Трудно понять и объяснить, почему иногда шутки или попытки розыгрышей переходят определённые рамки и становятся, чуть ли не преступлением, проступком с весьма печальными последствиями для совершивших  подобное. Эти поступки возникают импульсивно без какой-либо обоснованной подоплёки, не из желания напакостить, отомстить, подставить. Не от зависти, не от злобности или всей дури. Не спьяну и не в результате психического заболевания. А так, спонтанно, ну вроде - чёрт попутал. Возможно, у каждого было, что-нибудь подобное в жизни, о чём, кстати, не всякий вспомнит или просто не захочет признаться, т.к. стыдно и перед самим собой... Так и я не смогу никогда объяснить, зачем я ребёнком украл часы у соседа, а через пару часов вернул, но не признался, что украл, а наврал, что нашёл. И не от страха, а от стыда. Но это ребёнок. А бывает такое и в  старшем возрасте и среди студентов, о чём и пойдёт речь.

          Итак, двое студентов 4-го или 5-го курса лечебного факультета Винницкого мединститута - Петя Мартынюк, отличный спортсмен и вообще хороший нормальный парень - и Гена Соколов, идейно образцовый активист и отличник учёбы, угостили своих  однокурсников в общежитии вкусно приготовленной крольчатиной. То ли из озорства, то ли от желания проверить какова будет реакция, но уже через некоторое время разнёсся слух, что,  вот мол, это была не крольчатина, а ... кошатина!

- Откуда кошечка? - Да, с кафедры фармакологии после острого опыта. Но она не токсична, что гарантировано под личную ответственность поваров.

 Реакция оказалась непредсказуемо бурной и цепной: у двоих началась неукротимая рвота, как при тяжёлом отравлении и они были увезены на машине скорой помощи в дежурную больницу. Ещё одному - двум понадобилась консультация психиатра \психологов тогда ещё у нас не водилось/, некоторые, отведавшие мясца, рвались бить морду хлебосолам, а остальные - смеялись, впрочем, как вначале и весь курс.

 Наутро, однокурсники с фонендоскопами и со стетоскопами, пытаясь прослушать у съевших накануне угощение, сердечный звуковой феномен, называемый "кошачье мурлыканье", и встречающийся при определённой сердечной патологии... Курс веселился, а скрытая фаза надвигавшегося возмездия и разборок  сокращалась...

                 И грянул гром. Собираются члены комсомольских бюро курса, факультета и института, партийные бюро соответственно и партком института. Готовятся комсомольские и партийные собрания, а уж затем - ректорат...

Виновники дают первые показания, и выдвигается  их версия о том, что это была только неудачная шутка - не более, а съеден был обычный кролик, а никакая - то там кошка. Они, мол, каются и просят прощения за неудачную свою проделку.

- Ан, нет! - сказали пострадавшие и ревнители правды из комсомольско-партийных рядов. - Мы должны всё досконально проверить и доложить, куда и кому надо! - Косточки от кролика-кошки, ранее с аппетитом обглоданные, собраны и отосланы в лаборатории на кафедры биологии и анатомии. Туда же шерстинки, найденные пинкертонами. Но, чтобы местные Мегрэ и  мисс Марпл не попытались скрыть факты из местнической солидарности, решено послать вещественные доказательства и в центральные лаборатории \Москву, Киев/. Подтвердилось, якобы, наихудшее: была скормлена кошка!

- Ну, и что? Едят же в Корее собак, а во Вьетнаме и Таиланде жучков-червячков и здоровы, слава Богу! -  Но у нас - в советском вузе?!

                   Во время бурных собраний на курсах, факультетах и в институтском масштабе, поступок неудачных шутников приравнивался к бесчеловечным действиям французских и американских агрессоров во Вьетнаме и в Корее. Последние, якобы, выпускали из контейнеров специально зараженных жуков и тараканов для отравления коммунистических банд и их урожая, а также вспоминали фашистов, проводивших опыты на людях. Много говорили об ослаблении политико-воспитательной работы на курсе, факультете и вообще в институте, что и явилось причиной этого вопиющего безобразного поступка.

 Оргвыводы не заставили себя долго ждать: хлебосолов из комсомола и института исключить, пострадавших излечить, а виновных в ухудшении политико-массовой работы на курсе разжаловать. Во тогда-то и были отменены все рекомендации, данные мне ранее для поступления в партию. Я ведь был заместителем секретаря комсомольской организации и, в силу своей «потери бдительности», допустил поедание кошек  вместо кроликов своими же, доверившимися мне однокурсниками. Правда, не я один, но всё же подвернулся повод, а причина в нараставшей повсеместно волне антисемитизма была уже давно подготовлена.

               Так вот и было услышано к месту и во время "кошачье мурлыканье", помешавшее мне стать настоящим коммунякой...
Спасибо кошечке.