EN
Старый сайт
Послевоенные годы, зарисовки из детства.
(Воспоминания)
В трудные годы Второй Мировой Войны почти весь народ жил впроголодь.
Настино семейство выручало молоко, которое покупали у соседей, державших корову.
Обычно Насте с братом полагалось пол-литра молока на день, пока не прийдут родители с работы и не приготовят что-то покушать.
Однажды братик выпил всю банку до дна, но сообразил детским умишком, что сестрёнке ничего не осталось и...налил в банку воды. Пришла Настенька, стала кушать, но увидела молоко голубого цвета, что показалось подозрительным, попробовала и поняла - в банке просто вода, подкрашенная молочными остатками. Ничего она не сказала братику, т.к. понимала, что ему очень хотелось кушать.
Потом жизнь развела их в разные стороны, но при встрече брат неоднократно просил прощения у сестры за свой поступок, который запомнил на всю оставшуюся жизнь.
Дружила Настенька с одногодкой из их двора, худенькой Ларисой.
Настя была ещё мала, но видела, как Ларочка купалась в любви дедушки и бабушки, мамы и папы. Мужчины в той семье работали, а женщины занимались домашним хозяйством. Не приведи Господь, если кто по-детски обидет Ларису, ведь всё бывало у детей! Сразу сломя голову бежали друг за другом её мама, баба Наташа и дедушка. Доставалось тогда обидчику сполна. За это немного недолюбливали Лариску, но в то же время и боялись, и уважали, как же!она ведь из богатой семьи! А Настины родители с утра до вечера были на работе. Старшие сёстры тоже работали, а всё концы с концами еле сводили.
У Лорочки была самая большая и красивая кукла.
У этой гутаперчивой красавицы были пушистые светлые локоны и большие закрывающиеся глаза. Даже Лариса редко держала куклу в руках, не говоря уж о других детях. Порой поможешь у них в доме помыть полы и в награду за это разрешали тебе подержать несколько минут эту куклу, а она размером чуть ли ни с тебя. Потом кукла водружалась на комод, где гордо восседала и свысока посматривала на детей.
В основном у всех были куклы тряпочные с глиняными головками, а то и вообще не было никаких. Не было у детишек и кукольной одёжки, кукольной посудки и мебели. Абсолютно все атрибуты детских игр заменяла земля-матушка да песок.
Да ещё кусочки бумаги и палочки от деревьев или найденные на дороге красивые стекляшки от разбитой чьей-то посуды. И в основном играли дружно, тихонько, не мешая никому. Бывало, по вечерам сидят родители да старики на крылечках, щёлкают семечки, говорят о чём-то о своём, а детвора со всего квартала собиралась и играли то в прятки, казаки-разбойники, лапту, штандер, не мешая родителям отдыхать от тяжёлого трудового дня.
Так вот, видела Настя сытую жизнь Лариски.
Она понимала, что иногда сажают её за стол покушать лишь только для того, чтобы Ларочке веселее было и тогда она с аппетитом покушает "хоть самую малость". А у Насти всегда аппетит был "звериный", съедала бы всё чем угощали, но понимала, что надо быть "вежливой и тактичной" и сдерживала свой аппетит. Нравилось ей бывать в этой семье: и дом казался большим, и кукла была настоящая, и мух почти не было, а в летнее время червей в доме не было. Да, да настоящих живых ползучих червей!
Дело в том, что прямо около Настиного дома всегда была огромная куча навоза. Скотины-то был полный двор:коровы, лошади, свиньи...
Весь этот скотский помёт или по-другому навоз вычищался из сараев и складывался недалеко от крыльца. За зиму куча вырастала огромная и, как только становилось тепло на улице, Бачурины нанимали женщин и делали кизяк. Этот кизяк раскладывали по всей площади двора, даже под окнами Настиного домика. Солнышко пригревало, в кизяке заводились черви и мухи. И расползались повсюду. Поскольку домик был без фундамента - прямо на земле, то черви заползали и в дом. А мухи чёрными стаями заполоняли комнаты: все меры борьбы приносили лишь незначительное облегчение. И так было до той поры пока навоз в кизяке не высыхал. Потом этот кизяк, в виде кирпичей, складывался в маленькие кучки, затем в большие штабеля и лишь когда он высыхал окончательно переносился в сарай. Зимой этим кизяком топили Бачурины свои печки в доме. Вот так проходило лето. От этих запахов и ползающих и летающих тварей негде было скрыться.
Лишь спустя много лет городские власти запретили собирать навоз во дворах, и кто хотел делать кизяк, то делался он за городом.
Но вернёмся лучше к столу, ко всякой вкуснятине, которой старались напичкать Ларочку. Видела тётя Паня, Ларисина мама, что Насте всегда нравилось быть у них в доме. Вот однажды и говорит Насте:
--- Хочешь быть моей дочкой?
--- Хочу! Глазёнки девочки радостно заблестели.
--- Иди домой, возьми у мамы карточки, вылечи свои цыпки и приходи к нам.
Вприпрыжку Настя побежала домой к матери и, задыхаясь от радости, выпалила:
--- Мама, дай мои карточки и я пойду жить к тёте Пане. Лариска будет моей сестрой.
Обняла мать дочку, погладила по головке и сказала, улыбнувшись:
--- Глупенькая, пошутила над тобой тётя Паня. Если бы ты нужна была ей, она взяла бы тебя без карточек.
И стала объяснять важность этих продуктовых карточек. Оказалось, если у тебя их нет, то по сути ты остаёшься голодным. Да, действительно, приходилось и Насте иногда бегать в магазин с этими карточками. И тогда мать строго наказывала:
--- Смотри только не потеряй.
И в магазине продавщица отрезала какие-то талоны и взвешивала то сахар, то крупу, то хлеб. Слава Богу, в их семье вроде бы всегда всё было хорошо и не было потери карточек, а может, девочка просто не знала всех подводных течений, может взрослые вслух не говорили об этом. Но создалось впечатление, что весь период карточной системы в семье прошёл без потерь. После маминых пояснений к этому вопросу никогда не возвращались, да и мыслей перехода в другую семью больше не было в Настиной головке.
А карточки отменили в 1947 году.
Питание в послевоенные годы было неважнецкое. Запомнилось, как иногда средняя сестра брала Настю с собой в столовую железнодорожного депо, где она тогда работала. Но, чтобы сократить путь, сестра пролезала под железнодорожными составами. Лезла за ней и Настя, но какой страх приходилось заглушать в себе! А вдруг в этот миг поезд тронется?! Но она нагибалалсь и вслед за сестрой лезла вперёд и вперёд. Потом вздыхала- Уф! Кажется обошлось!
В этом депо рабочим часто выдавали брынзу и сестра приносила её домой. Наверно не могла съесть из-за того, что она была уж больно солёная. На всю жизнь и Насте запомнилась эта соль. Когда кто-то упоминал о брынзе, то сразу вспоминались трудные годы и та самая брынза из депо.
Когда в семье родился братик, однажды в дом пришло много гостей на его крестины. Но всё это помнится плохо, видимо, из-за того, что Настя начинала себя скверно чувствовать. Вскоре после крестин, её повезли почти в беспамятстве в больницу на обычной тележке о двух колёсах. Погода была тёплая, светило ласковое солнышко. Но временами Настя теряла сознание, т.к. температура зашкаливала за 40 градусов. В больнице был поставлен диагноз: брюшной тиф.
Порою Настя бредила, особенно по ночам, ей казалось, что стаи собак лают около окон. Почему-то эти слуховые галлюцинации запомнились на всю жизнь. Вот уже и вставать с постели хочется. Когда приходили
родственники, санитарочка помогала дойти до окна и залезть на подоконник. Свидания были совсем недолгие, всего две-три минуты. А как девочка рада была, когда старшая сестра принесла ей кисточку винограда - это был царский подарок! Запомнилось, как плакала мама за окном, когда Настя просила купить ей "новый домик". Так и думали, что ни сегодня - завтра девочка умрёт. Но Господь милостив! Выжила Настя! Вот уже и день выписки. За ней пришла старшая сестра. Идти домой было далеко, ведь в те годы городского транспорта почти не было. Проходили мимо продавщицы мороженого. Попросила Настя купить, на что сестра сказала, что ей ещё нельзя есть мороженое. Так это было или просто не на что было купить? Но девочка не настаивала, понимая, что НЕЛЬЗЯ значит нельзя - неважно по какой причине.
Вот, наконец, и дом. Наконец-то увидит она своих подружек.
Но силы возвращались не так быстро, как бы хотелось. Бывало брат Ларисы Бачуриной - Юрий, а иногда и оба они говорили Насте с усмешкой:
- А ну - ка, Настя, покажи, как ты бегаешь!
Встаёт Настя и бежит, но сразу падает от сильной слабости. А соседским детям почему-то было очень смешно глядеть, как Настя переваливаясь из стороны в сторону пытается бежать, но...почему-то ножки совсем отказываются держать её. Было обидно слышать смех подружки, но слёз не было.
Медленно, но постепенно силы восстановились, и к осени, как все, она стала бегать и прыгать.
А с каким нетерпением детишки ждали Нового Года!
Это означало, что в каждой семье, несмотря на достаток, будет ёлка. А как приятно и интересно её наряжать!
Стеклянных игрушек не было. Но всё равно, какие красивые были картонные и ватные игрушки. Какие красивые были ёлочные флажки и цветные цепочки, которые делали сами. На ёлку приглашали всех соседских детишек. Кто-то из взрослых играл на гармошке или на балалайке. Дети читали стишки, пели "В лесу родилась ёлочка", плясали. А гостинцем иногда служили просто горсточки семечек. Но особенно ждали, когда приглашали на ёлку к Ларисе. Там ёлка всегда была и пышнее и выше, игрушки были стеклянные, и разноцветные свечки зажигались на ёлке, когда приходил Дед Мороз - это была баба Наташа, красиво наряженая с бородой и гостинцами. И гостинцы были настоящие; фигурные печенья домашнего приготовления, конфетки и даже по яблочку. Это был самый настоящий праздник! Вот было весело! Потом разрешалось подходить к ёлке и рассматривать ёлочные игрушки.
Да, Новый Год был самым, пожалуй, любимым детским праздником.
Детвора могла покушать также и на проходивших порой поминках.
Не знаю, как другим детям, но Насте нравилось, когда кто-то умирал у дальних или ближних соседей: детский мозг не сознавал ещё тяжесть потерь близких и родственников умершего.
За поминальными столами сидели сначала взрослые, а потом усаживали детей со всей округи. Обязательно подавались блины с мёдом, рисовая сладкая кутья. Потом обязательное блюдо - борщ с мясом, тушёная картошка, тоже с мясом. Потом пшённая каша на молоке, и в конце компот с пирогами. Как ни тяжело жилось, но поминки все всегда старались сделать по всем правилам. Где только не брались деньги, но детвору волновало лишь накушаться досыта! Вот это, видно и служило особой честью быть на похоронах - сытно покушать и помянуть добрым словом усопшего.
В летнее время хорошим подспорьем для детской "подкормки" служил
чёрный паслён. Дело в том, что у соседской девочки, Милы Рукавицыной, был длиннющий двор. Не принято было сажать что-то во дворах, т.к. полива не было, а носить воду из колонки за два - три квартала было слишком тяжело. Вот и приспосабливали дворы кто подо что. Кто под кизяк, а чаще просто пустовала земля.
А у Рукавицыных весь двор зарос паслёном. Спелый паслён заменял сахар или конфеты. Взрослые пекли с паслёном даже пирожки. Нет, у Насти пирожки не пеклись, но Мила, соседская девочка, разрешала собирать паслён, сколько хочешь. Большим везением было, если насобираешь целую кружку этой ягоды и потом лакомишься, стараясь кушать не торопясь, чтобы растянуть удовольствие.
В трудностях и лишениях подошёл 1945 год. Но Май месяц был пожалуй самым счастливым для народа, т.к. принёс Великую Победу над фашистской Германией.
Домой стали возвращаться солдаты Армии-Победительницы.
Возвращались сыновья к матерям, отцы к детям, женихи к невестам. Когда началась война, Настя и все её сверстники были ещё маленькими, поэтому не помнят как провожали мужчин на войну: с песнями или со слезами. Но, что сейчас в воздухе
витало всеобщее ликование, это было точно. Это ликование передавалось и в детские сердца. Всё чаще в домах слышны были возгласы долгожданных встреч. Во дворах выносились столы со скамейками прямо на улицу и родня праздновала возвращение солдата. А детишки гурьбой, аж со всего квартала, толпились около забора и подглядывали в щелочки ворот, чтобы хоть глазком увидеть Героя.
И потом ещё несколько дней высматривали его на улице, чтобы полюбоваться на его ордена и медали. Не только для детей солдат был Героем, но и взрослые относились к нему с почтением. А к концу лета стали и свадебки играть. Девичьи лица расцветали от румянца и улыбок счастья. Здесь уж и взрослые не удерживались и присое-динялись к детишкам, чтобы поглазеть на молодожёнов и порадоваться их счастью.
Как-то раз пронёсся слух. что в город привезли военнопленных, солдат армии вермахта. И что лагерь для них организовывали совсем недалеко от улицы, где жила Настя. Бежали смотреть на нелюдей не только дети, но и взрослые. Но милостива русская душа: -женщины через проволоку кидали побеждённым кто хлеб, кто картошку, кто сало. Несмотря на свои потери, жалели, видно, их -всё-таки люди.
Военнопленных разместили в бараках. Но нельзя было не обратить внимание на немецкий аккуратизм. Через несколько дней
бараки сияли белезной, а вместо колючей проволоки стоял забор с красивыми воротами, сквозь которые видны были столбы с
"китайскими фонариками", газончики с цветами и аккуратно выло-женные дорожки. Да, этого у них не отнять! Но наступила суровая русская зима и стали голодать эти напамаженные солдатики. Бывало, сидишь дома, а двери днём в те времена не закрывались, вдруг стук в дверь, кричишь, что можно войти и вваливается в дом, вместе с клубами холода, весь в отрепьях немец и просит на ломаном русском - хоть что нибудь покушать. Почему-то жалко было, т.к. самому знакомо чувство голода и, если было что дать, то делились чем могли.
Затягивались раны проклятой войны. Выросли детишки и пошли в школу. С первого по четвёртый класс учились в школе Будкова. Почему так она называлась, осталось загадкой. Может быть до революции это был дом какого-нибудь купца?!
Но что хочется отметить, что несмотря на послевоенную разруху в стране, детям уделялось особое внимание.
Запомнилось, что были организованы горячие завтраки, которые состояли из кружки какао и хлеба, возможно и с маслом. Настя очень любила какао, вот по этому ососбенно оно и запомнилось.
Школы были далеко. Зимы были снежные, холодные, можно сказать даже лютые. Несмотря на то, что исправно топили печки, в классах было очень холодно: сидели в пальто и валенках. Чернила в чернильницах замёрзшие, растирали между ладонями, чтобы скорее чернила оттаяли и можно было начать писать. Во время перемены все дружно высыпали в коридор, чтобы подвигаться и хоть чуть-чуть согреться. Но однажды Настя не захотела бегать, а в своей шубке
прислонилаь прямо к печке, но через несколько минут кто-то из одноклассниц подбежал к ней и сказал, что пахнет палёным. Повернулась, а сзади в области попы так и красовался ржавого цвета круг. Боялась даже идти домой. Конечно, мама не похвалила, но всю зиму пришлосьходить с заметным пятном, вывести его совсем не удалось.
Истерзанная, измученная страна поднималась из руин и разрухи.
Особое внимание уделялось молодому поколению, чтобы сохранить и поддержать оставшихся в живых.
Повсеместно открывались всё новые детские здравницы и пионерские лагеря. Пожалуй самым приятным воспоминанием из детства остаётся время, проведенное в пионерских лагерях. Обычно они располагались в зелёной черте: в лесу или роще. На работу с детьми посылались опытные учителя и пионервожатые. Насте удалось там побывать три
раза. Первый выезд был в 1947 году. . Всё было в новинку! И то, что вокруг так красиво, так зелено, ни то что в городе. И играть можно, сколько душа пожелает. В нескольких метрах от домика отряда была огромная поляна в лесу. Мальчишки стали там играть в футбол, ребята были дружные и Настю приняли в команду игроков. Часами гоняли они мяч по этой поляне. Дни летели за днями, глядь и обувь вся избитая стала, а вот уж и конец смены, пора ехать домой. Что делать? Туфельки или сандалии нельзя одеть! Так и пришлось топать, чуть ли не через весь город, ни босой, ни обутой. Асфальта и в помине не было, длинная улица была мощёная камнем, может со времён царя Гороха. С трудом Настя дошла до дома.
В последующие заезды Настя входила в старшие отряды, где ей казалось ещё интереснее .
Приятно было просыпаться под звуки горна, потом строем идти на утреннюю линейку, где все отряды выстраивались в форме "каре", т.е. в виде квадрата, лицом к флагу. Затем председатели советов отрядов рапортовали председателю совета дружины. Затем поднимался флаг и все отдавали салют. Воспринималось всё это очень серьёзно и даже торжественно. Потом были завтраки. обеды, ужины. Кормили неплохо, но если бы чуть-чуть побольше! И вот ради получения этого побольше, ради добавки, нет-нет да бежал на кухню помогать то картошку почистить, то посуду помыть. А в награду получал полную тарелку манной каши или борща. Нет, нет, в общем обид на питание не было.
Скучать было некогда, поскольку Настя была очень общительной и активной девочкой. Старалась участвовать во всех кружках, спортивных мероприятиях, рисовала стенгазеты, помогала оформлять листки "молнии". Затаив дыхание, слушала она приезжавших в лагерь сказительниц и мыслями уносилась в сказочные миры вместе с феями, принцами, богатырями и колдунами. Очень любила петь в хоре. Не забыть таких песен, как "Картошка", "Кто в дружбу верит горячо". "Спи мой бэби" (в своё время исполнял её Поль Робсон). Эти песни пронеслись через всю жизнь и потом пелись своим детям и внукам. Особой радостью было, когда ещё засветло на стойки натягивалась простынь, заменяющая киноэкран. Ура ! Будет кино !!! А вечером, как только темнело, все усаживались прямо на землю и, затаив дыхание, смотрели фильмы военных лет. Даже у самых озорных мальчишек отпадало желание пошалить. Все фильмы были интересные, но особенно тронуло сердце "У них есть Родина", рас-сказывающий о том, как немцы под разными предлогами старались оставить у себя, угнанных из Советского Союза в Германию, детей. А уже несколькими годами позже такие фильмы, как "Зоя'."Молодая гвардия", "Повесть о настоящем человеке", и другие, не оставляли равнодушными ни одного зрителя. В кинозале стоял шум от приглушённых "охов, ахов" и всхлипываний от слёз. Казалось - уже кончилась война, пора успокоиться. Но нет! Долгие десятилетия народ ещё будет помнить те годины. Эхом скорби и печали по погибшем и замученным будут они отдаваться в человеческих сердцах. А дата 9 Мая войдёт в историю, как ДЕНЬ ПОБЕДЫ над фашистской Германией. Этот день станет большим праздником и гордостью народа.
Время летит. Народ чуть-чуть вздохнул свободнее. Всё чаще на улицах слышны песни, пляски, то заливистое, то залихватское пение гармошки. Всё чаще то к одному, то к другому дому лошади подвозят сундуки с нарядами, перины и подушки. Сбегаются соседи поглазеть на приданое невесты. А в день свадьбы женихи со своимим невестами катаются по городу на лошадях, бубенчики на все голоса так и заливаются. Вот уже и в доме Насти сыграны две свадьбы - то её сестры вышли замуж. Кажется, всё хорошо. Теперь живи и радуйся жизни. Но нет, не было искренней радости в народе. Что-то мешало этому счастью. Детский ум и сердце чувствовали это, но понять и осознать ещё не могли, так как взрослые говорили тихо и полунамёками. И дети понимали, что не всё можно говорить вслух, а что-то даже и опасно. Любила Настя бегать в гости к своим сёстрам. Однажды она возвращалась домой от одной своей сестры. Проходя мимо клуба швейников невольно стала свидетельницей одного эпизода. На крыльце этого клуба сидела бедно одетая женщина. Она была пьяна. Из её уст вылетала нецензурная брань и чуть ли не через слово упоминалось имя - СТАЛИН. Она ругала Сталина?!! Как можно?!!
Если кто услышит, то сразу её заберут!!! Настя не знала причин, но знала, что такое непозволительно никому и никогда. Ей стало старшно от того , что она услышала это, стала очевидицей непозволительной выходки бедной женщины. Стало жалко женщину. Боже, что будет? Что будет? Оглянулась по сторонам. СЛАВА БОГУ! Никого! С радостью за женщину, что никто не слышал её и с тяжестью на душе Настя продолжила свой путь.
Но через несколько месяцев и на Настину улицу пришла беда. У её подружки, Иры Телегиной пришли и забрали маму и дедушку. За что - неизвестно. Но однажды Настя видела, как от их дома отъезжали сани, гружёные двумя мешками зерна. Нет. они,как и Бачурины, жили небедно, но из-за двух мешков забрать двух людей?! Никаких пересудов среди соседей не было. Как- будто пропали без вести люди - ни слуху ни духу. Но спустя несколько месяцев, дедушка вернулся.
Поговаривали. что отпустили и за старый возраст, и по болезни. И действительно, дедок тот вскоре преставился. А мама Ирина лет через пять пришла так же тихо и незаметно, как тихо и незаметно ушла. Писала ли она письма домой, неизвестно, т.к. не принято было не говорить, не спрашивать.
За эти годы девочки подросли и стали смотреть на мальчиков другими глазами. В одном классе с Настей и Ларисой училась Лена Лужецкая. Она жила через два квартала от девочек. Рядом с Леной жил мальчик Евгений. Всем девочкам он казался красавцем. И все старались снискать его внимание.
В те годы модно было посылать открытки, и здесь появилось невольное соперничество - кто найдёт более привлекательную!? Пошёл поток иностранных очень красивых блестящих открыток. Настина сестра имела возможность доставать такие открытки на работе.
И тогда девочка без сожаления расставалась с некоторыми из них, ведь она хотела поделиться этой красотой с другим человеком. Но ОН почему-то никому не сделал предпочтения. Появилась искра детской влюблённости, но так же быстро погасла.
А это значило, что закончилось трудное, но счастливое детство. Детство послевоенного времени.
Андреевский Александр 
Борисов Владимир 
Гонозов Олег 
Городецкая Лина 
Мастинская Фаина 
Дорман Валентин 
Кравченко Валерий 
Андерс Валерия 
Некрасовская Людмила 