать какая ты и он потянул к себе тарелку – я тебя люблю в любом состоянии.
– Ах, тебе всё равно, какая я – и она ударила по руке тянущую тарелку. – Тебе наплевать, что у меня из-за тебя давление и скоро сахар будет, что я посвятила тебе молодость и даже фигуру.
Она отодвинула от себя пустую тарелку и, взяв банан, продолжила:
– А теперь, когда я состарилась, ты найдёшь себе молоденькую девочку, и что я скажу детям?
Он встал и подошёл к ней. Не зная, как угодить жене, он наклонился и поцеловал в щёчку.
– Ну, что ты ко мне пристал. Отойди.
– Он понимал, что не то что уйти, а просто шанса сделать шаг в сторону, она ему не даст, поэтому, стоял и улыбался. Взяв его за руку, она одним движением притянула его к себе.
– Посмотрев ему глаза, она тихо, как умеют только женщины, сказала
– Ведь всё равно не любишь, я знаю и ещё сильнее обхватила его.
– Наклонись, я тебе что-то скажу и она прошептала ...
– Любимый ты мой и единственный, скажи мне, ты меня любишь? Ты от меня не уйдёшь?
– От таких слов, у него всегда захватывало дыхание. Он наклонился и вместо ответа поцеловал её в шейку. Она взяла руками его лицо и поцеловала в глаза. Не уйдёшь, я знаю! Кому ты нужен? И кто тебя такого любить будет? Он в знак согласия закивал лысеющей головой. Она взяла его за руку и повела в спальню.
Утром за завтраком.
– Ну что я сегодня ела, ну что? Какие-то два яичка и две булочки. Разве это много? Ну, скажи мучитель ты мой.
– Ты действительно сегодня ничего не ела, и любящий муж подвинул ей свою тарелку.
Я не сужусь с тобой.
Страдание – это последние предупреждение
лишённому чувства благодарности...
Гроб он выбирал долго. Работники похоронного бюро делали всё возможное, чтобы он остался доволен, но когда узнали, что гроб он выбирает себе, немного смутились и предложили ему выпить чашечку кофе. От кофе он отказался и попросил, чтобы его оставили одного. Дверь закрылась, и тишина заполнила комнату. Задвинув шторы, он подошёл к гробу.
Так вот, как выглядит мой дом? В нём меня никто не тронет, в нём я, наконец, обрету покой. Он погладил рукой полированное дерево, пощупал шёлковую ткань и залез в гроб.
В гробу было тесно. Немного покрутившись, он, наконец, успокоился и закрыл глаза.
И так, чем же я согрешил, что сделал? Почему тот, кто дал мне жизнь, теперь забирает её у меня. Почему болезнь подкралась так незаметно, и я не успел разобраться для чего жил, для чего работал, любил? Почему сегодня у меня много вопросов и ни одного ответа?
Господи поговори со мной, не оставляй меня без ответа. И так, спрашивай меня, почему я всю жизнь хотел быть любимым и не ценил тех, кто любил меня. Любил ли я? Любил!
Но когда признавался в любви, почему-то всегда краснел. Неужели врал я и это все видели? И ты господи всё видел и знал, почему тогда не наказал меня, а наоборот отблагодарил? Ты дал мне хорошую жену, детей, и друзья были достойные. А я лгал и счастью моему, не было предела. Кому же была выгода от моей жизни? Неужели только мне. Но не хотел я так жить, а жил и другой жизни не знал. Никто не учил меня, как жить и не знал я, что плохо, а что хорошо. И вокруг меня все так жили.
Нет! Опять вру я. Не было мне хорошо, когда в первый раз обманул жену. Когда обманывал друзей. Не было мне хорошо. И ты, кто находиться везде, не оказался рядом.
До тех пор пока я верил я жил, но когда стал сомневаться, то жизнь стала адом. Я закрывал глаза, и мне казалось, что солнце больше не светит. Мне становились холодно, как сейчас, и я чувствовал приближение смерти.
Все несчастья в мире происходят из-за того, что люди не знают истинного предназначения жизни. Трудно представить, что ты создал человека с целью, заставить его жить на этой земле в мучениях.
А может быть право на хорошую и здоровую жизнь нужно заслужить? Моя болезнь это ответ на все мои вопросы. Не заслужил я, и скоро предстану перед тем, кому плохо служил. И страх заставил меня поступить так, как я поступил. Мне хотелось почувствовать уйдёт ли страх, если я умру, и буду лежать в гробу. И страх не ушел, а стал больше. И это потому, что я ещё живу. И я хочу жить. Не хочу красивого гроба и шелковой простыни. Хочу солнца и тепла. И зачем, зачем я забрался в этот гроб?
Он открыл глаза и попытался сесть. Но тело не слушалось его. Он хотел закричать и позвать кого-нибудь, но из горла вырывалось шипение. Он снова лёг.
Господи ответь мне, жив я или нет? Куда делась твоя милость, о которой говорят твои слуги? Или твоя милость это не безвозмездный дар. Я не сужусь с тобой господи, но и ты не суди меня строго. Твоё предупреждение мне – это болезнь, твоё наказание мне – это смерть. Не наказывай. Ты дал мне жизнь – и это дар, я дышу – и это тоже дар. И за это я благодарю тебя. Но не наказывай, так как я не знал, как этим даром пользоваться.
Я не знал, где кончается граница между добром и злом. Теперь, наверное, я знаю.
Пока мне было хорошо, я не думал о Тебе и был не благодарен. Но теперь моей жизни угрожает твоё наказание и дару пришёл конец. Я не сужусь с тобой. Кто я, чтобы тебя обвинять? Сотни раз я задавал тебе вопросы, сотни раз, а сколько раз я получал ответ? Поверь, я не против того, чтобы быть благодарным, я за то чтобы человек, жил своей жизнью и не вздрагивал каждый раз, при малейшей ошибке.
Нам много дано, но ещё больше дано того, чего мы не имеем право, делать. И мы делаем и ты наказываешь. И за всё это мы благодарим Тебя. Так неужели я должен быть тебе благодарен за мою болезнь? Господи прости. Но я хочу правосудия.
Неужели я должен стать рабом за право хорошо жить? И моё рабское повиновение обернётся мне твоей благодарностью, за все блага, которые я получил и получу? А если я не хочу, чтобы меня называли рабом, лишишь ли ты меня всех благ? Наверное, уже лишил, раз я лежу в гробу. Я не сужусь с тобой, но почему я? Ведь есть хуже меня. Теперь я сужу. Как легко судить. Теперь я переступил черту твоего терпения, и ты навсегда отвернешься от меня и моих страданий. Теперь я знаю почему!
Но ведь и ты знал, что созданный тобою человек будет жить не по твоим законам. И ты знал, что человек, будет уничтожать себе подобных, и всё, что его окружает.
А если знал, то зачем всё это. Ты сделал нас из праха, и в конце превратишь опять в прах. Может поэтому и старается человек получить, как можно больше, от короткой жизни, которой ты наградил его.
Как же здесь не согрешить, а грех, он такой заманчивый. Человек больше грешит, чем живёт праведнее, может быть грех ему нужен? Прости Господи. Не знаю что говорю.
Мужчина опять попытался сесть. И ему удалось. В гробу было тесно, но он уже начал привыкать. Голова немного кружилась, и хотелось пить. Так вот, как будет выглядеть мой новый дом? Он вылез из гроба и открыл штору. Яркий свет ударил ему в глаза. Красивый, полированный гроб переливался радужными красками и казался не таким страшным.
Мужчина подошел к гробу и прислонил к нему руки. Дрожь пробежала по его телу.
Господи я не сужусь с тобой, и я не хочу правосудия. Нет у меня шанса. Но ответь мне только на один вопрос. Имеют ли право люди, созданные тобой, распоряжаться своей судьбой, так как им этого хочется? Ответь!
Солнце скрылось, и гроб опять стал страшным. Мужчина почувствовал, как холодеют его руки. Работники похоронного бюро с трудом разняли его пальцы и, отпустив гроб, мужчина сел на стул. Голова по-прежнему кружилась. Домой ему не хотелось. Его дом был рядом с ним. Одетые во всё чёрное мужчины провели его к двери и, пожелав всего хорошего, попросили не забывать их бюро. Опустив голову, мужчина шёл по улице и его губы повторяли одно и то же: «Господи я не сужусь с тобой. Я не сужусь с тобой».
Пять минут до Нового года.
До Нового года осталось восемь часов.
В квартире было прохладно. Пожилая женщина остановилась посреди комнаты, не зная, что делать. Несмотря на закрытое окно с улицы доносился шум возбуждённой толпы. Она подошла к холодному стеклу и посмотрела вниз. Люди готовились встретить Новый год. Она приоткрыла окно и протянула руку навстречу снежинкам, но коснувшись тёплой кожи, они превращались в капли похожие на слёзы.
Закрыв окно, она стала ходить по гостиной, разглядывая висящие на стене фотографии. Молодая девушка в белом бальном платье с любопытством смотрела на мир не зная, что он ей готовит. Тогда ей было девятнадцать лет и ей хотелось жить, веселиться, любить и быть любимой. Эту фотографию она часто снимает со стены и ставит на стол. Потом долго смотрит на себя и вспоминает, как она торопилась на бал, и её счастью не было границ.
Дочка. Её единственная дочка смотрела на неё со всех сторон, как бы говоря, что она рядом, здесь и что она любит её. Но жизнь распорядилась иначе, и дочки уже нет четыре года. Родители не должны хоронить своих детей, это не справедливо, и она прикоснулась рукой к фотографии. А это открытка от правнука, который служит где-то на северном флоте. Открытка, на которой парящая высоко в небе ласточка держит в тонких лапках большое сердце, и в ней всего три слова, - я тебя люблю. Ей казалось, что эти слова написал не внук. Откуда ему знать, что такое любовь. Эти слова, говорили ей только один раз, и это было, в Новогоднюю ночь...
Она накинула на плечи плед и, повернув кресло в сторону окна села.
До нового года оставалось шесть часов.
Почему люди думают, что в Новом году всё будет по-новому? Ничего нового не произойдёт. Это будет такой же день, и год, как тысячи до него и после. Зима ей не нравилась. Холод и слякоть действовали на неё удручающи и жизнь казалась бессмысленной. Нет, один Новый год, вернее один день действительно изменил всю её жизнь. Это произошло сорок девять лет тому назад. Она готовилась к Новогоднему балу и её мать, увидев её в белом платье, почему-то заплакала. Потом, она давала ей наставления, как будто хотела предупредить, что она уже не маленькая и не должна делать глупости. Матери чувствуют, когда их детям что-то угрожает. Прощаясь, они не знали, что встретятся уже другими людьми. Дочка станет старше, а мать поседеет ещё больше.
В большом светлом зале играла музыка, и она ждала своего принца. Когда появился он, одетый в белую форму морского офицера, она покраснела, и сердце забилось так громко, что её казалось, что все смотрят на неё. Из всех девушек он выбрал её. Он галантно поклонился, щёлкнул каблуками и взял её за руку. Танцевали они долго, и когда он прижимал её к себе, она уносилась в ещё неизведанную страну сказок. Потом на улице они говорили, перебивая друг друга и ... поцеловались. Короткая Новогодняя ночь превратилась для неё в вечность. В эту ночь она впервые не ночевала дома.
Сидя в кресле, седая женщина считать снежинки. Одна, две, восемь ... сорок девятая. Она дышала тихо, и воздух возле её губ превращался в холодную дымку. Эти губы он целовал утром, когда прощаясь говорил, что любит и что вернётся...
Время шло и мать, видя стоящую возле окна одинокую дочь, ругала её и говорила, что все мужчины обманщики и что он не вернётся. Она уговаривала её избавиться от ребёнка. Нет, он не такой, он вернётся, ведь он говорил, что любит и она родила дочку.
Её мать, впервые увидев внучку, долго рассматривала её и, взяв на руки, прижала к груди. Потом она села на стул и раскачиваясь, тихо запричитала: «Несчастная ты моя, горюшко ты моё», кого она имела в виду, дочь так и не узнала. Они растили её вместе, и эта маленькое создание заполнило всю их жизнь. И только раз в году, в Новогоднюю ночь, они старались меньше разговаривать, и в квартиру заползала тишина. Не зная в чём дело, ни в чём не виновный ребёнок, брал свои игрушки и уходил в детскую... Увидев, как ставшая взрослой внучка, торопилась на первое свидание, бабушка позвала её в свою комнату. Она долго разговаривала с ней, объясняя, что все мужчины обманщики и что им нельзя верить. Бабушки не стало, но внучка не забыла её наставлений и вышла замуж позже своих подруг.
Потом, оставив с ней правнука внучка, с мужем уехала отдыхать. Вернулся только муж. Авария, произнёс он, и заплакал. Потом он уехал, и правнук остался с ней. Конечно, она его любила, это же её правнук и того – кто, целуя, обещал вернуться.
До Нового года осталось три часа.
Почувствовав холод, она встала и приготовила себе чай. Есть ей не хотелось. Пожилые люди едят мало. Кто сказал, что Новый год должен принести людям счастье? Он никому ничего не должен, ведь он не может любить и чувствовать. Он бессердечный.
До Нового года осталось два часа.
Седой мужчина военным командным голосом давал распоряжения, и внуки подносили ему ёлочные украшения. С каждой игрушкой ёлка становилась красивее. Любуясь весёлой компанией, пожилая женщина накрывала праздничный стол. Скоро придут дети, и она посмотрела на мужа. Она любила его, несмотря на прожитые вместе сорок девять лет.
Стоя на лестнице, мужчина взял в руку очередную игрушку и на мгновение остановился. Он почему-то вспомнил свой первый Новогодний бал и ту девушку, которой обещал вернуться. Нет, тогда он любил её, он хотел сдержать слово, он вспоминал о ней, сначала часто, потом реже, потом... Но почему он сегодня вспомнил о ней? Почему? Наверное, и она не забыла его и в эту ночь и их мысли встретились. Он слез с лестницы и подошёл к жене. Молча обнял её и, посмотрев в глаза, дрожащим голосом сказал: «Я тебя люблю».
До Нового года остался один час.
Она тихо и мирно дремала в кресле, но телефонный звонок разбудил её. Это был правнук.
– Бабушка я люблю тебя, с Новым годом, с новым счастьем и гудок разъединил их ...
Она опять села в кресло и стала смотреть в чёрное окно. Снежинки тенью пролетали мимо не оставляя за собой следа.
Одетый в деда мороза, дедушка раздавал внукам подарки. Потом он вышел в другую комнату и подошёл к окну. Снежинки пролетали мимо и он начал их считать, одна, две….
До Нового года осталось пять минут.
Она сидела в кресле и, улыбаясь, смотрела на часы. Нетерпеливые соседи, не могли дождаться обещанного кем-то нового счастья, и бросали хлопушки. Пролетая мимо её окна, хлопушки взрывались, но ей не было страшно. Испугать её уже не мог никто. Плед, больше не согревал её, и возле губ не было дымки. Старый год для неё закончился, а Новый не успел начаться.
Дедушка, дедушка кричали внуки, осталось всего пять минут, быстрее, мы тебя ждём. Что-то кольнуло под лопаткой и седой мужчина, приложив руку к груди, закрыл глаза. События наскакивали друг на друга мешая думать... вот танцплощадка, а это она в белом платье не ставшим подвенечным... он торопится к ней... а она удаляется... он протянул ей руку, но за её спиной показался белый свет и она, улыбаясь, помахала ему рукой.
Открыв глаза он медленно направился к праздничному столу. С Новым годом, с новым счастьем, кричал кто-то с телевизионного экрана, и часы пробили двенадцать раз.
