Кладницкий Давид

Они уходили вправо, держась хищной стаей. Затем круто развернулись и пошли на деревню, распластав крылья, запятнанные крестами. Вой моторов и свист бомб смешались. Земля в ознобе глухо стонала от взрывов. И снова стало тихо...
Сорин лежал недалеко от хаты, в которой был на постое. Его внесли и положили на широкую скамейку возле окна. Хозяйка завесила небольшое зеркало черной тканью и остановила маятник часов. Нюрка, хозяйкина дочурка, сосала сахар, который он оставил, прощаясь. Она пялила глазенки на дядю, не понимая, зачем он попрощался и вернулся, чтобы спать. А когда мать заголосила громко и страшно, оплакивая Сорина и пропавшего на войне мужа, и жизнь свою нелегкую – вдовью, Нюрка заревела, растирая слезы и сладкие слюни.
Похоронили Сорина на окраине деревни, под ивой, неподалеку от братской могилы, оставленной при наступлении. Торопились, потому что дивизия была уже на марше. Взвод, которым командовал Сорин, дал несколько залпов.
- Мы к тебе просьбу имеем, хозяйка, - прощаясь, сказал пожилой старшина, - присмотри за нашим лейтенантом...

В Федоровку Мария приехала к вечеру. По серой деревенской улице скользил нежный багрянец заходящего солнца. Едва заметное дуновение, предшествующее ночной прохладе, прошлось по ней. Мария спросила у встретившейся старушки, где можно остановиться на несколько дней. Старушка подумала и указала ей дом.
Открыла калитку женщина лет тридцати в косынке, закрывавшей лоб до самых бровей. Она цыкнула на собаку, и та сразу же сникла и, потеряв наигранную злобу, улеглась возле будки.
- Почему ж нельзя? Можно, - ответила хозяйка и повела ее в хату.
В хате была приятная прохлада. Мария поставила свой небольшой чемодан в угол. Села за дощатый чисто выскобленный стол с черными пятнышками гвоздей.
Хозяйка уложила детей спать. Постелила Марии на широкой скамейке возле окна.
- К нам-то зачем? - взбивая подушки, спросила хозяйка.
- Муж здесь похоронен... Найду?
- А почему же? Найдете. У нас две братские могилы: когда отступали – могила, когда наступали – могила. Прошлым летом памятники поставили. И фамилии есть, и звания – все как нужно. Ваш-то когда погиб?
- В сорок третьем...
- Стало быть, когда наступали... Это как идти к причалу – взять вправо. Дорога и приведет...
Хозяйка погасила керосиновую лампу. Через некоторое время в темноте можно было различить контуры стола, кровати, зеркала на стене и огромной печи.
- Как вас зовут? - спросила хозяйка из своего угла.
- Мария.
- А меня – Даша. Ухожу рано. Нюрка вас покормит. Будете уходить, коль дома ее уже не будет, ключ – под порог.
Из распахнутого окна на Марию стекала ночная прохлада, пахнувшая скошенной травой, молоком и цветами. На стене, усыпляя, монотонно постукивали ходики...

Мария шла так, как ей сказала Даша. По дороге собрала букет полевых цветов. Свернула на тропинку. На памятнике застыли колонны фамилий. Она трижды перечитала их – Миши среди них не было. Мария положила букет на могилу и заплакала. Она понимала, что Миши нет в живых, но несколько лет после войны все еще надеялась на чудо. Но время для чуда было упущено... И вот, наконец, на один из ее запросов пришел ответ: сообщили место его захоронения. Когда подходила к могиле, боялась увидеть его фамилию, но еще страшнее оказалось – не увидеть.
«Может быть, в другой братской могиле, - подумала она. - Но те погибли с сорок первом». И тут она увидела в ветвях ивы, одинокую надмогильную звезду. Это был он... Мария опустилась на колени и, как слепая, потрогала выемки букв.
- Миша, - сказала она, - это я к тебе пришла, Маша...
Невдалеке работал трактор. Тракторист что-то сердито крикнул женщинам, стоговавшим сено. Ему ответил насмешливый зовущий голос. По реке вплотную к крутому берегу шли самоходные баржи, возвышаясь над нескошенным лугом.

Мальчишки играли в войну. Кричали, подражали выстрелам автоматов и пулеметов, наступали, отступали, но всегда побеждали. Они воевали и падали, скошенные пулями. Падали ничком и на спину, широко раскинув руки. Лежали с минуту мертвыми, потом вскакивали и бежали в атаку, стреляя во вражеские пехоту и танки. За одну войну они проживали несколько героических жизней...
Среди воюющих русоволосых мальчишек выделялся черненький с огромными глазами мальчик. «Откуда здесь такой?» - подумала Мария и узнала в нем Дашиного сына.

- Нашли своего?
- Нашла...
Даша поставила на стол бутылку самогона.
- Помянем наших, - сказала она. - Мой и не знаю, где лежит. Как ушел в сорок первом, так и весточки ни разу не было. Без вести называется пропавший...
Самогон ослепил Марию. Жгучая струя обожгла гортань и ее путь она ощущала, пока лихорадочно закусывала помидором.
- Рассол возьмите, - посоветовала Даша.
Мария сделала два целительных глотка и сквозь слезы виновато улыбнулась.
- Не обучены, значит? – смеясь, сказала Даша, обнюхивая корочку хлеба.
Мария тоже, стесняясь, понюхала хлеб и не нашла облегчения.
- И вот пью, как мужик. И вся мужицкая работа на мне. Три годочка всего была в счастье. Коленька-то мой в тридцать седьмом из армии пришел. А уж любила я его... Потом война. Мужики ушли на фронт. А по радио – одно горе. Горе и к нам пришло.
Даша допила самогон. Снова понюхала корочку и захрустела огурцом.
- Чуяла, что не вернется. Цеплялась за него, живого. Не отпускала. Сердиться он стал. Что ты, говорит, меня хоронишь, дура. Так и попрощались. Ушел он, и счастье мое ушло с ним. Когда Лопухов Иван вернулся с войны, сказывал: бежал из плена Коля, да настигли его... Только не верила Ивану: приглянулась я ему. А, видать, правду говорил. Но Мишку мне бы Коля не простил... Полюбила я. В войну, бывало, грешили. А этого полюбила и сейчас помню... Зима была. Постучал. «Не примешь ли постояльца?» - спрашивает. А сам невидный такой. «Зовут как?» «Дарья», - отвечаю. «Даша» - да сказал то как! Ни до него, ни после – никто не умел так сказать. А мы с Нюркой голодными были. Паек свой отдал. Да еще продуктов раздобыл. Бойцов своих поднял – дров привезли мне и соседям... Добрый был и смешной. А как скажет: «Даша», - так сердце мое и зайдется. Твой-то как тебя звал?
- Маша.
- Женат он был. Во сне как-то звал ее. Думала меня. Да нет – ее. И Нюрка к нему привязалась. Нет, чтоб сказать ласково Нюрочка. «Нюрка!» - кричал он. А она от него ни на шаг. Возился с ней, как с дочкой. В день смерти своей веселый был. Смеялся. Шутил. Говорил, что лучшего курорта, чем наша Федоровка, в жизни не видал. Попрощались. Взял автомат да вещмешок. И пошел. А здесь бомбежка случилась. Осколком его и убило... Знаю – детей не было у него. Не успел завести. Если б не убило его тогда, не было бы у меня Мишки. А так – сохранила...
Даша с детьми проводила Марию к пристани. Когда в безмолвной глубине ночи, появились приближающиеся огни парохода, стали прощаться. Как только Мария ступила, на палубу, трап убрали, и причал с Дашей и детьми уплыл и вскоре превратился в расплывчатое едва заметное пятно.

В Федоровку Мария приехала через год.
Длинный стол тянулся под вишнями и яблонями во дворе. Бутылки и графины возвышались над закусками и поблескивали на солнце. Слабый ветерок трогал листья деревьев и размазывал тени на потных лицах сидящих. Косынки женщин черными вымпелами шевелились над столом. Мужчины и женщины раскраснелись в духовке июльского дня. Шел монотонный грустный разговор.
- Что случилось? - встревожено спросила Мария у женщины, вышедшей из хаты с большой миской хлеба.
- Дарья померла...
- Что вы говорите?!
- А вы кем ей будете?
Мария рассказала. Ее пригласили к столу. Мужчина со слипшимися от пота редкими волосами подвинулся, освобождая ей край лавки. Принесли чистую тарелку, нашли стакан.
- Может, огурчика? Может, картошечки? - доброй наседкой суетился сосед.
Он положил ей на тарелку и то, и другое. Выпили. И он подробно рассказал: от чего умерла Даша и какая это была работница золотая, и как детей своих любила.
- Детишек жалко, - закончил он.
Нюра, как взрослая, помогала женщинам. Среди них выделялась сухощавая властная старуха в черном одеянии. Едва заметное сходство в лице девочки и старухи заставило спросить у соседа:
- Кто это?
- Свекровь. Нюрку забирает себе, а пацана не хочет. Старая, говорит, двоих не вытяну. Да и Нюрка – считай уже помощница.
- А как же мальчик?
- В детдом. А чего? И там хорошие люди вырастают.

Мишка сидел на земле и гладил пса, а тот терся о шею мальчика.
- Миша, - сказала Мария и увидела печальные глаза мальчика рядом с глазами собаки, рыжими и настороженными. - Как его зовут?
- Джек.
- А почему Джек? Это же дворняжка, а не овчарка.
- Ну, так что? Она лучше овчарки.
- Ах, ты Джек-Джечище, - сказала Мария, поглаживая собаку.
В собачьей шерсти ее руки сталкивались с загорелыми руками мальчика.
- Миша, хочешь посмотреть Киев? Он очень красивый. Мы поедем с тобой на пароходе, и я тебе все-все покажу. Поедем?
Мальчик кивнул головой.

Конец сентября в Киеве выдался сухим и теплым. Под ногами шуршала осень...
Мишка с восторгом собирал спелые каштаны. Он их раньше никогда не видел, и поэтому жадничал. Карманы были переполнены ими. Мария не мешала ему.
Дверь открыла седая полная женщина с потускневшими глазами. Она удивленно смотрела на Марию и на мальчика в матросском костюме.
- Здравствуйте, Дора Яковлевна.
- Здравствуй, Маша. Проходите.
Они вошли. Дора Яковлевна надела очки и тихо спросила:
- Маша, кто это?
- Мой сын...
- Твой сын?!
Дора Яковлевна была ошеломлена. Она села и несколько минут наблюдала за мальчиком, занятым своими каштанами. Потом, решившись, едва слышно позвала:
- Миша...
Мальчик поднял голову и посмотрел на нее.
- Миша! - закричала она.
Неистово обнимала испуганного мальчика, целовала мокрыми от слез губами и повторяла, повторяла, повторяла:
- Нет, я сойду с ума! Миша... Миша... Миша...
Когда она немного успокоилась, дрожащими руками достала из буфета старый альбом и долго рылась в нем, пока не нашла то, что искала. Мария знала, что она искала фотографию мальчика в матросском костюме с большими доверчивыми глазами.

Вот такую историю рассказал мне в поезде Михаил Михайлович Сорин. В заключение он достал из кармана три фотокарточки.
- Это – отец, это – я, а это – мой сын.
На меня смотрели три одинаково одетых мальчика с большими доверчивыми глазами...

 

Чтобы оставить комментарий, необходимо зарегистрироваться
  • На предыдущее. Значит, раз не читали, мстите в общих чертах за всё у вас накопившееся! И даже здесь вновь даёте свои акценты, что \"поправляю других\". Поправляют - редактора, парикмахеры и перекройщики одежды. А я высказываю мнение и даю дружеские советы. Как и положено в нормальном обществе, называющем себя литературным.
    Ваше внимание в опечатке в Вашей фамилии лишний раз подтверждает, что ко мне Вы не ровно дышите, но сказать толком нечего. Вот и придираетесь. Отсюда полный ответ: букву пропустил случайно. При этом, как видите, фамилия не получила оскорбительную окраску. В любом случае, извините.
    И Давид пусть простит за эту неуместную \"тусовку\".

  • Извините, я не читала Ваш комментарий к моей статье. И мстить мне Вам не за что. Просто поскольку Вы так часто поправляете других, что мне захотелось сказать: \"Врачу, исцелися сам!\"
    А ошибку в моей фамилии Вы делаете специально?

  • Прошу простить, что дважды написал \"я\".

  • Спасибо за подсказку. Признаюсь, я никак не могу запомнить правило написания \"н\" и два \"н\". Во ВГИКе поэтому мне пришлось ждать, пока зав. кафедры русского языка уйдёт в отпуск. Тогда я получил зачёт у другого преподавателя, которая просто читала мои работы, зная, кстати, что я закончил школу я в армии, заочно. В Молдавии.
    Но это лишь факт, не отговорка. Теперь всегда вынужден рассчитывать на подсказку автоматического редактора. А тут он \"промолчал\". Зато подсказали вы. Это приятно, когда хоть какой-то мой комент или работу кто-то читает внимательно. В этот раз вы отличились.
    Не сомневаюсь, что вы и дальше будете искать, где мне отомстить, за то, что к вашей статье на освобождение солдата Израиля я написал, что эта акция - изначально позор Израиля.
    Тем не менее, благодарю.

  • Значит должен опять выразить благодарность.

  • Дорогие друзья, спасибо за столь трогательные отзывы.
    С наилучшими пожеланиями, Давид Кладницкий.

  • Дорогой Давид, читала и плакала... Видимо, война нас никогда не оставит в покое. Вот такие трогательные рассказы, как ваш, будут бередить душу и сердце... Спасибо за память, за счастливый конец.
    С обожанием - Ариша.

  • КОВАНЫЙ - одно \"Н\"

  • Дорогой Давид!
    Рассказ очень трогает.Он настолько самодостаточен,что не хочется рассуждать о чувстве меры - все в меру.

    Ирина Л.

  • Признаюсь, даже всплакнул. Украшательства, которые упомянул Демидов, да и сам остаюсь их противником, я не нашёл. Всё на местах! Полностью разделяю мнение \"О чувстве вкуса. И не только.
    Отправил Смовженко Елена дата 2011-10-23 21:49:51\" С условием, что на сайте многие громогласно заявляют о своих филологических и редакторских образованиях, как в подтверждение весомости их мнения, отзыв Елены осмыслен и не раздражает кованными фразами. Другое дело, когда мы пишем комент, не особо задумываясь над построением предложения, вполне понятны \"заминки\". В этом случае, вероятно, Елена имела ввиду заглавие комента \"О вкусе и чувстве меры\", что всё же понятно и никак не портит остальное высказывание.
    Всего вам наилучшего!

  • Татьяна, Вы всегда умеете не проходить мимо и, если надо, помочь и защитить. И вот - \"с огромным удовольствием прочитала\". А это - самая большая награда. Спасибо.
    Давид Кладницкий.

  • Взгляд читателя сфокусирован на самой жизни - трагичной,тяжёлой. Никаких \"украшающих\" элементов я не нашла. Спокойное, размеренное повествование.
    С огромным удовольствием прочитала. Спасибо, Давид

  • Дорогая Ирина,как точно Вы подметили: \"Трагедия войны поглотила все другие чувства\"! Война неминуемо изменяет психологию людей. Другой становится шкала ценностей моральных и не только.

  • Тронут вниманием, Алексей. Для меня очень важно Ваше мнение. Насчет двух местоимений Вы совершенно правы. Исправил. Спасибо.
    Давид Кладницкий.

  • Дорогой Семен, Ваш комментарий, содержательный и умный, согревает душу и подталкивает к письменному столу.
    Спасибо большое.
    С наилучшими пожеланиями, Давид Кладницкий.

  • Уважаемая Айша, благодарю Вас за внмание и желание поделиться со мной мыслями и впечатлениями.
    С наилучшими пожеланиями, Давид Кладницкий.

  • Уважаемая Валерия, спасибо за комментарий и за то, что после длительного перерыва \"Остров Андерс\" снова вошел в мою жизнь.
    С наилучшими пожеланиями, Давид Кладницкий.

  • рассказ понравился ,но я бы написал еше короче

  • Дорогой Давид!
    Я несколько дней думала о вашем рассказе и поняла, что именно меня потрясло. Вы рассматриваете треугольник: муж, жена, подруга и внебрачный ребенок. Эта ситуация в нормальной жизни драматична и приносит страдание участникам. У вас же трагедия войны поглотила все другие чувства. Без излишних эмоций вам удалось показать - какую боль порождает война.

  • Дорогая Елена, я полностью разделяю Ваши суждения. Спасибо Вам огромное.
    С уважением, Давид Кладницкий.

  • Дорогой Вячеслав, я внимательно читаю Ваши комментарии и пытаюсь понять природу «демидовских» войн, которые время от времени сотрясают «Остров». Дело даже не в том, что Вы порой грубоваты и выходите за пределы общепринятых норм этики общения. И Вы, кстати, как критик, много от этого теряете и становитесь менее убедительным. Причиной, по-моему, является то, что планка Ваших требований очень высока. Не надо забывать, что литературный клуб «Остров Андерс» объединяет, в основном, любителей литературы. Если Вы стремитесь из любителей воспитать профессионалов, то это нужно делать, тактично.
    А теперь о комментарии к рассказу. Вы пишете: «Вам слишком усердно кадили островные дамы и кавалеры без серьезного литературного вкуса и уменья анализировать тексты. В итоге Вы растеряли то, что Вас когда-то выделяло на общем сером фоне: четкий, упругий, мужской по духу стиль, невыдуманность ситуаций и коллизий».
    Смею Вас заверить, что это не так. Во-первых, я традиционно получаю минимальное количество комментариев. Чаще всего – не более восьми. Во-вторых, о каких «островных дамах и кавалерах» идет речь? Я получаю отзывы не от них, а от коллег и моих читателей, мнением которых дорожу. И, в-третьих, я не растерял, как Вы пишите, «мужской по духу стиль», и в этом, я надеюсь, вскоре убедитесь, когда вернусь к армейской тематике. Нельзя же «мужским по духу стилем» писать рассказ о женщинах, которых я уважаю и люблю. Я как автор, не скрываю своих чувств (чувство на французском sentiment). Несколько сентиментально? А как может быть иначе? Но, на мой взгляд, нет излишней эмоциональности, имеющей оттенок слащавости, приторной нежности или слезливой умилительности. Перефразирую известную поговорку: скажите, как бы Вы поступили на месте Даши, Марии, Доры Яковлевны, и я скажу, кто Вы.
    С уважением, Давид Кладницкий.

  • Уважаемый Давид, опять в рассказе война и смерть, но всё-таки остаётся светлое чувство из-за доброты женщин. Их образы, по моему мнению, Вам удались, как и вся необычная история. Спасибо! Успехов!
    Стася

  • Мне рассказ понравился очень. О хороших людях, о трудной судьбе, с верой в добро человеческое. Понравилось и то, что автор с героями в тесной связке, а не НАД ними, как некие писуны на Острове. … Понравился стиль. Я дока невеликий, но … . Читалось спокойно не морща лоб, что значит сие. Только в одном месте два местоимения не пляшут па-де-де. В первом абзаце – «…его внесли в неё). Поздравляю! Удачи, Давид!
    За сим Акснов

  • Такую пронизительную и нетривиальную историю придумать нельзя. Это ведь не фантазия, а реальность. И уж, конечно, не компеляция... Конечно, автор взял (узнал) этот, либо подобный, эпизод из жизни, но как тонкий и вдумчивый писатель ненавязчиво и умеренными красками довёл её своим умением повествователя до увлекательного рассказа, напомнившего нам войну, случайные встречи, детей после них, поиски могил воинов оставшимися молодыми вдовами и случайный совпадения в судьбах людей... И конечно, же долгий период послевоенных игр детей в войну, войнушки, наполнявшие шумными \"стрельбой и сражениями\" наши дворы: мальчишки продолжали воевать.
    Как придумаешь волнение бабушки, почуявшей связь кровных уз по трём фотграфиям самых близких её мужчин...
    Отличный рассказ, повесть, поэма о войне и её отголосках.
    Прочёл с огромным удовольствием. Спасибо, Давид!

  • Мне трудно подобрать слова, чтобы выразить степень моей благодарности.
    С уважением, Давид Кладницкий.

  • Уважаемый Давид! Мы еще застали те игры \" немцев\" и \"наших\". Дети кричали :\" Все.. все - ты убит!\" -озвучивая стрельбу , а \" убитый \" должен был, как в кино, падать. Сейчас такие игры показались бы более , чем странными.
    В Вашем рассказе передан дух того времени. Послевоенного времени. Неэмоциональные, сдержанные женщины. Не по годам - мудрые. Таких женщин называют \" прошедшие войну\".
    Сцена встречи Доры Яковлевны с внуком меня потрясла. Вами так тонко выписан этот момент. Человек чувствует родного, у нас говорят \" кровь тянет\". Это происходит на подсознательном уровне - необъяснимо. Среди многочисленных моих родных племянников , мы говорим: \" Ну, этот наш, а этот в ту сторону!\"
    Вам-творческих удач! Спасибо. С уважением Айша.

  • На сайте за последние дни поставили ещё один рассказ про войну, на этот раз про 2-ую Мировую.
    Спасибо Вам, уважаемый Давид, за необычную и трогательную историю! Мне она не показалась «искусственной», так как психологически все поступки героев естественны и логичны.
    К тому же у Вас, уважаемый Давид, своё вИдение событий того далёкого страшного времени, и мне кажется ценно то, что впечатления эти написаны тем, кто успел застать послевоенное время и потому воспроизвести его более достоверно, и мы должны особенно дорожить этим.
    С наилучшими пожеланиями успехов и здоровья,
    Валерия

  • Искусство слова – вот изначальное определение литературы. Литературное качество произведения проверяется наличием чувства вкуса писателя. И если этот рассказ отличается по стилистике от остальных Ваших творений, то это не значит, что он неудачен, и его надо сбросить в утиль. С чувством вкуса у Вас все нормально. О войне можно писать и так – негромко, без пафоса и залпов канонады, но это трогает, проникает глубоко в сознание ,вызывает живые (настоящие!) эмоции.
    Возьмем, например, крупнейшего мастера русской литературы Ивана Бунина. Лиризм его «Темных аллей» удивителен. Как проникновенно писал он чудесном даре любви, о тончайших движениях человеческой души ,подчас с ностальгическим настроением. Но ведь и до Ивана Алексеевича о любви было написано –не сосчитать за день, а вот назвать вторичными ,например, его «Солнечный удар», «Легкое дыхание» -невозможно! Поэтому, на мой взгляд, важно не то, о чем писать, важнее – КАК .
    Я не буду осыпать Вас сахарными комплиментами, просто скажу: написано достойно, автору не должно быть стыдно за это произведение. Спасибо. Елена, с уважением.

  • Дорогой Давид, за Ваш опубликованный на Острове рассказ об армейском быте я Вас похвалил и поставил его в наш сборник \"Третий этаж\".

    За этот похвалить не могу.

    Вам слишком усердно кадили островные дамы и кавалеры без серьезного литературного вкуса и уменья анализировать тексты.

    В итоге Вы растеряли то, что Вас когда-то выделяло на общем сером фоне: четкий, упругий, мужской по духу стиль, невыдуманность ситуаций и коллизий.

    Этот Ваш рассказ ни у кого не украден, но он вторичен (сколько написано подобного - не сочтешь...) и, что совсем плохо, ВЫДУМАН из головы от сентиментального начала до предельно слезливого суперсентиментального конца.

    Вы НЕ ВИДИТЕ того, что пытаетесь описать, - поэтому насыщаете текст \"украшающими\" (Вы так, увы, считаете...) прилагательными в стиле той дамы, которая неумело описывала действительно прекрасных фламинго и танцоров фламенко.

    Сожалею о Вашей потере мастерства, - но всё-таки надеюсь, что чтение (ибо Вам надо сейчас не писать, а читать классиков литературы, особенно Пушкина, Чехова, Пильняка и Булгакова, - именно их, а не нынешних интернетских и островных пустозвонов!) возвратит Вам тот прекрасный стиль, который я ставил в образец прочим авторам \"Третьего этажа\".

    Дружески жму руку,
    Вячеслав Демидов

  • О таких Женщинах, как Даша и Мария, слогали поэмы.
    Рассказ Давида - тоже поэма,хоть и в прозе.
    С восхищением,
    Борис

  • Очень трогательный рассказ. Хорошо написан. Что еще сказать? Большое спасибо автору.

Последние поступления

Кто сейчас на сайте?

Шашков Андрей   Тубольцев Юрий  

Посетители

  • Пользователей на сайте: 2
  • Пользователей не на сайте: 2,321
  • Гостей: 512